Ташкент - Москва книга вторая, Халхин-Гол до и после, часть первая (СИ) - Akhmerov Farid - Страница 16

Примечание:

Закон Мёрфи

Если какая-нибудь неприятность может произойти, она случиться.

Все не так легко, как кажется.

Всякая работа требует больше времени, чем вы думаете.

Из всех неприятностей произойдет именно та, ущерб от которой больше.

Если четыре причины возможных неприятностей заранее устранимы, то всегда найдется пятая. И так далее

- Интересно, законы Мерфи, говорите, интересно, - думая о чем-то своем, проговорил Сталин, - и что же вы хотите еще?

- Товарищ Сталин, перед попаданием сюда, я прочитал в интернете материал, что если качественный бетон из высоких марок цемента не ниже 500, армировать базальтовым волокном, резко, в разы повышает прочность. Цемент марки 500 и выше выпускается в Узбекистане и раньше шел на экспорт. Базальтовое волокно тоже имеется. Американцы в конце войны у нас встали перед проблемой усиления защиты своих танков и не придумали ничего лучше, чем съемные панели из прочного бетона. Нам бы тоже заняться усилением бронирования наших легкобронированных танков типа БТ и Т-26. Но так как готовых материалов нет, предложить нам по этому вопросу нечего. Вот и хотелось, провести исследования, хотя бы предварительные, в стенах нашего института, а для этого нужна мастерская. Метров сто, сто пятьдесят квадратных. И человек десять персонала. Персонал и оборудование можно найти в Узбекистане, а вот мастерскую лучше здесь, в Москве, или в ближнем Подмосковье. Например, на территории завода имени Орджоникидзе или «Красный пролетарий». Тем более, Владимир Иванович в свое время руководил отделом станков с ЧПУ в Ташкентском тракторном заводе. Да и другие материалы и информацию, по которым нет конкретных данных можно будет проверять в стенах лаборатории. В случае чего и станкостроителям может чем-то придется помогать.

- Да, законы Мерфи правят, - сказал Сталин. – Слышь, Лаврентий, они уже свой «свечной заводик» хотят. Предприниматели хреновы. Ладно, будет вам «свечной заводик».

От наглости происходящего, сильно удивился, не только скромно молчавший Карапетян, но и кажется, сам подполковник.

- Ладно, товарищи. На сегодня – хватит. Ахмерову и Карапетяну надо и в институте поработать. А вы, товарищ нарком, сегодня прошу обеспечить переезд Мясищева сюда в НТИ ПР. Товарищи, готовьте проект постановления о передаче помещений в пользование институту.

- Товарищ Сталин, а на каком заводе помещения? – спросил, вставая с места Ахмеров.

- На обоих.

Если товарищ Сталин, что-то давал, то давал от души.

- До свидания, товарищи.

- До свидания, товарищ Сталин.

Карапетян и Ахмеров, быстро и молча, в сопровождении офицера охраны прошли пешком весь путь от кабинета вождя до института. Быстро, потому что шли напрямик, по пешеходным дорожкам. Молча, потому что Ахмеров наговорился в кабинете Сталина, а Карапетян все еще переваривал происшедшее в последние полчаса. В институте их встретил Владимир Иванович. Он каждый раз переживал, когда кого-нибудь приглашали на разговоры к Сталину. Ему, за годы работы приходилось много общаться с начальниками высокого уровня (не такого как Сталин, конечно) и он знал как не просто общаться с ними, и каждый раз встречая его лицо изображало такое сочувствие, что было понятно, он переживает искренне и болеет за каждого из приглашенных.

На вопрос, как обстоят дела, Карапетян и Ахмеров быстро, но подробно изложили ход беседы у вождя. Тем временем девочки-официантки накрыли на стол для пропустивших обеденное время. С ними за одно присел и Левицкий. Пока подавали первое блюдо, открылась дверь и сержант госбезопасности ввел высокого, худого человека в потертом пиджаке и старых поношенных башмаках. Видимо по привычке он держал руки за спиной.

Увидев несколько человек в форме НКВД со шпалами в петлицах за столом, на лице его было написано унылое разочарование: «Ну, вот, опять».

