Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного (СИ) - Кофей Ева - Страница 27

Жизнь так прекрасна, мир здесь такой удивительный, а я сижу в этом замке и покрываюсь пятнами истинности, словно болею ветрянкой.

— Если пообещаешь успокоиться, постараюсь объяснить. Есть предположение.

— Ах, предположение… Ну ладно, давай, — машу рукой. — Я спокойна.

Алиса спускается на кровать, ритмично перебирает страницами и, наконец, говорит:

— Ты доверилась ему, дорогая. Должно быть, для истинности это был очередной момент, как ваш поцелуй.

— Целовались мы и раньше!

— И раньше ты так пылко ему отвечала?

Я мрачнею.

Ответить нечего.

— Вот, отсюда первая метка. Вторая, когда ты решила вверить ему себя, выпив крови. Он мог солгать, это могло привести к разным последствиям, ты об этом знала. И всё равно согласилась.

— Это был эксперимент, а не доверие от большой любви!

— А истинность думает иначе…

— Думает? Если она такая умница-разумница, то, может, я с ней и поговорю?

— Хватит ёрничать. Трагедии не случилось. Это всего две метки, а не семь!

Я настораживаюсь.

— В каком смысле? Почему если их будет семь — это можно будет считать трагедией?

Алиса фыркает. Ей то ли не хочется об этом говорить, то ли ещё что… Но она должна понимать, что я от неё не отстану.

И понимает.

— Помнишь, мы говорили о разводе? Решение принимает мужчина, но для королевских особ может быть одна причина — отсутствие наследника на протяжении трёх пятигодий. Ты попадаешь под эту статью, само собой. Но ты — истинная. Если копнуть вглубь, то можно вспомнить о правиле семи меток. Это минимум для подтверждения устоявшийся истинной связи. Если их нет, то ещё можно подумать о том, что это ошибка, чей-то крупный заговор, сильное заклинание. Что это ненастоящая связь. Но даже в этом случае не всегда молодым позволят не жить вместе… Тем более если речь идёт о королевской семье.

— Хочешь сказать, если я доведу ситуацию до семи меток, скорее всего, мне вечность придётся куковать рядом с Ричардом?

— Скорее всего, тебе и так придётся, — скептически отзывается Алиса.

Я сжимаю подушечками пальцев переносицу. Да что ж такое-то…

— Эти метки, — предвосхищая мои вопросы, продолжает книга, — берутся от маленьких подтверждений симпатий и любви. Обычно спустя несколько лет у истинной их больше сотни. Их не видно всем подряд, видите вы и те, кому вы доверяете. А также их можно обнаружить благодаря некоторым заклинаниям и способностям, но не суть. Первая большая печать, которая должна быть на губах, это как раз-таки для всех. Остальные — ваши личные.

— Ачивки, — усмехаюсь я. У одной из подруг старший сын — любитель компьютерных игр…

Алиса заминается, но затем подтверждает:

— Да. Метка за доверие, за пылкость, за какой-то особенный разговор и так далее. Мило, разве же нет?

— Теперь точно — от Ричарда нужно держаться подальше. А про разрыв этой связи ты что-нибудь знаешь?

Алиса молчит. Ну что ж… разберёмся.

— По крайней мере, я надеюсь, что обманывать меня ты не станешь, — произношу это и вновь отодвигаю комод.

У меня много планов, не хочу возвращаться в свои покои до вечера.

— Куда ты? — успевает спросить книга до того, как я открываю дверь.

— Знакомиться с местной инфраструктурой.

Планы планами, а завтрак должен быть по расписанию. Я не слишком много перехватила на ужине, где практически всё пошло не так. Я даже плохо помню, что именно произошло. А потом побег, портал, обворожительный и пугающий аспид, обвязывающий меня красными лентами… Поцелуй, полёт, снова поцелуй, кровь.

Последнее придало сил, но не заглушило голод.

Сирина, встречающая меня в одном из коридоров, бледнеет.

— Госпожа, вы выглядите… — она вздыхает. — Так… необычно!

— Спасибо, — я улыбаюсь.

Какой-то части меня даже хочется, чтобы по мелким деталям, Ричард сам догадался, что я попаданка. Может быть, тогда не будет плохих последствий? Не знаю. Но доходить до него будет ещё долго, раз даже каре вызвало лишь недоумение и злость. Ну, потом и не только… но это неважно!

