В зоне особого внимания (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 40

— Вот бы нашего местного хулигана приструнить, — раздался женский голос с галерки.

— Это проще, чем вы думаете. Могу помочь и с этим, — отмахнулся от этой странной просьбы я, развивая тему своих возможностей. — Что ещё? Буду давать отчет о том, что было на Съезде, о его работе и о кулуарных разговорах, о которых не напишут в газетах. Буду рассказывать, какие законы готовятся, какие решения принимаются, и на местном уровне в том числе.

— А у меня вопрос? — слегка нетрезвый маленького роста мужик с глазами-щелочками на широком лице дисциплинированно поднял руку.

— Слушаю.

— А насчет Артека ты не врёшь? — прямо спросил он, и заметная часть собравшихся, в основном женского пола, зашумела.

— Вы думаете, у нас нет хороших лагерей? В крае работают два спортивных лагеря, лагерь для тех, кто любит учиться — Красноярская летняя школа…

— Ой, а у меня туда дочка ездила в прошлом году. По конкурсу попала. Понравилось ей там, даже плакала, когда уезжала, — перебила меня крупногабаритная тетя пролетарского вида, сидящая в первом ряду.

— Ох, Нинка, здорова ты хвастать дочкой, — завистливо вздохнула её такая же пышная соседка, судя по схожей физиономии, сестра.

— Кроме того, в этом году заработает военно-спортивный лагерь на озере Инголь. Но, конечно, море есть море. И путевки в морские лагеря будут. Причем и детям-сиротам тоже. Я знаю, у вас в селе имеется интернат для таких детишек.

— Красиво поёшь, — буркнул задавший вопрос про Артек хакас.

— Чего не петь, когда у меня уже есть на весенние каникулы 4 путёвки? — усмехнулся я.

На самом деле имелась целая дюжина, но всё-таки в Артек надо отправлять лучших.

— Можно вас перебить? Обед заканчивается, мне уходить надо. Я Юрий Викторович Гусев, директор местного лесхоза, — встал солидный дядя лет сорока с залысиной на голове.

— Конечно. Слушаю вас.

— У нас в лесхозе организован цех широкого потребления по переработке древесины. Мы там пилим брус, плаху, вагонку… столярные изделия разные… изготавливаем продукты соцкультбыта — скалки, толкушки и сувениры. Но раньше основным доходом для нас было изготовление вагон-стойки для Абаканского рудоуправления и виноградного кола для Краснодарского края. Сейчас первые нам не платят, а вторые не покупают, им без надобности наша продукция. Можете чем-то помочь?

— Разве что советом. Сейчас у нас в стране можно создавать кооперативы, а им с 1-го апреля разрешено торговать на внешнем рынке и забирать часть выручки товарами, — припомнил я.

Собрание зашумело, мысль об импортных товарах пришлась всем по душе.

— А как это сделать? К кому обращаться? — растерялся Юрий Викторович.

— В крайисполкоме есть люди, которые помогут оформить вам документы на внешнеэкономическую деятельность. Могу подсказать телефон… Есть где записать?

Дальше часть собрания разошлась по своим рабочим местам. Оказывается, я своё мероприятие подгадал под обеденный перерыв, случайно совершенно. А с оставшимися людьми общение пошло живее, а закончилось и вовсе неожиданным визитом местной пацанвы. Слух о том, что в Доме Культуры выступает олимпийский чемпион по боксу, достиг их ушей.

— Точно, это он, Штыба! У меня открытка есть, и фото в «Советском спорте» видел, — раздался звонкий голос из приоткрытой двери зала.

Дверь распахнулась настежь, и в зал гуртом ввалилась толпа мальчишек старшего подросткового возраста (не 20–26 лет как в моём прошлом будущем, а 12–16 годиков). Человек пятнадцать всего, но шуму от них было больше, чем от остальных присутствующих в зале. Они задавали вопросы, перебивая друг друга, лезли за автографами, а один самый продуманный потребовал сделать совместное с ним фото на старенький «Зенит», скорее всего, родительский. Пришлось собрание закруглить, ведь мне ехать ещё в Абакан, а это часа три пути.

