Цеховик. Книга 11. Чёрное и белое - Ромов Дмитрий - Страница 7
- Предыдущая
- 7/16
- Следующая
– Можно и без блюдечка.
– Понятно, – хмыкаю я. – Правда не всё. Вы же сами устроили шухер с задержанием, нет? И что, в такой суете не уследили? У Шпака – куртка, у посла – медальон? Профукали лилию королевскую? А бабло-то хотя бы не профукали? Или что… тоже?!
При всех неприятных свойствах его характера, надо сказать, выдержки ему не занимать. Я его подначиваю, а он хоть бы что. Держится. Не взрывается. Ждёт, пока я выдам что-нибудь ценное. Проболтаюсь, значит.
– Так вы лох, получается, товарищ майор? – ржу я. – И бездарь. Без поддержки «конторы» своей сами ничего и спланировать не можете?
– Что-что? – щурится он. – Поясни, пожалуйста.
– Так это ж каждому дураку понятно, что вы хотели по-тихому брошку подломить. Но что-то пошло не так, похоже. Пришлось устранить криминального авторитета деда Назара, да? И что получается? Посадите вы меня в темницу, а я начну со следователем разговаривать, да и выдам ему инфу по операции. А он спросит, какая-такая операция? А я скажу, ну как же, майор Кухарчук лично проводил.
– Ты знаешь, где сейчас Назаров? – спрашивает он.
Я хмыкаю и ничего не говорю.
– Слушай сюда, Брагин, – говорит он. – Мне вообще похеру, какой ты бред будешь нести про операции и прочее. Я сейчас поеду и посажу тебя под замок, понял? Вот этого всего, всех твоих крокодилов и долларов хватит ни на один прекрасный год на курортах страны. И у тебя есть лишь один способ избежать этого. Лилия. Она у тебя?
– Нет.
– Ты знаешь, где она?
– Нет, – развожу я руками
– Понятно. Операция, к твоему сведению, была официальной, зарегистрированной, одобренной и…
– Да вы что, – перебиваю я, – значит, вы в отчёте и о водных процедурах написали? А может, вы включили и свои жуткие признания под пытками?
– Что?
– Вот что я скажу вам, Пётр Николаевич. Знаете сказку про колобка? Там, где «я от дедушки ушёл и от бабушки ушёл»? Так вот, я целых генералов по стене размазывал, а вас, майор, и подавно размажу. Хотите? Давайте, складывайте обратно моё добро. Только белья крючками своими не касайтесь.
– Брагин, ты оху**шее животное и твоё место в…
Я не собираюсь слушать, где по его мнению моё место.
– У вас есть любимые записи, которые не надоедает слушать, товарищ майор? У меня есть. Я вот, например, могу нот-стоп крутить последний хит сезона. Думаю, он войдёт в анналы непреходящей классики. «Нет, нет, пожалуйста, хватит, я всё скажу! Больше не нужно! Я готов сообщить, всё что знаю! В результате проведённой встречи я должен был получить брошь в виде лилии, а агент Брагин и авторитет Назаров должны были погибнуть. Всё было бы обставлено, как криминальная разборка».
Кухарчук тяжело сглатывает и, глядя на дверь, произносит:
– Стало быть, она у тебя… Лилия…
Кто про что, а вшивый про баню.
– Да нет же, – говорю я с улыбкой. – Я-то думал, она у вас. Мне, в отличие от вас, побрякушки не слишком интересны. Бабки – да, а побрякушки – нет…
– Но, стало быть, ты не можешь не знать, где она. И где Назаров.
– Ладно, я вижу, мы начинаем ходить по кругу. Всё, зовите своих подручных, пусть упаковывают мои вещи. Мне пора уже. Там встречающие волнуются.
– Как я могу быть уверен, что существует запись? – спрашивает Кухарчук. – Может, ты был в соседней камере и всё это просто услышал? Тогда твоим словам цена пшик.
– Ну, – усмехаюсь я. – Пришлю кассетку. Будете слушать перед сном. А впрочем, может, и не пришлю. Точно. Давайте думать про неё, как про кота Шрёдингера. Может, она есть, а может, и нет. Нормальная интерпретация квантовой неопределённости?
– Мне нужна ясность, – качает он головой.
– Ясность – это то, к чему мы все стремимся, – пожимаю я плечами. – Но это по глупости, потому, что часто оказывается, что лучше было оставаться в дурманящем плену неизвестности. Короче, Кухарчук, я уже задолбался с тобой тусоваться. Ты нудный, пипец! Давай, на сегодня остановимся, чтобы не было мучительно больно, оке? Зови уже своих держиморд! Задолбал, короче!
