Младший сын князя. Том 6 (СИ) - Сомхиев Георгий - Страница 51

Чем больше я слушал сестру, тем больше я питал к ней отвращение. Да, во многом её слова были чистой правдой, только вот при этом какую цену требовалось за всё это платить? И самое главное — кому? Обычным людям, которым всё это вообще не надо?

Намеренно Варвара пыталась поддеть меня своими словами или нет, зная, что я побывал на войне в Ливии и чудом выбрался оттуда живым, но настроение у меня полностью пропало. Да и с таким человеком, как она, у меня исчезло желание о чём-то говорить. Однако вот так взять и оставить её возле картины я не мог. Поэтому я продолжил разговор.

— У любой войны всегда слишком большая цена, — нейтрально ответил я, скрывая свои настоящие эмоции от сестры. — Она не что иное, как конфликт интересов двух сторон. И выгоду она, в первую очередь, несёт очень маленькой прослойке населения, которая как раз заинтересована в развязывании конфликта. В войне нет ничего хорошего, как и в том, чтобы участвовать в ней только ради собственных желаний. Тут мне с тобой сложно согласиться.

— Отчего же? — с провокацией в голосе произнесла Варвара. — Человеческое нутро нельзя изменить. Люди такие, какие они есть. Если бы человеку не нравилось проливать чужую кровь, не было бы ни дуэлей, ни подпольных арен, ни убийств, ни тем более войн.

— Опьянённый кровью человек теряет свою человечность и превращается в зверя, либо же монстра, — сложил я руки на груди и покачал головой. При этом моя сестра практически никак не реагировала на слова, что, в свою очередь, наводило на мысли о попытке скрыть настоящие эмоции. — Что хорошего в том, если человек начинает уподобляться животному, ведомый одними лишь инстинктами? Можно ли после этого его вообще называть человеком?

— Я и не говорю, что человек должен уподобляться животным, — ответила сестра, видимо, заметив, что эта тема меня чем-то зацепила. — Человек в обычное время следует моральным принципам и законам, навязанными ему обществом. Война во многом снимает эти ограничения и тогда можно разглядеть истинную натуру человека. Плохо это или нет, но в этом есть своя красота и эстетика. То, что завораживает очень многих.

— В таком случае я вряд ли понимаю эту красоту, — покачал я головой, при этом краем глаза наблюдая за нашими слугами. Немое напряжение никуда не исчезло и, скорее, только увеличилось. — Для меня война ассоциируется лишь с трагедией людей. Искать же эстетику в разрушениях — не для меня уж точно.

— Все люди так или иначе разные, — тихим, словно бы успокаивающим голосом ответила Варвара. — Я считаю, хорошо, что у нас с тобой разные мнения по одному и тому же вопросу. В спорах, как правило, рождается истина.

— С этим сложно не согласиться, — согласился я с девушкой, только вот лучшего мнения о сестре я не стал.

Я не чувствовал, чтобы она намеренно лгала о своём мнении о войне. Оно мне, мягко говоря, приходилось не по душе. Это как с моими братьями-близнецами, когда они озвучили свою мысль про «освободить зверя внутри себя». Всё это вызывало у меня мерзкое чувство, будто я в чём-то, сам того не желая, испачкался.

С другой стороны, на войне я сталкивался и не с такими людьми, так что мне к подобному не привыкать. Главное — я стал лучше понимать, что за человек Варвара, и что с ней лучше не вести никаких дел, как, например, с той же Кирой или Романом, не говоря уже о Виктории.

Так что я продолжил вести себя как обычно, играя на публику. Мы также спокойно общались на разные темы, после чего мирно разошлись. Я не знал, решит ли в ближайшее время Варвара ещё раз меня пригласить куда-нибудь, да и в целом, пересечёмся ли мы ещё в ближайшее время. Её мотивации для меня оставалась загадкой. Но если такое случится, мне придётся согласиться

Во-первых, отказаться без веской на то причины было бы прямым оскорблением девушки, ну и во-вторых, у Анны появилось бы больше времени на разговор с сестрой.