Так как сегодня мы с водилой выехали из Красноярска в пять утра, то я отлично выспался в дороге, но сейчас, отходя от первого в своей жизни предвыборного собрания, опять заснул. Разбудили меня лишь, когда машина подъехала к улице Щетинкина, где в кирпичной многоэтажке размещался городской отдел внутренних дел, а в двухэтажной пристройке на втором этаже — отдел КГБ. Зайдя в вестибюль, я был встречен дежурным милиционером, который кинулся мне навстречу с криком: «Куда?», дожевывая на ходу бутерброд.

Грозно зыркнув на обжору, я небрежно бросил:

— В КГБ.

И двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж, благо я тут уже бывал разок. Дежурный тихонько свалил в закат, даже не потребовав у меня документ. На втором этаже имелась одна-единственная дверь, железная причем, с кодовым замком и звонком. Перед ней троица лиц в штатском, сидя на стульях, покуривала сигаретки. Значит, невысок пока их чин, раз курить выгоняют за пределы рабочего места.

— Ты к кому, парень? — озаботился один из сидевших на довольно убогих стульях мужчина.

— Не бойся, не к тебе, — усмехнулся я. — Лубышев у себя?

— А ты кто? — спросил тот же дядя, выкидывая полсигареты в урну.

Показываю удостоверение.

— Ну, идём, — бросив жалостливый взгляд на недокуренную половину «Мальборо», дядька шустро набрал код, и мы зашли в логово «кровавой гебни».

Ну вот буквально! У первого же встреченного нами мужика носом шла кровь, и он быстрым шагом направлялся к туалету у входа.

— Проводите разъяснительную работу? Бьете? — пошутил я.

— Что? Нет, это наш. Не знаю, может, упал…, — ошалело ответил мой спутник и зашёл в приёмную.

Я так понял, мой провожатый — местный секретарь.

— Штыба? — раздался басок Лубышева — начальника отдела УКГБ по Хакасской АО. — Так это хорошо! Пусть заходит! На ловца и зверь бежит!

— Вы бы, Николай Николаевич, выражения выбирали! Кто зверь? — сухо спросил я, заходя в довольно просторный кабинет.

— Это я образно говорю, — успокоил начальник и сразу контратаковал: — А ведь на тебя жалуются! Твой бывший товарищ по работе.

— Догадываюсь кто, — я без приглашения усаживаюсь на стул. — И гусь свинье не товарищ. Это я тоже образно.

— Уел, уел! — захохотал Николай Николаевич. — Дай угадаю: сейчас попросишь разрешения позвонить и будешь жаловаться Шенину?

— Может и буду. Но время на склоки терять жаль. Я как раз по другому делу заехал. По поводу филиала банка ММБ в вашем городе.

— О как! Ну, спасибо, что признаешь, что город наш. Ну, давай, жги! — разрешил Лубышев. — А Олегу я уже пистон вставил, официально причем.

— Сделал гадость, а потом за помощью? — сердито поморщился хозяин кабинета.

— О чем это вы? Если про то, что банк совместный… Так у вас же не закрытый город, и иностранцев в штате у нас нет, — опешил я.

— Это сейчас нет. А кто поручится, что не завербует как-нибудь начальник подчинённого? Следи потом за ними. Да что тебе говорить… Что хотел-то?

— Пробить всех сотрудников на предмет: не водятся ли за ними какие грешки? Вам это раз плюнуть…

— Нет, я слышал, что ты наглец, но чтобы до такой степени! Это оперативная информация для внутренних нужд, — брюзгливо выговаривал мне Лубышев, чиркая при этом что-то ручкой в блокноте. «Проверили давно их. Чисто», — читаю я фразу на любезно развернутом ко мне листке бумаги.

О как? Это он что, прослушки опасается? Или диктофона? А запиши я его ответ на диктофон? Могу потом воспользоваться нарушением служебных инструкций в своих интересах. Я хоть человек и понятный, но береженого бог бережет, как говорится. Впрочем, результат меня устроил, поэтому я извиняющимся тоном промямлил:

— Ерунду сказал, по неопытности. Ладно, сам проверю, чего уж! Найму, если надо, частного детектива.

— Выдумал! Какой частный детектив? — смеется довольный КГБшник.

Чё ржать? Фильм Гайдая, я помню, в этом году выйдет, так как смотрел его уже после армии. «Операция 'Кооперация» как раз про частного детектива, ну и про финские унитазы фирмы «Акала- какала».

— Чайку? Пожалуй, нет, — отказываюсь я. — Надо ещё в гостиницу селиться…