Боги, пиво и дурак. Том 9 (СИ) - Гернар Ник - Страница 14

Так, беседуя о всевозможных адах и раях, мы спускались все ниже и ниже. Лестницы изгибались, как хотели, вопреки логике и здравому смыслу, то удаляясь друг от друга, то снова сближаясь. Из-за всех этих загибов и ощущения безграничности пространства начинала кружиться голова. Я впервые осознал, как, должно быть, сходит с ума вестибулярный аппарат и человеческое сознание где-нибудь в космосе, впервые очутившись в состоянии невесомости, когда понятия «верх» и «низ» теряют значение. Вот и здесь иногда проклятые белые лестницы начинали раскачиваться у меня перед глазами, и я присаживался на ступеньку, придерживаясь рукой незыблемой тверди у себя под задницей и убеждая голову, что, если эта лестница куда-то спускается, значит, где-то там все-таки есть какая-то твердь.

Другие тоже время от времени присаживались, вытягивали ноги вперед и просто отдыхали, прикрыв глаза.

А я вот глаза закрывать опасался.

— Жуткое место, — шепотом проговорила Ника, остановившись рядом в момент моего очередного отдыха.

— Если я все правильно понимаю, это только преддверие. Самую веселуху мы еще даже в профиль не видели.

— У меня уже колени болят, — буркнул сверху Рыжий, медленно ступая по ступеням. — И ведь хоть бы перила были, а! Издевательство какое-то…

— В самом деле, и как только они в Тартаре не подумали об удобстве посетителей? — усмехнулся Эрик.

Я рассмеялся.

— А знаешь, что самое смешное? Что сказал об этом ты, наш Графыч с неизменной дюжиной белоснежных кружевных платочков в походном мешке! До сих пор помню, как нам велели собрать все самое необходимое, и ты в первую очередь на рынке искал носовые платки!..

— И что? А еще я путешествую с бритвой, сменой белья, мылом и душистой водой для умывания, — с тонкой улыбкой ответил он. — Это элементарная чистоплотность, привитая хорошим воспитанием. А вот ожидать комфорта в Тартаре, как минимум, странно. В конце концов, мы идем туда, откуда вообще-то не возвращаются. Ни люди, ни боги.

— Тебе повезло, что ты не пастафарианец, — фыркнул Рыжий. — А то у них душнил, говорят, в ад отправляют.

Эрик покосился на него смеющимся глазом.

— Для начала неплохо бы определить, кто такой этот самый «душнила». Тот, кто душится душистой водой? Или человек, от амбре которого всем хочется удушиться?..

— Это человек, задающий такие вопросы!

Рыжий выдвинулся в авангард всей нашей группы — и исчез!

Разом умолкнув, мы все вытаращились на пустое место, где только что был Рыжий.

— За ним, быстрей! — скомандовал я, и мы бросились по лестнице вниз, обгоняя друг друга.

Шаг, еще, и еще один — и вдруг картинка вокруг изменилась.

Мы оказались в маленькой комнате с облезлыми зелеными стенами, крашеной дверью и письменным столом в середине.

За столом сидела женщина в красной косынке и строгом черном костюме с длинной юбкой.

Перед столом, переминаясь с ноги на ногу, стоял наш Рыжий, живой и здоровый.

Сурово взглянув на нас поверх больших круглых очков, женщина заявила:

— В очередь! Подходим по одному! Отвечаем коротко и по существу, не толпимся и не мешаем работать!..

Демка фыркнула.

— Что? Да ты знаешь вообще, с кем разговариваешь⁈ Перед тобой богиня Деметра!

Тетка, уставившись на Деметру, спустила очки еще ниже на нос.

— Милочка, вы в Тартаре. А здесь без разницы, богиня, рабыня или графиня. У нас тут, знаете ли, социальное равенство. И ответственность перед законом в меру совершенных преступлений. Так что стойте себе спокойно и ждите своей очереди! — она вернула очки на место и добавила: — Вот тогда и скажете, кем вы там, наверху, были.

Демка от возмущения аж задохнулась.

— Ничего себе Аид тут себе сотрудников набрал!

Женщина в косынке раздраженно вздохнула.

