Путь на восток - Белл Том - Страница 1

© Белл Т., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Кайсин (Мао Кай) – дочь главы Первого советника Императора, наследница рода Мао, живущая в родовом поместье отца Синем дворце.

Лю (Бэй Лю[1]) – вор, живущий в южной части старого города.

Жу Пень (Малыш) – верный друг Лю, который делит с ним все тяготы и невзгоды жизни в трущобах.

Ши-Фу – бродячий монах из храма Семи ветров (он чокнутый, если верить Жу Пеню).

Си Фенг – бывший военачальник армии Императора в чине Генерала-Бури, ныне телохранитель Кайсин.

Хуан Джун – командующий Имперской гвардией, давний друг и ученик Си Фенга.

Мао Муген – глава рода Мао, Первый советник Императора Цао Цао.

Шень Ен – Нефритовый маг, владетель восточных земель и господин Нефритовой башни.

Тейтамах – евнух, слуга и посланник Нефритового мага.

Вей Шен – рядовой солдат из армии Нефритового легиона.

Мэйсу – приемная дочь главы рода Мао, служанка Кайсин.

Хай Зу – бывший друг Лю и Жу Пеня, примкнувший к пиратам из Братства Соленого берега.

Тана – старая травница, живущая в трущобах, которая воспитывает беспризорных детей.

Тин Тей – торговец стеклянной посудой, друг Лю и Жу Пеня.

Цао Цао – Великий Император, правитель Империи Цао.

Ма Тэн – князь одной из северных провинций, предводитель восстания зеленых повязок.

Лоян – столица Империи Цао.

Восточная окраина Рисового края, Империя Цао

За три недели до великого праздника Сячжи

Хуан Джун стоял поодаль от командирского шатра. Он легонько поглаживал изогнутый рубец, расчертивший его плоское широкое лицо. Шрам начинался на лбу под густой челкой цвета воронова крыла, рассекал бровь, протягивался по щеке рядом с носом и уходил до подбородка. Красной толстой линией он отделял друг от друга две стороны лица, словно прошлое от настоящего.

Пожалуй, так оно и было.

В тот роковой день, будучи более молодым, но уже опытным разведчиком, он вслепую гнал лошадь по горным ущельям, чтобы успеть передать весть. Чудом уцелевший левый глаз заливало кровью. Соленый железный привкус обжигал изувеченные губы. Боль раскаленным металлом пронзала череп. Руки тряслись, но не от бешеной скачки, а от лихорадки. Он провел в седле почти сутки, но терпел. Он не мог подвести жителей той деревни в горах.

– Я должен ехать дальше! – рычал он каждый раз, когда руки хотели выпустить поводья, а тело выскользнуть из седла и рухнуть посреди каменистой дороги.

Приближались захватчики. Кочевники с севера. Тысячи. Десятки тысяч. Он нарвался на передовой отряд. Каким-то чудом, не иначе сами Прародители помогли, он расправился с варварами, но едва не погиб сам. Хотя, наверное, все же погиб. Ведь прежний Хуан Джун не пережил тот роковой весенний день. Он мчался, чтобы успеть передать весть Генералу, своему старому другу. Мчался, только чтобы увидеть его еще раз.

Последний раз.

– Генерал! – закричал он из последних сил, когда лошадь остановилась перед вратами деревни. – Генерал! – крикнул еще раз, но уже едва слышно.

Хуан Джун не должен был выжить. Рана плохо пахла и гноилась. Силы врага, что продвигались по горным тропам, были неисчислимы. Он сам едва мог говорить, когда Генерал снял его с лошади и отнес к женщинам-лекарям. Хуан Джун даже не разглядел лица сквозь пелену запекшейся крови. Только слышал его голос, такой знакомый и родной. Старый друг был рядом. Теперь и умереть не страшно. Передав тревожную весть, он впал в беспамятство, зная, что уже никогда не проснется. Надежды на спасение в тот день не было.

Тот роковой весенний день.

Он остался в прошлом.

Будущее же Хуан Джун искал черными хищными глазами среди облаков. Но видел одни тучи. Небеса медленно наливались глубокой синевой, каковой не видели в этих краях уже больше года. Засуха пронеслась по землям Империи, словно морская волна по песчаному берегу. Погубила все всходы, оставив без еды простых крестьян и скот. Народ ждал помощи от Империи, но никто даже не отменил ежегодные подати. Наоборот, столица потребовала еще больше. Начались восстания. Люди, оголодавшие, озлобленные, объединялись и целыми деревнями уходили под знамена зеленых повязок, мятежников, что уже несколько лет вели войну против Империи. Лишь когда бесконечные бои охватили половину страны, Император Цао Цао наконец задумался. Или ему подсказали.

