Физрук-7: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 16

Кстати, о личной жизни. Надо позвонить Вилене и прояснить эту историю с моим отстранением от классного руководства. Ведь это же натуральная подстава. Особенно, если учесть, что она на меня глаз положила сразу после нашего знакомства и даже немного раньше. Может, и впрямь общественный и служебный долг для нее выше чувств? Тогда стоит ли с ней дальше иметь дела сердечные? Мало ли что еще случится в жизни. Не хотелось бы оказаться в ситуации, когда я не смогу доверять супруге.

На часах не было еще и десяти вечера, поэтому я не стал церемониться, а сразу набрал номер телефона в квартире Воротниковых. Трубку взял папаша. Хорошо хотя не мамаша.

— Добрый вечер, Игорь Трофимович!

— Здравствуйте, Саша!

— Могу я попросить к телефону Вилену?

— Да, пожалуйста!

Через минуту я услышал голос его дочери.

— Да, Сашенька, привет!

— Привет!

— Что-то голос у тебя не радостный.

— А с чего ему быть радостным, — без обиняков начал я, — если, как говорят, что ты настояла на том, чтобы меня сняли с классного руководства.

Последовала пауза, потом моя собеседница, тщательно подбирая слова, принялась объяснять свой поступок:

— Понимаешь, Саша, работа есть работа… Когда выносилось это решение, лично мне ты уже нравился, но комиссия, включая меня, оценивала целый ряд показателей, среди которых не было пункта, который бы предусматривал внешние данные. А когда итоговый документ был сформирован, отзывать свою подпись было уже поздно.

— А как же быть с пунктом: «по настоянию инструктора райкома ВЛКСМ, Воротниковой В. И.»?

— А ты всерьез считаешь, что личные чувства должны влиять на оценку профессиональных качеств?

Ну точно! Такая и в самом деле отречется от мужа, если ей скажут, что он враг народа.

— И чем же я, по-твоему, плох, как классный руководитель?

— Комиссия не могла не отметить того факта, что при твоем руководстве отстающие ученики класса подтянулись по всем предметам и поведению, но этого мало, чтобы быть классным руководителем.

— Чего ж вам еще?

— Оцениваются не только результат, но и методы работы, а у тебя, ты уж извини за прямоту, но ты сам начал этот разговор, в классе царит культ силы, который ты поддерживаешь, в том числе, и домашним просмотром западной кинопродукции весьма сомнительного, в идейно-политическом смысле, содержания.

— Выходит, комиссия залезла не только в спортзал, но и в мою квартиру? — без удивления и злобы произнес я. — Надеюсь, там не было пункта «каков товарищ Данилов в постели?»

— Это уже пошловато, Саша, — пробурчала Вилена. — Не ожидала от тебя!

— Я от тебя тоже не ожидал.

— Но мы же не поссорились?

— Нет, но я должен был прояснить этот момент.

— Прости. Я обязательно подниму этот вопрос. В конце концов, мы должны смотреть шире на работу педагогов с учащимися.

— Ладно, вы там разбирайтесь, а я буду двигаться дальше.

— Завтра встретимся после работы? — спросила умоляюще. — Партконференция закончится в пять вечера, и я буду свободна.

— К пяти я тоже освобожусь, но учти, ко мне приехала сестра.

— Как, еще одна?

— Да, двоюродная. Фрося из Тюмени.

— Я рада. Познакомишь?

— Познакомлю. Она от меня ни на шаг.

— Тогда — до завтра!

— Давай! Позвоню на работу.

Положив трубку, я отправился ужинать. Видать, день такой выдался. Сплошные разговоры. И перед сном без них не обошлось. Яичница с колбасой, да чаек с бутербродами располагают. Собеседница моя сидела спиной к окну и уже не в первый раз, похоже, заслоняла мою персону своим телом от внезапного выстрела сквозь стекло. Хотя хотелось, конечно, избежать такой развязки. Видя готовность Фроси к самопожертвованию, я устыдился и решил поговорить с нею по душам. В рамках дозволенного, разумеется.

— А ты местная? — спросил я.

— Почти, — откликнулась она. — Я родилась в Затонье. Там и десятилетку окончила, а потому — школу КГБ в Казани… Стала служить… Сначала — младшим сержантом, через год присвоили очередное звание, через полгода еще… В прошлом — погоны старлея надела… Вышла замуж сразу после выпуска… Детишки у меня — Коля семь лет, Феня — пять, Миша — три годика…

— А муж у тебя — кто?