Ну и, само собой, для репутации это было тоже полезно, поскольку большинство моих сокурсников как минимуму в несколько раз чаще меня посещают подобные места. И, возможно, поэтому у многих зачастую хромал табель с оценками, который, впрочем, мало на что влиял, если так уж посмотреть.

Уже вернувшись домой и как следует отдохнув, я сел в своём кабинете и позвал Анну, чтобы узнать подробности. Правда, ещё в дороге по её лицу было видно, что всё прошло далеко не так гладко, как хотелось бы самой девушке.

— Я так понимаю, встреча с сестрой прошла совсем не так, как хотелось? — прямо спросил я Анну после того, как она села в кресло напротив меня.

— По крайней мере, она не накинулась на меня с кулаками, — постаралась улыбнуться девушка, но вышло у неё так себе из-за внутренних переживаний, которые так и мелькали на её лице.

— Только боюсь, что если ты продолжишь молчать, то вы так или иначе не заговорите, — сказал я и заметил, каким уставшим стал взгляд Анны от одной только этой мысли. — Что планируешь делать?

— Не знаю… — нехотя ответила она, отводя при этом взгляд. — Молодой господин, я, правда, не знаю, что делать. Я столько раз проигрывала у себя в голове нашу встречу, но сейчас я без понятия, как быть. Я пытаюсь сказать ей, что у меня на душе, но у меня язык не поворачивается это сделать. Будто внутри меня стоит блок, не дающий перейти нужную мне черту!

— Тяжёлый случай, конечно, но есть выход, — понимающе кивнул я. — Напиши ей письмо и передай в руки при следующей встрече. Скорее всего, первое и второе письмо оно порвёт, ну а дальше из любопытства прочитает.

— А если нет? Если она будет всеми силами избегать встречи со мной? — волнуясь, спросила слуга.

— Это не мне решать, но я бы на твоём месте отпустил сестру, — решил я всё-таки сказать девушке не самую приятную правду. — Порой бывает поздно что-то менять. У твоей сестры давно сформировалась своя личная жизнь и, возможно, она в ней счастлива. То, что ты в неё влезаешь, может полностью разрушить её. Поэтому нужно уметь отпускать людей ради общего счастья.

— Это… — замялась девушка.

— Больно слышать? — продолжил я за неё мысль.

— Очень… — ответила Анна.

— Это крайняя мера, — сразу же сказал я девушке, заметив, что она стала совсем уж немногословной. — Тебе необязательно к ней прибегать, по крайней мере, сейчас. Просто держи у себя в уме возможный сценарий.

— Я понимаю, и всё равно это больно осознавать, — уставшим голосом ответила она, будто у неё не хватало сил ответить на вопрос.

— Знаю, это мало поможет, но лучше отдохни. Завтра у нас с тобой много дел. Постарайся хотя бы выспаться. Ты нужна мне в лучшей форме, — сказал я девушке, хоть так стараясь привести её в бодрость духа.

— Я постараюсь, молодой господин, — ответила она и, встав, сразу же покинула мой кабинет.

Следующие пару дней прошли относительно спокойно, за исключением того, что Снежана не появлялась в Академии. На обычные прогулы это не походило, так что, скорее всего, у неё и впрямь появились дела, связанные с родом.

Из-за этого возникла проблема, что мне не с кем стало вести дискуссии, к которым я, на удивление, привык. Я до этого несильно обращал внимание, но других членов клуба теоретической магии я даже не видел в глаза. Да, они явно существовали, иначе бы клуб давно закрыли, но положение это нисколько не спасало.

Поэтому я решил заняться тем, что давно откладывал в долгий ящик — начать принимать приглашения на разного рода мероприятия. Всё-таки глупо отрицать, что моя слава среди молодёжи возросла. Пора бы обзаводиться связями и вне стен Академии, ну или хотя бы набраться опыта в светских беседах — это всё равно не минует меня, как бы я ни хотел жить спокойно.

Всё-таки Академия в первую очередь даёт знания о магии как таковой и связи, но не понимание того, как ведутся дела в высшем обществе. С этим требовалось разбираться самому. Особенно если учесть, что в будущем я планировал открыть бизнес и перестать транжирить средства рода из общей казны. Тем более что не факт, что мне их будут выплачивать на постоянной основе всё время, особенно если отец отойдёт от дел.