Торжество долгой ночи - Кравец Саша - Страница 25

– Я хотел, чтобы меня любили. Найти понимания. Того, кто видел бы меня насквозь без необходимости растрачиваться на слова, – вкрадчиво произнес он и шепотом добавил: – Не стоило напоминать мне об этом.

Исповедь его минула сердце. Дар сеял слабость – вот что услышала Нина в словах Данте. Она отстранилась от объятий, и руки демона безвольно повисли.

– Я не могу дать тебе то, что ты хочешь.

– Ложь!

Нина обернулась к нему и встретилась с глазами, полными злого негодования. Слишком много в них билось сложных, недосягаемых чувств, ввергавших в растерянность. То, что было свойственно людям, в проявлении своем у демона выглядело изломанным, неверным.

– Думаешь, я ринулся под нож, только чтобы отчитаться Лоркану?

– Тебе нечего предложить мне взамен.

Все, чего хотел от нее Данте, – иллюзию счастья, ради которого не пришлось бы работать ни дня, особенно когда речь шла о тесных отношениях, требовавших усилий обеих сторон. Его притязания на Нину были не более чем прихотью. Пустыми и бестолковыми, как вся их жизнь после сделки.

Он воззрился на нее с бешенством человека, одержимого беспощадной местью, и прорычал, щетинясь зверем:

– Ненавижу тебя.

Его капризы неизменно откликались безразличием. Нина двинулась на выход, но у дверей ее снова настиг голос Данте.

– Джеймс был славным парнем, – с издевательской легкостью произнес демон. – Мы успели познакомиться, прежде чем он покинул наш мир.

– Ты врешь, – Нина одарила его снисходительной улыбкой из-за спины как глупца, сморозившего несусветную чушь. Сказанное Данте звучало как подлость, не претендующая ни на действительность, ни на искусную интригу.

– Спроси у своего нового друга.

Кай зашел к Нине в ту же ночь. Не в силах ждать, демон думал только о том, что еще он способен увидеть под влиянием потрясающего таланта. А главное – почувствовать. Но Нина встретила его без особого радушия, не удостаивая вниманием. Она полностью была поглощена созерцанием городских фонарей, разбросанных у подножья холма подобно светлячкам. Об их завораживающей силе Кай знал не понаслышке. Не успел он открыть рот, чтобы озвучить цель своего визита, как Нина опередила его:

– Ничего не хочешь сказать? – комнату обволок совершенно лишенный жизни голос.

Кай весь напрягся, мысленно перебирая причины такого вопроса. Чего ждала от него Нина за внешним бесстрастием, одному дьяволу было известно. Ее непредсказуемость всерьез сбивала с толку, заставляя насторожиться.

– Например?

– Джеймс мертв, – она говорила все так же бесцветно, не придавая произнесенному имени значимости, будто из них двоих только Каю было известно об особой связи между Ниной и убитым фамильяром.

– У нас с Лорканом был уговор.

Нина опустила глаза, объятая какими-то соображениями. Странно было бы ожидать от нее знаки горести или тоски, но что-то с правдой Кая определенно поселилось в ее мыслях. Он дал ей время свыкнуться с озвученной реальностью, пока Нина сама не протянула руку. В предвкушении Кай чуть было не помутился рассудком. Он коснулся ее ладони и с готовностью зажмурил глаза.

Последние лучи закатного солнца золотом разливались по его лицу. Кай лежал в постели, прикованный взглядом к упиравшимся в огненное небо башням мегаполиса. Из окон его квартиры они виднелись так далеко и недосягаемо, словно росли из чужого города.

Обнаженного плеча дотронулся нежный поцелуй, пробудив Кая. Он оторвался от заката и встретил перед собой зеленые глаза, щеки с ямочками и губы, бархатные, как расцветшая роза. Лицо девушки осветилось ласковой улыбкой, и какая-то благоговейная радость охватила сердце Кая, заставляя улыбаться в ответ. Пальцами он перебирал кольцо каштановой пряди ее волос, наслаждаясь тонким ароматом цветочного мыла. Душа была пронизана упоительным спокойствием и одновременно восторженным чувством. Кай приподнял голову девушки, пристально заглядывая в глаза, и, покорившись внутреннему притяжению, соприкоснулся с ней губами в поцелуе. Это было так волнующе и нежно, как нельзя было себе вообразить, и Кай на секунду забылся в удовольствии.

