По Мыслящим Королевствам - Фостер Алан Дин - Страница 54
- Предыдущая
- 54/78
- Следующая
— Не так, — сказал черный кот, не поднимая головы. — Я могу говорить лучше.
Хотя это и потребовало видимого усилия, но хозяйка сумела сохранить на лице улыбку.
— Это же грязное животное!
Внезапно краска, которая расцвечивала искусную деревянную резьбу снаружи, будто бы чуть поблекла, а среди тщательно прополотых цветов выглянули один-два сорняка. Заметив, как у пастуха вздулись желваки, Симна поспешно шагнул вперед.
— Конечно, дорогуша, мы все прекрасно это понимаем. Вот мой высокий друг, — он ткнул пальцем в сторону Эхомбы, — родом из далекой южной страны, где пастухи частенько остаются на пастбищах по многу дней только со своими стадами и отарами. Поэтому он привык находиться с животными и считает совершенно естественным ночевать вместе с ними. Кроме того, он не знает городов. Позвольте спросить, госпожа, не найдется ли тут места, где наш кот мог бы найти кров?
Значительно смягчившись, хозяйка показала направо:
— Там, за домом, конюшня. Сейчас она пустует, так что это огромное чудовище лошадей не потревожит. Там есть вода и сколько угодно соломы: на ней будет потеплее. Тут, в Хругарах, становится прохладно.
— Уверен, ему вполне подойдет. — Напряженно улыбаясь, северянин обернулся к бесстрастному Алите. — Ведь правда?
Морда большого кота чуть дернулась, что можно было понять как пожимание плечами.
— По крайней мере не будет пахнуть людьми.
— А я переночую вместе с ним. — Эхомба больше не улыбался хозяйке. — Разумеется, у вас свои правила. Пожалуйста, не беспокойтесь на мой счет. В любом случае я предпочитаю жесткую постель мягкой, что могут подтвердить мои спутники.
— Отлично! — Тихонько ворча, Симна отвернулся от него. — Полагаю, ты ждешь, что я проявлю солидарность, присоединившись к вам, дабы вкусить прелестей коровника?
— Вовсе нет, — ответил Эхомба. — Пользуйся теми удобствами, которые можешь отыскать.
— Приятно слышать, потому что именно так я и собираюсь поступить, — упрямо проговорил северянин. — После карабканья по горным кручам мне хочется отмокнуть в горячей ванне и полежать на чистых простынях, а проснуться тепленьким и отдохнувшим.
— Так и следует сделать. — Эхомба посмотрел мимо него и вежливо осведомился: — Позади дома, вы сказали?
Сложив руки, хозяйка сурово кивнула.
— Приятного сна, — саркастически напутствовал его Симна. — У нас с Накером он наверняка таким и будет. Верно, дружище?
— Надеюсь, — неуверенно промямлил маленький человечек.
— Точно! Ну, пошли. — Приобняв колеблющегося Накера, северянин направился мимо хозяйки в верхний зал. — Не покажете ли нам нашу комнату, дорогуша?
— Охотно. — Наградив Эхомбу прощальным осуждающим взглядом, хозяйка повернулась и повела за собой двоих низкорослых мужчин.
— На улицу, назад и вокруг. — Эхомба направился к выходу. Кот поднялся и пошел следом.
— Знаешь, ты не обязан этого делать, — сказал Алита, когда они спустились по ступенькам и повернули направо.
— Знаю.
— Я не прошу тебя составлять мне компанию. Мне нравится одиночество.
— Это я тоже знаю. Насчет слишком мягких городских кроватей я говорил серьезно. Меня больше устроит солома.
— Делай, как тебе нравится. Мне все равно. — Алита замолчал.
Конюшня была крепкой и построенной так же добротно, как и любое другое здание в этом селе — даже если оно предназначалось для содержания грязных животных.
— А как насчет сегодняшнего городского праздника? — поинтересовался кот.
— Мне кажется, лучше было бы не рисковать. Если эти люди не пускают грязных животных к себе на постоялый двор, то я сильно подозреваю, что они не станут с ними обниматься на своих гулянках.
Зайдя в конюшню, Алита стал подыскивать себе подходящее местечко для ночлега.
— Вероятно, ты прав, Этиоль Эхомба. Интересно, а каково им принимать грязных людей?