– Егор! – Наташка виснет у меня на шее.
М-м-м… как же я соскучился. Притягиваю её к себе и целую. Она вздрагивает и я прижимаю её ещё сильнее. Меня царицею соблазняли, но не поддался я. Ведём мы себя вызывающе, конечно, да и плевать. В кодексе строителя коммунизма на объятия в аэропорту запретов нет.
– Всё нормально? – спрашивает Лёха. – Чего так долго? Я думал, порт штурмовать придётся. Алик даже Скачкову уже звонил.
– Да, – машу я рукой. – Досмотру подвергли, враги человеческие. Всего обшмонали, чуть крокодильчика не отобрали.
– Ничего себе, какой. Красавец, в натуре.
– Э, Алексис, что за сленг! Хорош, береги чистоту языка. В натуре.
Он смеётся и берёт тележку с вещами.
– Ничё ты загрузился.
– Так у меня там одного рома целый ящик.
Мы затаскиваем багаж домой и парни идут в дежурку. Я выделяю им на всех коробку сигар.
– Теперь вы практически кубинцы, – смеюсь я. – Ром и сигары у вас уже есть. Ещё дам вам футболки с Че Геварой. Короче, венсеремос, товарищи! Победа будет за нами!
– Чтобы быть настоящими кубинцами, нам нужны кубинки, – смеётся Алик. – Не привёз ты нам?
Наташка настораживается и, поймав её взгляд, я отвечаю:
– Извините, ребята, но за всё время пребывания, я ни одной кубинки в глаза не видывал.
Лол. Как могла бы сказать моя дочь.
Первым делом я разбираю вещи, доставая, как волшебник из шляпы чудесные заморские дары. Соломенные шляпы, шлёпанцы, сумочки и всё вот это.
Пока Наташка разбирает это добро, я иду в душ. Минут через пять появляется и она.
– Ну как тебе понравилась Куба?
– Очень понравилось, – отвечаю я. – Я тебя обязательно туда свожу. Обещаю. Тебе тоже понравится. Голубое небо, лазурная вода и белый песок. Настоящий кайф. Обязательно съездим.
– А кубинки? – спрашивает она и, отодвинув занавеску, ныряет ко мне.
Ого… Струи тёплой воды барабанят и текут по её телу, вмиг покрывающемуся пупырышками.
– Что кубинки? – спрашиваю я следя за потоками воды, текущим по её груди. – Они существуют. Но красивее тебя никого нет.
– Ты искал что ли?
– Специально не искал но вывод сделал.
Я беру её за плечи и привлекаю к себе, но она успевает выставить руки и упирается мне в грудь.
– А разве, – поднимает она брови, – мужчины по своей природе не запрограммированы на измены?
– Программа – это что, инстинкт и дань звериным инстинктам, живущим в нас? А как же разум, воля и огонь Святого духа, делающий нас людьми?
– Нет-нет, ты мне ответь! – машет она мокрой головой.
– Ответить? – поднимаю я брови. – А какой был вопрос?
– Если бы тебе попалась кубинка, о которой ты бы подумал, что она красивее меня… ты бы смог с ней?
– Что?
– Ну… – смущается она.
– Что? Говорите яснее, девушка.
– Динь-динь, вот что! – выпаливает она и краснеет.
– Что за странные мысли, – развожу я руками. – Конечно же нет, ведь ты и есть моя самая красивая кубинка, португалка, американка и даже инопланетянка. Я не ищу, не пытаюсь сравнивать, и вообще не смотрю на человеческих самок, как на сексуальные объекты. У меня же ты есть. То есть… а ты? Ты что присматриваешься к человеческим самцам и сравниваешь их со мной?
– Я?! – возмущается она. – Егор, ты совсем что ли? Нет, конечно!!! Просто ты ведь мужчина, и многие считают, что мужская измена – это естественное, заложенное природой действие. Проявление мужественности.
– Наташ, хорош. Иди сюда, я тебя обнять хочу. Видишь, как изголодался? Нет, смотри-смотри, не отводи глаз.
– Что? – смеётся она.
– Вот дай руки.
Она протягивает, и я притягиваю её к себе. Я ведь действительно чувствую неутолимый и яростный голод.
Из душа мы выходим не слишком скоро. Наташка ещё голову сушит невероятно долго. Кончается тем, что, устав ждать, я вхожу в ванную, вырубаю фен, закидываю её себе на плечо и брыкающуюся тащу в спальню, и там долго и убедительно демонстрирую, что все эти дни вёл исключительно аскетическую жизнь.
- Предыдущая
- 7/16
- Следующая