Перевернув девушку на спину, он опустился на нее с поцелуями куда более исступленными. Руководствуясь жгучим желанием, руки изучали изгибы ее тела, а губы скользили по упругой розовой коже. Любовь овладела его разумом и всем существом.

Похоже, он в самом деле был счастлив.

Это воспоминание оказалось ярче предыдущего. Реалистичнее самой жизни. Кай с трудом мог усмирить взволнованное сердце. Он распахнул глаза и очутился в мире, лишенном красок. Вслед за исполненной прихотью последовало разочарование, отдающее забытым привкусом грусти.

– Понравилось? – сердито спросила Нина. – Советую не увлекаться.

– Разве это может не нравиться? – еще не оправившись от головокружения, ответил Кай.

– Это ты упустил.

Хлесткой, как удар, фразой Нина вернула его на землю.

Она рвалась освободиться от путаницы в голове. От догадок о том, что должна была испытать, узнав правду о гибели Джеймса. Все силы Нина сосредоточила на Кае, чтобы исчезнуть в его затерянных чувствах. Страсть демона будоражила кровь, будила огонь в сердце и жилах, но для Нины не имела той же сакральной ценности, что и для обладателя этих воспоминаний.

Пока Кай познавал прошлую жизнь, Нина думала о том, что из себя в прошлой жизни представляла она сама.

Вот только тот, кто мог бы приподнять завесу тайны, был мертв.

Из головы все не шел Ричард. То, что сказал он в ту праздничную ночь.

«А теперь посмотри, кем ты стал!»

«И кем же я стал?»

«Ты… человек».

Джеймс отнесся к его словам куда мягче, чем Ричи мог рассчитывать, но вот уже долгое время его истина не давала покоя. В угнетении несчастный Джеймс задавался вопросами, совсем не уверенный в том, что находит на них верные ответы. Он действительно оживал? А было ли оправдано его воздержание от душ? Может, их силы и не хватило бы для подчинения города, но чтобы потешить свое самолюбие – более чем достаточно.

В приступе бессилия Джеймс погрузился в музыку, и «Барнадетт» зазвучал гитарными аккордами. Взяв в руки пухлый блокнот с записями – дневник из прошлой жизни – и расшнуровал кожаный переплет. Человеком Джеймс имел привычку писать о перипетиях своей судьбы, демоном – перечитывать записи, как книгу совершенно незнакомого автора, убеждаясь, какое жалкое существование он влачил прежде. Вероятно, и сейчас это смогло бы убедить его принять сторону Ричарда, не противиться своей порочной природе?

Однако, открыв дневник, Джеймс не узнал в нем ни строчки. Так он понял, что оказался во сне.

Стук в комнату вывел его из задумчивости. Забыв обо всем, Джеймс открыл дверь и встретил на пороге Нину. Живую, не связанную с Лорканом узами договора. Темные волосы плавными волнами разбросаны по плечам, пепельный оттенок делал их тусклыми и дополнял бледность лица. Серые глаза уставились на Джеймса твердо, но отчего-то в них мелькнул подавляемый страх. Нина в самом деле боялась его, Джеймса? А если не боялась, то всяко чувствовала себя неудобно на соседском пороге.

При виде Нины Джеймс замер, затаив дыхание, словно любое его слово, жест, вздох могли спугнуть девушку, заставить ее рассеяться, как видение.

– Я пытаюсь поспать, – Нина нахмурилась, чтобы лицом не выдать испытываемой неловкости.

Она вновь потревожила его, только чтобы установить в доме покой, исключительно ради этого.

– Еще даже не ночь, – возразил Джеймс, не совсем придя в себя. Он не мог оторвать от Нины глаз, надеясь запечатлеть в памяти каждую деталь: ее нарочито храбрый взгляд и несмело опущенный подбородок, прямую позу с расправленными плечами и приоткрытые губы, которые искали слова.