— По голосу женщины мне показалось, что она имела в виду лишь аспекты личной гигиены, когда употребляла слово «грязный». Боюсь, впрочем, что сопряженные с этим чувства могут оказаться куда более глубокими и мерзкими.
Сунув голову в пустое стойло, Алита проворчал:
— Я бы не удивился. Я тут полежу и подремлю немножко. — Левгеп фыркнул и потряс головой, от чего густая черная грива всколыхнулась, словно гигантская швабра. — С тех пор как мы покинули степь, я постоянно недосыпаю. — Устроившись, он взглянул вверх. — А ты пойдешь?
— Придется. Не потому, что имею сильное желание — хотя, несмотря на их предрассудки, это интересное местечко, — а потому, что, как мне кажется, за Симной надо присматривать. Язык доведет его до беды.
Они растянулись рядом на большой куче соломы. Ее недавно обмолотили, и она все еще была мягкой и приятной. С нее хорошо было видно передний и задний вход в конюшню. Эхомба решил отдохнуть до ужина. А после начнется сельский праздник, который он посетит как путешественник и гость. Эхомба знал, что, пока он будет затыкать рот Симны едой, тот вряд ли причинит неприятности.
Ужин, съеденный в корчме постоялого двора, оказался отменным, приготовленным и накрытым столь же художественно, как и строение, в котором его подавали. Трое путешественников не были здесь единственными посетителями. С заходом солнца начали приходить местные жители, освещая себе путь по вычищенным незербрейским улицам маленькими оловянными фонариками с изящными барельефами. Вскоре корчма наполнилась смехом и непринужденными беседами. Мужчины обсуждали начало вырубки на новой лесной делянке, поскольку деревня поставляла деревянные изделия в Бондрессей и Сквой. Женщины говорили о детях и домашнем хозяйстве. Все много и добродушно сплетничали.
Селяне беседовали главным образом между собой, а трое путешественников сидели на одной из длинных общих лавок. Но чем позднее становилось, тем больше наполнялась корчма, веселье становилось более общим, шутки более шумными, и шутники неизбежно втянулись в разговор с местными. По крайней мере Симна. Накер соблюдал осторожность, а Эхомба, можно сказать, отличался необщительностью.
Откинувшись на спинку скамьи, северянин по-свойски осведомился у сидящего рядом дородного селянина:
— Стало быть, вы рубите много деревьев?
— А почему бы и нет? — У мужчины были толстые руки, загрубевшие от долгих лет тяжелого физического труда, — У нас тут полно деревьев, а бондрессейцы хорошо платят за наш лесоматериал. К тому же рыжие ужасно быстро орудуют двуручными поперечными пилами, поэтому мы можем их также использовать и на лесоповале. — Его товарищи захохотали, и Симна позволил себе сдержанно улыбнуться этому образчику деревенского юмора.
— А среди вас есть женщины-лесорубы?
Смех вокруг мгновенно стих. Приветливость на лицах сменило угрюмое выражение.
— Омерзительно! Ни один незербреец, мужчина или женщина, такого не потерпел бы.
— Ага, — сокрушенно пробормотал Симна. — Я просто спросил. Не забывайте, что мои друзья и я здесь впервые.
— Это правда… да, это так… — Постепенно присутствующие снова заулыбались, и к ним вернулось хорошее настроение. — Женщина-лесоруб… такие речи могут навлечь на человека проклятие.
— Проклятие? — вступил в разговор Эхомба. — Чье проклятие?
— Как чье? Трагта, разумеется. — Местные переглянулись и покачали головами в знак соболезнования неосведомленности чужеземцев. — Трагг — бог петляющих лесных тропинок. Тот, кто следует Его путем и соблюдает Его учение, проживет долгую и счастливую жизнь здесь, в Хругарских горах. Так искони повелось у жителей Незербре.
— Вас этому учат ваши священники? — После своего промаха Симна пытался облечь вопрос в наиболее безобидную форму.
— Священники? — Мужчины переглянулись и, к облегчению северянина, снова разразились смехом. — У нас нет священников!
— Мы знаем истинность того, что нам говорит Трагг, — изрек другой селянин, — потому что истина есть истина. Нам не нужны священники, чтобы рассказывать подобные вещи. Мы такая же часть Мыслящих Королевств, как Мелеспра или Уренон Изящный.
- Предыдущая
- 54/78
- Следующая
