Шаг до любви (СИ) - Верон Ника - Страница 12

В данном случае тоже был риск. Без репетиции, не зная сцены, без привычного реквизита и прочей составляющей… Но вот тут у него, по крайней мере, был свой практически до автоматизма отработанный материал. Да и с импровизацией, случись непредвиденное, проблем не возникнет. Это было целиком и полностью его детище!

— Я был на ней, — тут же сообщил Тофинский, признавшись, — Сильно. Восхищён и игрой, и сценарием. Не каждый возьмется за Мандельштама тридцатых годов.

— Я дам её здесь, на вашей сцене, — и предложение было, по его мнению, куда разумнее, чем устраивать замену актера. — Гонорар не надо, направьте его на помощь своему коллеге. Если мое предложение вас устраивает, то мне нужна гримерка. Из реквизита: диван — два кресла, журнальный столик, трюмо и телефонный аппарат, стилизованный под тридцатые годы прошлого века. Да, и максимально теплая вода вместо чая на случай, если внутри прохладно. И план сцены, покажу, как расставить реквизит. Звукооператор, способный быстро ориентироваться в записях. Что делать и временные рамки объясню и покажу. Пол часа хватит?

У него на сегодняшний вечер были несколько иные планы. Но спасти ситуацию — в его силах. Люди, действительно, устали от бесконечных ограничений. В театры, как, впрочем, и в другие культурные заведения, попасть было проблематично. Наполняемость залов жестко регламентировалась по количеству людей. Радовались, конечно, и этому, хотя бы какие-то послабления и возможность работать. Но если сейчас людям объявить об отмене спектакля… Испорчен будет пятничный вечер…

…Вот в таком напряжении перед выходом на сцену, как сегодня — не оказывался давно. Слишком мало времени на подготовку. Без репетиции, без контрольного прогона… Ничего подобного себе до сих пор не позволял. Какая нелегкая сегодня дёрнула… И ведь, в действительности, постановка достаточно сложна в воспроизведении…

Не смотря на сложность тематики, постановка смотрелась на одном дыхании. Когда был объявлен антракт, Коташова не сразу вернулась в реальность. Человек, находившийся на сцене целых сорок минут, не просто играл. Он жил своей ролью. Эмоциональность постановки зашкаливала. У самой появилось ощущение, что находится не в двадцатых годах двадцать первого века, а в начале двадцатого, в страшные для советской страны тридцатые…

Константинов только зашел в гримерку и собирался просто посидеть (вторая часть была самой сложной в эмоциональном плане, требовалось настроиться), когда неожиданно «проснулся» телефон, сообщив о доставке сообщения. Ввиду того, что было не до переписки, собирался только глянуть, кому вдруг могла понадобиться его персона…

А в другое мгновение уже «открывал» текст, несущий в себе достаточно эмоциональную составляющую: «Браво! Впечатляюще! Мандельштам — это сильно! Не ожидала. С нетерпением жду второго акта».

Она была здесь. Сейчас. Вот уж, действительно, неожиданность. На какое-то мгновение даже оказался в растерянности. А затем родилось короткое: «Готов дать автограф, если дождетесь». А вот в последнем уверенности не было. И она ответила не сразу. Возможно, тоже принимала какое-то очередное, архиважное для себя, решение… А затем пришло максимально краткое: «Дождусь».

Выходя на сцену после антракта, поймал себя на мысли, что… Ищет взглядом в зале её! Это уже никуда не годилось… Не имел права из-за каких-то личных моментов начать халтурить. Непрофессионально… Далеко непрофессионально…

Не смотря на пару сбоев, которых всё же не получилось избежать (правда зритель, кажется, этого не заметил), в целом постановка прошла успешно. Или уж, точно, до провала было далеко… Вот в этом спектакле всегда выкладывался по полной и физически, и эмоционально. Особенно — эмоционально. А сегодня… Сегодня выступал не только для зрителя в зале. Сегодня выступал для Риты, маленькой хрупкой женщины из небольшого провинциального городка! И это ощущение было необъяснимо… Оказалось важным, чтобы постановка понравилась именно ей, чтобы оставила то же эмоциональное восприятие, что и первый акт…

