"Фантастика 2024-37". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Кондратьев Леонид Владимирович - Страница 18

— Дай мне выйти, и я уничтожу всех наших врагов, — раздался голос в голове мага, — тебе нечего будет бояться.

— Я не боюсь.

— Правда? А я чую твой страх, выпусти меня, — слегка раздраженно потребовал голос.

— Я страшусь не за себя.

— За нее? — с отвращение выплюнул голос, — не смеши меня. Она не что иное как пресмыкающееся, у наших ног.

— Она спасла нас.

— И как же? — зло бросил голос, он терял терпение. Слишком долго не мог воин взять контроль. Сейчас он жаждал этого больше всего.

— Не знаю, но ты пробудился благодаря ей. И мы в долгу за свою спасенную жизнь.

— Она никогда не спасала нас, — взревел запертый воин, — я бы убил всех, кто попытался бы хоть взглянуть не так на нас.

— Она не дала нам умереть от безысходности, — спокойно ответил маг, — мы были в глубоком сне, мы умирали внутри своего тела, медленно и мучительно. Она пробудила нас. Мы начинаем вспоминать.

— Нет! Она ничто. Она не существует. Я убью ее…

— И убьешь нас, — перебил маг, — мы погибнем без нее. Мы погибнем от тоски по ней.

Воин замолчал. Он давно чувствовал связь, что тянулась от девчонки к ним. Тогда, в лесу, он впервые сомневался в правильности своего решения. Он желал убить ее и ненавидел себя за нерешительность. Ее глаза были полны непонимания и надежды. Никогда его жертвы не теплили надежду. В их глазах он видел обреченность. Так почему та немочь смогла одним взглядом уничтожить всю его стальную, взращенную на лишениях, волю? Почему он хотел оправдать ее надежду? Почему он знал, что разожмет хватку на ее шее? Власть этого существа над ними вызывала жгучую ненависть к ней и себе. Воин горел этим чувством и ждал их следующей встречи, где его воля победит ее. Он знал, что врет сам себе, но никогда не признается в этом.

— Спаси ее.

— Нет! — яростно взвыл воин.

— У нас нет выбора, она дорога нам, если не поторопишься, все будет потеряно. Я отпускаю тебя.

— Наконец-то!

— Она в опасности! — испуганно закричал маг.

— Кто посмел? — рык вырвался из горла обредшего контроль воина, — Они уже мертвы! Разорву!

От этого рева, взбрыкнула кобыла и сбросила воина. Кашир грациозно извернулся в полете и приземлился на ноги. Не теряя ни минуты, он ринулся в сторону, где от рук степных орков медленно, но верно погибало его проклятье и его спасение.

Словарь

[1] Naice ore nya — боль души моей

Как выразилось Его Герцогство, сегодня во дворце приемов не будет. А вот завтра будет пир. И я туда приглашена как почетный гость герцога. Понятно, что они развлечься хотят, но я ведь спеть не смогу! Темень! Ноги надо делать, срочно делать ноги. Вот за подобными мыслями я и просидела последний час в ванне. Моего подопечного куда-то увели, сказали, что в божеский вид приведут. Может даже отмоют его перманентную грязевую маску. Драконья задница! Он же патлатый! А-а-а-а!

Я выскочила из ванной как из проруби и кинулась к двери. Трижды поскользнулась на мокром полу и на четвертый поздоровалась-таки с полом, а мои зубы с губой. Будь проклят плиточный пол, я уже тебя ненавижу! На «пожалеть» времени не было. Так что, подорвавшись с пола, и, на бегу вытирая с подбородка стекающую тонкой струйкой кровь, я достигла заветного выхода. А за дверью стража. Эй, ребятки, вы чего? Вроде не трехглазая, да и не трехгрудая. Темень! Конечно не трехгрудая, им и двух грудей выше крыши, особенно ГОЛЫХ! О-о-о-о, как стыдно. Нет, я конечно тут же влетела обратно в комнату и даже двери закрыла, но образ двух озабоченных глаз мне еще долго в кошмарах сниться будет. Ладненько, самобичевание откладывается. Накинув халат, я приоткрыла двери и высунулась в щелку. А стражники слабохарактерные. Смылись по-тихому, даже оружие побросали. Хи-хи. Похоже, я им тоже сниться буду, и явно не в кошмарах. Такс, слуги у нас на первом этаже в северном крыле. Ай да туда!