Так или иначе, скоро все кончится. Скоро должны прийти дожди.

Однако Хуан Джун знал, что с дождями всегда приходят бури.

Восточный ветер резко взметнул частокол флажков и стягов. Холодный. Бодрящий. Пахнущий горным морозом. И переменами. Нечто надвигалось оттуда, с востока. И у этого нечто было имя.

Древнее.

Могучее.

Имя, которое с трепетом произносили на улицах Лояна. И которое жаждали услышать жители столицы. Ведь оно несло с собой спасительные дожди и избавление от засухи. Обещало жизнь. Сулило избавление. Рисовые края вновь зацветут. И простой люд, истосковавшийся по работе на полях, вздохнет свободно.

– Голода не будет! – крикнут одни.

– Спасибо владыке Шень Ену! – воскликнут другие.

Крестьяне восславят Нефритового мага. Хуан Джун уже слышал такие разговоры, пока ехал сюда, к излучине Белой реки на восточной границе Рисового края. И пока все ждали, когда магистр Шень Ен приедет в Лоян, он стремительно уносился прочь из города. Он ехал так быстро, как только мог, взяв с собой лишь горстку самых преданных и верных бойцов из своего полка. Император Цао Цао дал приказ, и Хуан Джун, командующий Имперской гвардии, отправился исполнять его. Путь отнял несколько недель и с десяток загнанных лошадей. Он мчался от одной военной заставы к другой, от деревни к деревне, не жалея ни себя, ни подчиненных.

От усталости он был готов вывалиться из седла. Голод и жажда вызывали лихорадку, совсем как в тот весенний день в горах. Но все мысли об отдыхе он отгонял прочь.

– Я должен ехать дальше! – говорил он себе каждый раз, когда хотелось остановиться на ночлег подольше.

Повод слишком важный. Опаздывать было нельзя.

Пока все ждали скорых дождей и новых урожаев, он, не в силах унять нервную дрожь, дожидался именно этого вечера.

Сегодня должна закончиться война.

Он прибыл на встречу накануне. И сейчас, наслаждаясь видом вечернего неба, наблюдая за тем, как к нему крадутся пока еще далекие тучи, он наслаждался выдавшейся передышкой. Будто безудержной погони через половину Империи и не было вовсе, и он стоял тут, на краю пожухлых полей, на берегу обмелевшей реки всегда, подобно статуе.

Снова подул ветер. Влажный, живительный восточный ветер.

Хуан Джун облизнул разрубленные губы. Впервые за несколько недель они не были сухими. Кажется, перемены и правда грядут. Жизнь действительно вернется в эти края. А сегодня он положит конец войне.

Но если так, почему ему неспокойно?

Почему это ноющее чувство тревоги, это старое чутье разведчика не дает покоя? Почему мнится, что дожди принесут с собой бурю, каковой еще не бывало в Империи? Почему приезд Нефритового мага, которого он никогда не видел и не увидит, страшит больше, чем сегодняшняя встреча?

– Дзюнь юй тебя побери! – прошипел Хуан Джун и нехотя пошевелился.

Отвыкшее от движения тело заныло, но подчинилось. Он размял мускулистые руки, вдохнул полной грудью свежий воздух и огляделся. Найдя глазами одного из подчиненных, он велел принести бурдюк с вином и вновь повернулся к реке. Обмелевшее русло напоминало почти истлевшее тело с обнажившимися камнями-костями, усеивавшими дно. Крохотные лодки и крупные джонки лежали на боках у переправы, уныло разбросав снасти по высохшему илу. Истлевшие водоросли и желтые заросли прошлогоднего камыша обрамляли берега непроходимой стеной. Здесь не было птиц и насекомых, не осталось рыбы и водных животных. Рыболовецкие селения, коих было немало по берегу Белой реки, опустели. Подобное зрелище не раз встречалось по пути. Деревни-призраки с темными окнами, по улицам которых гулял только сухой пронизывающий ветер. Их было много. Слишком много. Все жители ушли. Не осталось никого. Некоторые отправились туда, где еще можно было найти еду: на юг, в вольный город Дамаск, или на запад, в лесные предгорья.