В зоне особого внимания (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 19

— А что там? — озадачился Власов.

— Должны быть округа равной численности, а на деле округа сельских районов раза в четыре меньше городских, — пояснил я. — То есть у сельчан и горожан неравные права. Разве это допускает закон? — возможно, несколько пафосно закончил я.

Власов задумался, став серьёзным.

— Тогда, Толя, надо во всех регионах промониторить численность округов на предмет равенства. И не только в Латвии. И вынести этот вопрос на Политбюро… Здесь необходимы серьёзные изменения в законодательстве, иначе пропнуть за месяц такую махину изменений будет невозможно. Я понял — вопрос важный, да и мне пора уже не только карточку поднимать на голосовании, но и свои инициативы выдвигать. Надо только подумать, как подать эту идею, чтобы Горбачёв поддержал.

— Как? Да как критику! Сейчас кто критикует, к тому и прислушиваются, — посоветовал я, отметив, что мои инициативы у Власова стали уже «своими инициативами».

— Ты в воскресенье ничего не планируй, после финала твоего поедем на дачу ко мне. Опять есть люди, с которыми тебя надо познакомить, — произнёс на прощание Власов.

— В финал выйти ещё надо, у меня первый бой предстоит с чемпионом Москвы! — серьёзно ответил я и, набравшись наглости, попросил: — А помните норвежскую велосипедистку? Ну, подвозили вы нас ещё? Если я с ней приеду?

— Ха-ха! Велосипедистка! Ой, Толя, как хорошо молодым быть! Ты этого, жаль, не понимаешь пока, вот будет тебе годков, как мне, тогда… Конечно, бери норвежскую принцессу, только без охраны, мало ли кто там в охране у неё, агенты ФБР, например, а у меня дача — режимный объект фактически, допуск не у всех есть.

Да понимаю я! Если не стариком, то уже солидным дядей был, а нынче у меня вторая молодость, и отношусь я к ней гораздо бережнее, чем к первой. Когда в первый раз молодой был, казалось, что всё впереди, всё можно изменить, мол, тренируюсь пока для настоящей жизни, которая вот-вот настанет. Нет, не настанет. Сегодняшняя жизнь — она и есть настоящая. И уж в этот раз я возьму от неё по максимуму!

— А можно я от вас Марте позвоню? — внезапно пришла мне в голову идея.

— Отчего нет? Давай номер, — щедро соглашается Александр Владимирович и после моего недолгого разговора резюмирует:

— Неплохо ты шпаришь на инглише.

— Спасибо. Способности к языкам просто есть, на немецком говорю и казахский мало-мальски знаю, — оправдываюсь я.

Секретарша Света провожает меня внимательным взглядом — что я за фрукт, она пока не поняла, но уверен, девушка будет рыться в моей скудной биографии. В гостинице отпускаю водителя пораньше — у меня сегодня здесь встреча намечена с представителем Интерфронта некой Машей Петровой из Риги. В ресторане, конечно, и не потому что насухую сидеть не хочу (я пить не собираюсь), просто принимать девушку, а это молодая особа двадцати пяти лет, у себя в номере неудобно. Вечером сидим на втором этаже ресторана за столиком на двоих. Негромкая музыка и мягкий полумрак создают атмосферу уюта и спокойствия. Передо мной — плотно сбитая девица, которую ко мне отправил Алкснис. Что интересно, говорит она с заметным акцентом, а фамилия и имя русские. Правда, фамилию могла сменить, выйдя замуж, но кольца на пальце не вижу, хотя могла и развестись… Бросив размышлять над этими мелочами, радушно предлагаю:

— Заказывай, что нравится, не стесняйся!

— Я думала, ты старше, — пристально разглядывает меня гостья.

— Я про тебя тоже так думал, — на автомате ответил я, хотя на самом деле ни о чём таком и не думал — оно мне надо?

— То есть мой голос по телефону кажется старше, чем я выгляжу? — встрепенулась Маша.

Ух, ты, какая ершистая! Жаль, не в моём вкусе — габаритами не вышла.

— Расскажи, что у вас там на повестке дня? — перевожу тему разговора в деловое русло.

— Избрали руководящий совет из пяти человек: Белайчук, Имант, бывший директор завода Алексеев, полковник запаса Лопатин и женщина ещё одна — математик, в универе преподавала у меня, кстати… Жданова. Всего в составе фронта около тысячи человек. Активистов, вроде меня, сотня, дай бог, но пытаемся всё же работать на всех фронтах. Например, как ты относишься к Рижскому метро?