-Товарищ Мясищев, здравствуйте, проходите, пожалуйста, присаживайтесь. – Ахмеров, с трудом узнавший в вошедшем знаменитого в будущем конструктора, старался как можно приветливее встретить гостя.

- Ну, вот товарищи, прошу любить и жаловать, это Владимир Михайлович Мясищев. Наш новый сотрудник. Владимир Михайлович, я настойчиво прошу вас, присаживайтесь.

Мясищев поздоровался со всеми, с опаской подавая руки незнакомым людям в форме НКВД. Подали приборы и ему.

- Мы, товарищ Мясищев, только что были у товарища Сталина и попросили его передать вас в наше распоряжение. Но о работе потом. А пока давайте поедим. Вот, что. Владимир Иванович, где-то у нас была заначка с коньяком. Может, вы сходите, принесете. Выпьем за здоровье товарища Сталина и за знакомство с новым работником института, а то у него, видимо, аппетита нет.

- А зачем ходить, Фарид Алимжанович? У нас все схвачено. – И Владимир Иванович сделал знак рукой девочкам-официанткам и почти мгновенно на столе появился пузатый графин с некоторым количеством янтарной на цвет жидкости и маленькие рюмочки по числу участников неожиданного застолья. Включая Владимира Михайловича.

- Товарищ подполковник, мне, пожалуйста, не наливайте, я лучше «Пепси-Колы», - выпрямившись во весь свой двухметровый рост, почти по-военному обратился Джамилов.

- Богдан Алексеевич, почему же так официально, мы же не в строю.

- Товарищ подполковник, я же в строю никогда не был, вот я и тренируюсь.

- Ты, это, иди на кошках потренируйся, - после этих слов все старые сотрудники института дружно рассмеялись, чем сильно смутили и удивили Владимира Михайловича, и так сильно недоумевающего по поводу происходящего.

- Не удивляйтесь, Владимир Михайлович. Позже вы все поймете. Давайте выпьем, за здоровье товарища Сталина.

Все дружно встали и выпили, граммов по тридцать жидкости разлитой заботливыми руками девушек. Приступили к обеду. На первое был борщ, прекрасный борщ, приготовленный на одной из кремлевских кухонь. Вообще, как заметил для себя Фарид Алимжанович, все 28 гектаров Московского Кремля были достаточно густо населены. Поэтому и столовых с отличными кухнями было много. На второе были бараньи котлеты. На косточке. Ахмеров вспомнил, что подобные котлеты первый и единственный раз, он ел, когда работал на стройке, сразу после армии, их бригада строила общежитие для Высшей партшколы в Ташкенте и им разрешали обедать в столовой партшколы. Под первое и второе были выпиты еще по рюмке. И всё. Потому что все понимали, нужно еще поработать.

Доев обед, сотрудники разошлись по рабочим местам, то есть, практически тут же, пересели за столы с компьютерами и готово. Ахмеров тоже пересел за свой столик с компьютером и предложил присесть, все еще обалдевающему и ничего не понимающему Мясищеву. Он понимал, что вляпался во что-то большое, удивительное и пока неведомое. Еще больше стало его непонимание, когда после нескольких манипуляций экран устройства, названного подполковником «компьютер», засветился, и на нем появилось цветное, качественное изображение.

- Товарищ Мясищев, как вы относитесь к фантастике? Жанр такой, литературный.

- Извините, товарищ подполковник, мне всю жизнь было некогда читать, тем более фантастику.

- Ну, про книгу Уэллса «Машина времени» вы, наверное, слыхали?

- Это, вообще, не научно.

- Так, вот, оказывается все не так просто, - и Ахмеров изложил, уже традиционно, информацию о переносе Узбекистана из 2016 года в 1939 год, о своем назначении в Москву, и об организации НТИ ПР, для реализации всех возможностей, которые дает наличие Узбекистана – 2016 в составе СССР 1939 года.

Мясищеву все стало ясно, но видно было – он не поверил. Тогда Ахмеров показал ему видео и фотоматериалы об Узбекистане 2016 года, о СССР, о второй мировой войне, о победе Советского Союза над Германией и еще много чего. Было видно, что Владимир Михайлович был подавлен обилием материалов о будущем. Его мозг, привыкший к аналитической форме восприятия мира, не справляется с тем, что он увидел с экрана.