— Вы, наверное, очень голодны. Я думала, что вы будете отдыхать. Марика готовит роскошный ужин или обед, чтобы восполнить пробелы, как она говорит, «в вашем королевском желудке», — она ведёт хрупким плечиком и по-доброму усмехается. — Все сейчас особенно волнуются о вас и хотят заботиться, принцесса, уж не обессудьте. Могу я проводить вас в столовую?

Я киваю. Сирине любопытно побыть рядом с истинной дракона, а мне это на руку. Хотя Виктория и наверняка знает большую часть собственной резиденции, но по каждой мелочи копаться в её памяти как-то боязно. Вдруг это спровоцирует беспокойный дух перехватить контроль?

Или же её появление в моём сознании — лишь разовая акция и прощание?

Хотелось бы верить…

Я же сама была в столовой лишь раз, и опасаюсь заблудиться.

— Отчего же все хотят заботиться? Я совсем не против, но разве истинность делает меня более хрупкой?

Камеристка смеётся. На ней простое по меркам Гарольда, но слишком вычурное по моим, голубое платье с жёлтыми и белыми вставками, рюшами и лентами. Сейчас я сама выгляжу, как слуга, а она — как принцесса. Но что-то мне подсказывает, что раз стала явной истинность, никого это уже не будет волновать так сильно, как раньше. По крайней мере, пока все так впечатлены.

— Все ждут, — полушёпотом, с явным стеснением отзывается Сирина, — чудесного наследника, Ваше Высочество. Ведь теперь это вопрос времени. А когда в вашей комнате заменили кровать… большая часть слуг уверена, что он уже есть. Но я, конечно, не поддерживаю подобные темы. Но вы знаете людей, они очень любопытные, когда дело касается королевских особ.

Мы проходим коридор с витражами и выпуклым потолком. Который, впрочем, покрылся трещинками и даже плесенью по бокам. Это нужно будет исправить.

Но здесь, как я понимаю, не так много людей. Буду отдавать приказы и сама работать постепенно.

— Разумеется, людям любопытно, — я отзываюсь легко, любуясь отблесками света, — они с рождения до смерти делают всё, чтобы королевская семья жила в роскоши. Слуги трудятся, солдаты и вовсе обменивают жизнь на благосклонность короля. Они имеют право рассуждать о моей беременности. Потому что да, я принцесса, и этот гипотетический ребёнок их касается. В каком-то смысле — это их ребёнок.

Сирина окидывает меня недоверчивым взглядом.

— Вы правда так думаете?

— Если подумать, нет ничего особенного в королевской семье, я уверена. Такие же существа из плоти и крови, как ты. И как я. Мы все играем разные роли. Кто-то из слуг, наверное, могут перестать играть, могут заняться чем-то другим. А долг принцесс — до конца жизни будоражит умы местных знатоков по дереву, прачек и кухарок. Никакого ребёнка нет и не будет, Сирина, — тон мой становится совсем тяжёлым, надо будет и это исправить, — но не говори никому. Пусть люди порадуются и позаботятся обо мне. Пусть хоть на время почувствуют себя причастными.

В её глазах недоверие.

— Простите, что я спрашиваю, — через несколько минут заговаривает она, когда мимо проходят несколько служанок, опустив головы, — но вы ведь не рады всему этому, да?

Конечно, она имеет в виду истинность с Ричардом. Её последствия. Которые должны быть хорошими для меня. Была бы рада Виктория? Её дух психовал из-за того, что это не она — истинная? А если бы была она, то простила бы его?

Я, наверное, никогда не узнаю.

Сирина спрашивает, я в этот миг (хотя бы в этот!) думаю вовсе не о Ричарде. Думаю о людях здесь, тёплых, забавных и по-хорошему простых. О красоте природы, о возможностях.

— Я рада, — улыбаюсь вновь, — просто… это всё немного сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

Мы заходим в большую и светлую столовую. Стены бело-розовые, высоченные потолки, большие окна, выкрашенные в золотой рамы (или тут и вправду золото?), несколько столов разного размера, украшенных будто бархатными скатертями. За дальним столиком вчера горели свечи, и отблески этого пламени плясали в красивых глазах Ричарда, когда он смотрел на меня.