— А что, есть такое? — не могу припомнить я.

— Будет! Уже в этом году может стройка начаться, — кивает Маша, ожидая моего заключения.

— Метро, ну что метро? — не понимаю я.

«За» я или «против»? Да плевать мне и на Ригу, и на метро, хотя… Нет, не плевать — строить-то его будут за счёт союзных бюджетных средств. То есть мы им метро построим на общие деньги, а они нам «фигвамы рисовать» станут?

— Против! Однозначно! — с интонациями Жириновского (кстати, где он сейчас?) уверенно заявляю я.

— Молодец! И я лично против! Зачем нам в Риге толпы приезжих рабочих, которые создадут неудобства для коренных латышей? Вдобавок, зачем рисковать архитектурой города, а вдруг что не так пойдёт под землёй? А уничтожение зелёной зоны города? Знаешь, сколько деревьев будет вырублено?

«Да она же отбитая!» — понимаю я, досадуя, что Алкснис отправил мне эту деваху на встречу, а не сам приехал, как изначально договаривались.

— Молодцы! Не сдавайтесь! Устраивайте митинги, шествия! Не дадим метро разрушить культурный и исторический центр Риги! — поддерживаю я Машу. — Не нужно метро в Риге! Да и дорого это…

Вовремя заткнул себе рот, заметив, как Маша изумлённо уставилась на меня. Но раз латвийские прибабахи решили, что не нужны им приезжие рабочие (кстати, и почему не нужны грамотные специалисты-метростроители, коих немного в Союзе?), то пусть ездят на конках и живут при свечах, а денег у СССР и так мало, чтобы выкидывать на ветер. В самом деле, пусть рушат экологию Лондона, Рима, Парижа, Нью-Йорка и строят там этот адский вид транспорта, а гордый латышский народ откажется от достижений цивилизации!

— В феврале в университете будет дискуссия по строительству метро, я выступлю обязательно, — кровожадно обещает Маша.

— Молодец! Выбрала себе чего? — поощрительно улыбаюсь я, разглядывая меню.

— Ещё хотим газету издавать, но денег нет на зарплату журналистам и редакторам, да и бумага дорогая стала, — жалуется Маша.

— С этим я могу помочь, есть связи. Выделят вам квоту на бумагу, — обещаю я.

А сам уже прикидываю будущую редакционную политику новой рижской газеты. Кого бы поставить на это дело? Хоть самому езжай к лидеру Интерфронта.

— Народный фронт Латвии тоже планирует газету издавать, может, и им поможешь? — вырывает меня из раздумий звонкий голос собеседницы.

— А ты что, в двух фронтах одновременно состоишь? — удивился я.

— Ну да. И туда, и туда меня Жданова привлекла.

«Так-с… Жданову эту, раз она была в НФЛ, тоже вычеркиваем из соратников», — размышляю я.

— Толя, какая встреча! — слышу знакомый голос.

Это мой утренний попутчик — товарищ Кашин, заместитель главного редактора журнала «Нева». Вот кто действительно может мне помочь!

Товарищ Кашин был не один, а с серьезным дядей лет сорока с небольшим. Бородатый, частично седой, коренастый такой, если не сказать, начавший полнеть, в модных очках в тонкой оправе интеллигент.

— Хотелось бы поговорить с вами. Есть вот желание или журнал начать издавать, или газету, а вы специалист, насколько я понял.

— А мы тут отдыхаем, во-о-он наш столик, милости просим, — радушно приглашает писатель.

И вот я сижу за столиком с Кашиным и этим дядей — кооператором по имени Глеб. У него какой-то информационный кооператив, судя по богатой визитке. Закуски ещё не принесли, но в центре стола уже красуется хрустальный, возможно, старинный, литровый графин с водкой. А неплохо мужики отдыхают — литр на двоих. Вообще в ресторане полно народу, и попасть сюда можно, например, за четвертак, если ты не проживаешь в гостинице. Вот не вру! При мне сунули официанту фиолетовую бумажку с портретом вождя в профиль, чтобы тот место нашёл двум гостям.

— Тогда тебе точно надо с Глебом плотнее пообщаться. В нашей стране, знаешь, не так просто журналы издавать, — усмехается Евгений Михайлович.