2

Самый запад России. — Рита…

Негромко прозвучавший за спиной знакомый мужской голос заставил Коташову на мгновение замерев, медленно обернуться. Константинов с небольшим, но, наверняка идеально оформленным букетом, стоял всего в нескольких шагах от лестницы, ведущей в здание театра. Успела уловить его взгляд, скользнувший по её фигурке… Откровенно оценивающий, но не пошлый…

Выглядела она… Как однажды сказал: каждый раз разная. Вроде и сегодня — ничего особенного: плащ, скрывающий юбку (или платье, что на ней там сейчас было), на ногах ботильоны, хотя и на высоком каблуке, но достаточно удобном и широком, что позволяло казаться чуть выше собственного роста. В руках — сумочка. Маленькая, в отличие от холщового летнего варианта. Легкий макияж… А вот с макияжем видел ее впервые… И выглядела, действительно, очаровательно. Если только не рисует себе какой-то идеал… Очень страшно, на самом деле, было снова ошибиться. Но и сдавать назад — поздно, засела занозой где-то глубоко в душе…

— Удивили, — Рита неторопливо спустилась с нескольких последних ступеней, однако максимально сокращать расстояние не стала. — В самом деле — устроили сюрприз, — добавила она, стараясь выдержать легкость в тоне.

— Да нет, это вы мне сделали сюрприз, — возразил Константинов, заставляя себя взять под контроль эмоциональную составляющую от первых секунд встречи. Прогресс в их общении на лицо, но вот на сколько хрупок… А совсем не хотелось, чтобы сейчас вспомнила о том, что срочно, прямо немедленно, требуется отправиться домой. — Опередили меня. Неожиданно, но приятно. Да, это вам, — вспомнил он про цветы в своих руках.

И в нем что-то изменилось с момента их последней встречи летом… Нет, не только во взгляде, а в целом, вплоть до манеры держаться… Ушла часть напряжения… Ей бы для себя где занять такой уверенности…

— Один из букетов благодарных зрителей? — и сама не поняла, с чего вдруг съязвила. Не похож Константинов на скрягу. Хотя, с другой стороны, этого человека совершенно не знала. Несколько встреч летом вряд ли раскрыли его сущность в полной мере.

— Нет, работники театра выручили, помогли с заказом и доставкой, — а вот он на её вопрос отреагировал совершенно спокойно. — И, извините, что заставил ждать.

Когда от нее «прилетело» сообщение, в котором обещала дождаться его после окончания выступления, подумал именно о цветах. Учитывая же отсутствие времени искать даже в интернете подходящие магазины, оказывающие услугу по доставке…

На его вопрос: есть ли по близости приличные цветочные магазины, был дан обнадеживающий утвердительный ответ:

— Да, буквально в двух шагах отсюда, — а затем задан вопрос, — Вам нужны цветы? Какие-то определенные или…

— Букет. Хризантемы, — уже озвучив наименование, резко самого себя остановил, — Нет, подождите, простите, герберы, — хризантемы регулярно, на протяжении десяти лет, дарил человеку, который остался в прошлом. И сейчас, по крайней мере для него, показалось неэтичным преподнести их же женщине, которая и без того ему не доверяет. А если, вдруг, выяснится с историей цветов, то чудесная женская логика может всё перевернуть с ног на голову. — Большой букет не надо, чтобы женской руке было удобно держать. Семи цветов будет достаточно. Что-нибудь нежно-солнечное. Женщине лет тридцать пять — сорок. И по возможности, чтобы его доставили через служебный вход к окончанию второго акта.

— Поклонники, автографы, фотографии? — полюбопытствовала Рита, задумчиво изучая букет. Если до этого поражал её масштабностью и оформлением, то сейчас удивил сдержанностью и компактностью. И цвет очень приятный: молочно-кремовый.

— Было немного, но еще — грим, с которым меня просто не поймут, — не сдержав чуть ироничной усмешки, отвечая на её замечание, обронил Константинов, добавив, — Он хорош для сцены, но в жизни всё же больше вашей части населения подходит, — а затем, меняя тему, спросил, — Вы как домой планируете?

— Учитывая, что на последний автобус вряд ли успею, даже если немедленно отправлюсь на вокзал, остается такси, — не стала скрывать очевидного.