— Тартар, милочка, вообще-то является независимой республикой. И никакой Аид, Иегова или кто-нибудь там еще меня сюда не назначал! В отличие от вас, я всего добилась сама. Без богов и королей! Своей революционной жизнью и блестящей репутацией, и вот уже двести тридцать пять лет нахожусь на этом посту! И прошу относиться ко мне со всем уважением!

И на этих словах она так хлопнула ладонью по столу, что мы все невольно вздрогнули, прифигев.

— А какая у нас революция была двести лет назад? — шепотом спросил Рыжий.

— У вас — никакой, — ответил я. — А вот у нас была Великая Французская. И не удивлюсь, если эта прекрасная дама собственными руками Робеспьера обезглавила, за что и попала сюда.

— Но разве тогда она попала бы не в ад христиан? — с сомнением в голосе спросила Ника.

— Нет, если вдруг она была поклонницей Вальтера и не верила в бога. Меня больше напрягает другое — неужели Тартар общий не только для всех конфессий, но и для всех миров?..

— А меня напрягает ваш шепот, он мешает мне работать! — гаркнула тетка, и мы все вытянулись по стойке смирно. — Следующий ко мне!

Когда дочь французской революции записала имена всех нас, она вытащила из ящика печать и по очереди шлепнула нам на тыльную сторону ладони отметину, как в ночном клубе. Причем у каждого она засветилась своим собственным цветом. К примеру, у Демки она стала золотой, у меня — серой, а у бедного Эрика вообще голубой, из-за чего Рыжий ехидно рассмеялся, что, мол, это графская кровь так отсвечивает.

Хуже дело обстояло с Оракулом. На нем не оставался след от печати.

Революционерка подходила к нему и так, и эдак, хмурилась и прищелкивала языком. Пыталась поставить печать на другой руке, затем — на плече, на спине и даже на животе.

— Может, как-то уже без этого? — предложил он, явно опасаясь дальнейших действий бюрократической машины.

— Без этого, как вы изволили выразиться, голубчик, вы — законопреступный гражданин, нарушитель границ Тартара и клиент местного духовного крематория. Так что извольте потерпеть!

В конец расстроившись, она вдруг подняла печать и плюхнула ею Оракулу по лбу. Однако нужного эффекта дама не получила, отчего приосанилась и явно загрустила.

— Просто чудеса какие-то! — буркнула она, поправив очки.

— Давайте попробуем несколько раз по одному месту, — предложил Оракул. Дама погладила пальцами подбородок, кивнула, и с мастерством китайских геймеров как клацнула тройничек Оракулу на руку!

Тот не удержался и охнул. Видимо, получилось больно, но в этот раз на руке Оракула все-таки остался след, хоть и телесного цвета.

Революционерка нахмурилась и даже наклонилась к его руке, чтобы получше разглядеть отметину, но Оракул спрятал ее в карман.

— Этого достаточно? — осведомился я.

— Можете проходить! — заявила тетка.

И мы радостно рванулись навстречу прекрасному далеко за запертой дверью.

Очутившись снаружи, я от неожиданности аж уши руками зажал и чуть не присел на месте.

А через мгновение уже широко таращил глаза, разинув рот.

Вокруг нас гудел, свистел и сигналил самый настоящий мегаполис. Сотни неоновых огней сияли над дорожной развязкой, по которой неторопливо тянулись самые настоящие автомобили вперемешку с колесницами, гробами на колесиках, ишаками и слонами в золотом убранстве. Вечерняя мгла густой синевой клубилась над гигантским пешеходным мостом, из громкоговорителя на ближайшем столбе вырывались хриплые звуки джаза, а милые девушки в синих матросках бегали по тротуару с подносом в руках, предлагая прохожим выпить пива.

— А вы не желаете выпить? — услышал и я ласковый девичий голос над ухом. — Я несу эти стаканчики во имя Луны!

В недоумении, я повернулся в другую сторону и развел руками, как Винсент в Криминальном чтиве. Но увидел я всё то же самое. Люди, боги, кафешки, пиво.

— А мы точно туда попали? — как истинный капитан очевидность, озвучил я мучивший всех вопрос.

Обменявшись с друзьями изумленными взглядами, я сказал пивной Сейлормун, что мы здесь новички и спросил, где и каким образом лучше устроиться в Тартаре.