Королева любить желает (СИ) - Тихая Елена - Страница 47

— Так изящно или глупо? — не поняла я, как такие понятия могут сочетаться.

— Они не пошли напролом. Один тип — надо отметить, действительно пользующийся популярностью у женщин, — пытался пройти к тебе в кабинет на личный приём.

— Вот же наглость, — выдохнула я. — А где я была? Почему я вообще ничего из этого не заметила?

— Потому что мы готовились. И делали это очень давно. В нашем крыле такая теперь охрана стоит, что и под пытками никому ничего не скажет и никого не впустит. Это не говоря уже о магической защите, что Панок поставил. Правда, перед этим он пару зданий на окраине города взорвал и спалил, но потом справился с заклинаниями.

— Ничего себе, сколько я пропустила, — смотрела я на них распахнутыми в удивлении глазами.

— Мы старались тебя не беспокоить, — улыбнулся Милон.

Жизнь немного устаканилась. Нолан рос здоровеньким и активным. Ночами к нему приходил Фрост, а со мной разговаривать отказывался. Я просто не знала, что ему нужно сказать, чтобы тот Фрост, который нежно касался моего животика, рассказывая всякие глупости, вернулся.

После бала задержанные дали показания. И кто бы сомневался, что концы вели в Икерию. Только вели они косвенно. То есть доказать, что это дело рук их королевы, не получится, выдвинуть обвинения тоже. Как итог, конфликт затягивался. На границе был усиленный патруль. А на полугодие Нолана Фрост был вынужден уехать к границе. И вернулся он только четыре месяца спустя. Кто из них затягивал решение вопроса, я сомневалась.

Зато стоило ему вернуться, как уехал Ифор. Только он отправился с деловым визитом в Анузу. Какие вопросы мог решать начальник охраны, пусть и охраны королевской четы? Всё подозрительно было. Его не было всего чуть больше недели, а я вся извелась. Даже с Фростом пыталась поговорить опять — не вышло. Точнее, весь разговор он мастерски перевёл в деловое русло. Так что, только выйдя за дверь, я поняла это. И смешно, и грустно стало. А ночью…

Фрост обнаружился в комнате Нолана. Только малыш не спал, а вполне активно что-то на своём рассказывал, размахивая погремушкой, Фрост с улыбкой поддерживал разговор. А потом наш карапуз протянул ему ручки. Сначала мужчина растерялся, но быстро пришёл в себя и с небывалой осторожностью поднял сына на руки, который опять ему что-то высказал и со всего маху зарядил игрушкой в лоб. Звон стоял…

Ну что сказать? Я не удержалась от смешка, чем и выдала себя. Оба повернулись к двери. И если на личике сына расплылась улыбка во все четыре зуба, то Фрост растерялся. По его лицу можно было сказать, что он готов бросить ребёнка и бежать с места преступления. И хорошо, что он так не сделал. Точнее, он вообще ничего не сделал, только напрягся, и улыбка с лица стекла.

— И не надо так напрягаться. Извините, что прервала, — проговорила я, входя в комнату и закрывая за собой дверь.

— Я уже собирался уходить, — попытался Фрост посадить Нолана в кроватку, но не тут-то было. Малыш вцепился в его волосы обеими руками, при этом не выпустив погремушку.

— А по-моему, тебя не отпускают, — улыбнулась я. — И не стоит сбегать только потому, что я пришла. Это мне стоит уйти и не мешать вашему общению.

— Ма-а, — воскликнул Нолан.

— Не уходи. Он явно очень рад тебя видеть.

— Он всегда меня рад видеть. Да, малыш? Чего не скажешь о тебе.

— Я рад тебя видеть, — ответил Фрост сконфуженно, но на меня не смотрел.

— Я вижу, как ты рад. И знаю, что обидела тебя тогда, что неосознанно сделала выбор. Знаю. И мне это неприятно осознавать. Я не хотела тебя обидеть. Но это я уже говорила, — вздохнула я, подойдя к ним очень близко. Я поцеловала в щёчку Нолана, а потом посмотрела Фросту в глаза. — Прости, меня, если сможешь. Мне так не хватает тебя прежнего, наших посиделок и разговоров.

Пару минут было тихо. Даже сын не произнёс ни звука, потом ему надоело, и Фросту ещё раз прилетело в лоб. В этот раз я рассмеялась, ведь это очень напоминало подзатыльник нерадивому ученику. Фрост тоже слегка усмехнулся, что разрядило обстановку.

— А Нолан научился стоять, — решила я перевести тему.