— Капитан, тоже из нашей системы…

— И как он относится к этому… — я не сразу нашел верные слова. — Сначала — с майором в одной квартире жила, теперь вот — со мною…

— Как относится? — переспросила она, пожимая плечами. — Служба…

— А можно тебя еще спросить?..

— О чем? Ежели насчет глупостей всяких, и не надейтесь. Я замужем!

— Это я уже понял, — отмахнулся я. — Меня другое интересует…

— А-а… Ну другое — можно!

— От кого ты меня охраняешь?

— У меня приказ беречь твою жизнь и здоровье…

— Это понятно, но кто на меня, может покушаться по-твоему?..

— Для меня не важно — кто, я обязана пресечь любые покушения…

— Полковник Михайлов может на меня покушаться?

— Евксентий Григорьевич⁈ — изумилась старлей Зудова. — Да он и мухи не обидит!..

— Ха! Полковник госбезопасности, начальник районного Управления и мухи не обидит⁈

— Евксентий Григорьевич — душка… Он всем помогает… Нам, с Женей, квартиру пробил, а то мы все вчетвером в семейной общаге три года ютились…

— Ну это — чисто по-человечески, а — по служебной необходимости?..

— Да вы, видать, «Голоса Америки» наслушались?.. — снисходительно произнесла моя телохранительница. — Это они глупости разные болтают… Дескать, КГБ посылает наемных убийц, чтобы ликвидировать борцов за права человека… Кому они нужны, эти брехуны?..

Понятно, что кроме общих рассуждений я ничего от нее не добьюсь. Дурачка нашла! Если бы мне угрожали какие-нибудь бандюганы, зачем для охраны приставлять оперативного работника, который обучен противостоять своим же сослуживцам, владеющим спецприемами и спецсредствами? А кто в этом городишке, кроме полковника Михайлова, обладает достаточной властью, чтобы этих оперов на меня науськать?.. Просто Фрося не хочет выносить сора из избы. Ну или я чего-то не знаю. Червячок сомнений поселился в моей душе. Не люблю, когда непонятки. Надо выяснить, кто за всем этим стоит и почему меня надо непременно охранять.

Утром Фрося снова бежала чуть позади меня. Я уже начал привыкать к своей тени. Последнее не означало, что мне не хотелось избавиться от нее. Ну хотя бы на время. В школе, я само собой, отдохнул от присутствия телохранительницы. Она снова исчезла куда-то, едва вышла из машины на мехдворе. А я сразу забыл о ней. Тем более, что Пал Палыч устроил на большой перемене совещание, на котором объявил, что на следующий неделе начинаются внутришкольные спортивные соревнования.

Со всеми своими заморочками, я совсем упустил из виду, что они должны пройти в середине марта, хотя собственной рукой вписал их в план мероприятий. Благо запущенный мною механизм подготовки к общегородской спартакиаде в нашем учебном заведении крутился уже и без моего участия. Спортивную форму швейная фабрика сшила, а металлургический комбинат — оплатил. Женский персонал школы нарадоваться не мог, на нее глядя. А девчонки рвались примерить, но завуч велела запереть все комплекты одежды в кладовой.

Пирогов в свободное от работы время тренировал наших баскетболистов. Да и Громова отобрала несколько мальчишек и девчонок для юношеской сборной по легкой атлетики. И уж тем более радовал наш историк. Он только и говорил, что о своих шахматистах, причем — с такой гордостью, словно они уже стали у него чемпионами мира. За своих самбистов я тоже мог поручиться, так что предстоящие состязания меня не тревожили. Слух о грядущей спортивной неделе мгновенно разнесся по всей школе.

Вечером у меня встреча с Виленой. Я помнил, что меня приглашала соседка, но идти, само собой, не собирался. Пусть гражданка Неголая довольствуется своим жирным худруком.

После уроков я позвонил Вилене и мы договорились о встрече. Захватив Фросю, от которой пока некуда было деваться, я подъехал к райкому комсомолу. Когда Вилена села в машину, мы все вместе поехали в «Космос». Пока ждали заказ, я познакомил девушку со своей лжесестрой.