Одна дверка, другая дверка, третья… сорок седьмая дверка. Леший подери, я, кажется, заблудилась. И что делать прикажете? Не кричать же «Спасите-помогите, убивают!». Как-то это глупо. Додумать моему генератору бредовых идей не дали, поскольку кто-то бессовестно украл мой план по спасению. То есть кричали. Громко так, заливисто. В лучших традициях рыцарских романов. И я, как рыцарь, рванула спасать жертву домашнего насилия. Пинаю дверь ногой и вваливаюсь в помывочную с выражением на лице «Нас не ждали, а мы приперлись!» и наблюдаю картину маслом. Мое пепельное недоразумение стоит босиком в луже воды, в одних штанах и какой-то нательной тряпице, а неизвестная дородная девица пытается с него все оставшееся стянуть. Малыш, естественно, без боя не сдается и вырывается. Судя по мокрой одежде и волосам, мой несчастный имел неосторожность уронить эту пухлую девицу в лохань, за что она теперь остервенело пытается его оголить. Ну прям семейная сцена: супруг вернулся пьяный, а женушка его распинает, на чем свет стоит. Кстати, теперь ясно, почему кричали. Вода, небось, ледяная.

— Сымай тряпье, окаянный! Сымай, а то так искупаю! — и тянет свои ручки загребущие к моему рабу. Ээээ, нет. Смотреть смотри, а руками не трошь! Стоять, чего это я. Он же мне как оборотню пятая нога нужен. А может его женить по-быстрому?

И тут эта троллиха разорвала штанину моего простофили до самого паха. Не, нельзя женить, я ж не монстр, в конце концов. Не для того спасала, чтоб погубить на супружеском ложе.

— Что здесь происходит?

Ну, положим и так ясно, что. Просто ничего другого в голову не пришло.

— Вот этот, мыться не хочет, — и обиженно тыкает пальчиком в растрепанного оборванца.

А этот, который вот этот, сорвался с места, упал передо мной на колени и, обхватив руками за талию, прижался головой к животу. А девушка похорошела, ей идут огромные глазки. Вон уже и сереть начала. Стоп, что-то быстро она сереет, да ещё и расплывается. Темень, да у меня уже все плывет перед глазами и темнеет ускоренно.

— Пусти, — пискнула я, — раздавишь.

Он, конечно, ослабил захват, но не отпустил, только голову вверх поднял и захныкал:

— Она меня обзывала, кричала на меня и одежду мою забрать хотела. Забери меня, мне плохо здесь, забери.

Если до этого мне было весело, то после его слов, и взгляда полного отчаяния и непонимания, мне стало жутко. Когда взрослый, сильный (это мы по баньке знаем) мужчина ведет себя так, это дико. Ведь он действительно не понимает, почему его пытались раздеть. А то, чего мы не понимаем, мы страшимся. Нет, он не боялся, но отчаяние от всего этого было огромным. Боги, за что же вы так жестоко с ним пошутили?

Стоящий передо мной человек частично лишен разума, как давно и почему я не знаю, но то, что он блаженный, не вызывает сомнений. Темень! Я надеялась это из-за побоев и скоро пройдет. Что же случилось с тобой, маленький?

— Малыш, все хорошо, не волнуйся, никто не тронет тебя, — я погладила его по мокрой голове, — пойдешь со мной?

— Да.

— Тогда вставай, пойдем.

Он поднялся и вцепился в мою руку. Да, сейчас я вела за руку несчастного ребенка, а не взрослого мужчину.

Мы довольно быстро нашли мою комнату. Так как вода в лохани еще не остыла, я решила искупать этого грязнульку. Он, конечно, припирался, но быстро сдался. Раздевался он сам. Когда я услышала плеск воды, то вышла из ванной. Я ему все объяснила, так что проблем быть не должно. Служанка, слава Всевышним, за боевыми действиями не заметила роскошной гривы своего противника. Чистые вещи какого-то кузнеца (размерчик у моего раба не маленький) я прихватила с собой из купальни для слуг, так что смущать народ не будет.

Я повернулась на скрип двери. О, темень! Всевышние потеряли своего сына, а я его подобрала? Эльфийские принцы наперегонки закапываются поглубже рядом с этим мужчиной. Он стоял передо мной в одних штанах и нервно переминался с ноги на ногу, а в руке зажимал рубашку. Литые мускулы, широченные плечи и узкие бедра, крепкие, закаленные в боях руки, широкие мозолистые ладони с огрубевшей кожей. Звериная грация и в то же время детская неуклюжесть. Первобытная мужская красота и юношеская непосредственность. Как это все сочеталось в одном человеке, неясно. Но он стал вызывать опасение. Мне стало не по себе.