Не менее получаса мы ещё пробыли у сына, но малыш устал и ожидаемо зазевал. Я положила его в кроватку и по привычке запела песенку. Это была странная колыбельная. Глаза в глаза с Фростом, который, чуть затаив дыхание, слушал меня. Но песня закончилась, сын давно уже уснул, а мы не двигались, всё смотрели и не могли отвести глаза.

— Можешь не скрываться больше. Приходи к нему днём. Только погремушку забирай, от греха подальше, — посмеялась я, разрезая тишину.

— Спасибо, — проговорил Фрост, потирая лоб. — Я запомню.

Мы вместе вышли из комнаты и даже прошли немного вместе. Было неловко. Я остановилась у своих дверей, не зная, что сказать.

— Спокойной ночи, — отвесил лёгкий поклон Фрост, не разрывая при этом взгляда.

— Спокойной ночи, — прошептала я. Больше ничего сказать не успела. За спиной открылась дверь, за которой стоял полуобнажённый Ифор. Я лишь прикрыла глаза от досады, видя каменеющее лицо Фроста. Хоть головой об стену бейся!

Фрост изменил график своих посещений Нолана. Так что я не могла его застать очень долго (за это время Ифор ещё раз успел куда-то съездить по очень важным, но тайным делам). Даже на день его рождения Фрост сбежал. А на следующий день Нолан осчастливил нас первыми шагами. Мы с Милоном пришли поиграть с сыном. Строили башню из кубиков. Сын пополз за одним из кубиков, что отлетел подальше, взял его в крепкую ладошку, а потом поднялся и пошёл. Мы замерли, боясь спугнуть. А этот малый сделал три шага вперёд, поставил кубик на башню и с чувством выполненного долга плюхнулся на попу. Сколько эмоций у нас было по этому поводу — отдельная песня. Интересно, что именно в этот момент к Нолану в комнату заглянул и Фрост, на котором я и повисла.

— Что случилось? — сначала напрягся он, а потом, сообразив, что мы безумно радостные, тоже улыбнулся.

— Он пошёл, — закричал Милон и тоже обнял Фроста.

— Па, — поднялся Нолан, но не пошёл, а просто постоял и снова сел.

— Молодец, — произнёс Фрост. Милон давно уже отлепился, а я решила воспользоваться моментом и чмокнула Фроста в щёку.

— А у нас для тебя есть новость, — сказал Милон, успокоившись. — Правда?

Фрост от его вопроса немного посмурнел, но выдавил улыбку.

— Да, — кивнул он. — Только не здесь.

Как-то очень быстро мы засобирались и направились в кабинет Фроста. Туда же пришёл и Ифор, по одному виду которого я поняла: волнуется.

— Что случилось? — вырвалось из меня раньше, чем я успела это осознать. Что-то волнительно мне было.

— Ничего страшного, — улыбнулся Милон.

— Присядь, — посоветовал Фрост, улыбаясь, но глаза были грустными. — Рассказывай. Твоя же была идея, — обратился он к Милону.

— Хорошо. Элен, помнишь, как собирался обойти закон герцог Дюранец? — спросил он, а у меня ком в горле встал. — Так вот. Почти две сотни лет назад один из принцев Икерии влюбился в простую девушку, которая никак не могла стать его женой. Тогда он инсценировал нападение рабов в далёкой провинции. Его объявили убитым, а поскольку провинция довольно далеко, погребение произошло не в столице и без присутствия королевской четы. Так принц смог скрыться в наших землях под новым именем, жениться на любимой девушке, хоть и были они вынуждены взять второго мужа. Семья была счастливой, произвела на свет шестерых сыновей, из которых до зрелого возраста выросли только трое. Двое из них женились на одной девушке, один остался холостым. Так и умер одиноким. А эти двое произвели на свет двух сыновей и дочку.

Я не совсем понимала, к чему они мне это рассказывают, но внимательно слушала. При местных брачных законах запутаться в родстве — плёвое дело.

— Сотню лет назад на принцев Анузы в очередном путешествии напали. Их жена по каким-то неопределённым причинам была с ними. Случилось это недалеко от столицы. Их супруга была на восьмом месяце беременности. Как так получилось, что новорожденного в бандитском лагере приняли за мёртвого, никто не может объяснить, но факт. Захваченного принца и его только что родившую супругу освободили, всех бандитов казнили, а новорожденного только спустя несколько дней нашла знахарка. Она его и выходила, и вырастила, не зная о том, кого, собственно, растит. Она вообще собирала потерянных и осиротевших мальчишек, которые разбрелись после её смерти по сёлам и весям, но друг о друге не забывали. Мальчик тот вырос, женился на внучке бежавшего из Икерии принца, но перед рождением единственного сына он отправился к названому брату и сгинул с ним. Единственного сына вырастил его сомуж.