Лучший частный детектив - Молчанова Ольга Павловна - Страница 40

— Да, я всё поняла. Буду звонить вам каждые полчаса.

— Отлично, чай, кофе и всё необходимое вы найдёте на кухне. Я вернусь через пару часов, не скучайте.

— Хорошо, я буду ждать вас.

Мы расстались. За дверью я услышал, как за мной щёлкнули ригели засова. Теперь тому, кто без позволения захочет войти внутрь понадобится взрывчатка. В фойе я попросил охранника никого не пускать в квартиру без моего позволения, если только это не доверенные люди. Убедившись, что девушка надёжно защищена, я отправился в редакцию.

Наш главный редактор именно в этот день решил устроить совещание, на которое были приглашены и сотрудники, работающие вне штата. Нужно отдать должное, проводил он их редко, но, словно в качестве компенсации, длились эти посиделки не менее двух часов. Кроме того, накопились текущие дела, как это обычно бывает к концу года, и домой я выбрался только спустя четыре часа.

Всё это время Даша исправно сообщала мне, что она жива и здорова. Я зашёл в ближайший супермаркет, где приобрёл продуктов на неделю беспроблемного существования, и вскоре уже входил в фойе своего дома. Охранник предупредил, что ко мне минут десять назад поднялся посетитель.

— Это ваш друг, — добавил он, — тот, что приходит обычно.

«Похоже, Успенцев вернулся досрочно», — обрадовался я. И действительно, выходя из лифта, я услышал обрывок разговора:

— Девушка, я сейчас позвоню Игорю Зарубину, которого имею несчастье знать в качестве друга со дня рождения, и он подтвердит, что мне можно открыть эту чёртову дверь.

— Спокойно, майор, ваш друг уже здесь.

— Отлично! И что за принцессу ты там держишь взаперти?

— Сейчас сам увидишь. А ты что так неожиданно?

— В Карпатах, не поверишь, практически нет снега, и постоянно льёт дождь. Я не выдержал и вернулся домой, имея в запасе пару дней отпуска.

Мы обнялись, сказали друг другу несколько приличествующих моменту глупостей, обязательных в наших диалогах. Затем я произнёс в переговорное устройство:

— Даша, я здесь. Будьте добры, откройте нам дверь.

Раздались щелчки запоров — и дверь отворилась. В проёме стояла раскрасневшаяся Даша с кухонным ножом в руках. Успенцев не мог упустить такой момент и незамедлительно поднял руки вверх:

— Девушка, не знаю, как мой друг, но лично я сдаюсь.

Даша, похоже, только сейчас осознала, что опасности нет, спрятала руку с ножом за спину и покраснела:

— Простите, я приняла вас за другого человека.

— А что, есть настолько нехорошие люди, которые преследуют таких симпатичных девушек?

— Увы, товарищ майор, — вмешался я, — мы все живём в несовершенном мире. Проходите, сейчас вы услышите рассказ о делах наших скорбных. Повесть эта будет полна тайн и ужасов, и вы поймёте, что такие люди, к сожалению, есть. Кстати, Даша, это мой друг, майор полиции Алексей Успенцев. Лёша, перед тобой, соответственно, девушка по имени Дарья.

— Рад знакомству, Даша. Зная, Игорёк, особенности твоей планиды, нисколько не удивлюсь тому, что меня ожидает очередная невероятная история. Я, кстати, привёз закарпатский коньяк, маринованные белые грибочки и мясные изделия тамошних кулинарных мастеров. Поэтому, господа, предлагаю перенести наш разговор на кухню, благо она здесь размером с волейбольную площадку. Прошу вас, Даша!

Я запер дверь на засов и последовал за ними.

Роли на кухне распределились следующим образом: я сервировал стол, а Даша рассказывала Лёшке свою историю. Майор слушал внимательно, как это умеют менты со стажем, лишь иногда останавливая взволнованную девушку для уточнения деталей. Окончание моей работы совпало с завершением рассказа. Выслушав, Успенцев задумчиво хмыкнул, потирая подбородок, а затем повернулся ко мне:

— А что думает по этому поводу уважаемый Холмс? Каков процент правды в этой совершенно нелепой истории?

— Увы, дорогой Ватсон, все сто. Более того, Даша не знает, по какой причине мы так срочно покинули ресторан сегодня и почему таким необычным способом. Дело в том, что этот неудавшийся, насколько я понимаю, Вечный жид необъяснимым образом в очередной раз нашёл её. Он сидел спиной к нам в пяти метрах от нашего столика, и я не уверен, что мне хотелось бы говорить с ним, не подготовившись к возможной опасности. Спишем это на интуицию. Кто знает, возможно, он и сейчас бродит вокруг дома, выискивая возможность попасть сюда.

— Суровый мужчина, должен заметить, но, пардон, не испробовать ли нам коньячку, господа, для ясности мыслей, так сказать.

Он ловко разлил по бокалам ароматный напиток и произнёс:

— За знакомство, Даша! За встречу, мой беспокойный друг!

Мы дружно отпили по глотку, и за столом воцарилось молчание. Мясные деликатесы, привезенные Успенцевым, были бесподобны. Это заметила даже Даша.

— Рад, что вам нравится. А давайте-ка по второй, после чего предлагаю всем прейти на «ты», просто для удобства общения. Надеюсь, вас не смутит, Даша, это предложение?

— Нет, не смутит, — ответила раскрасневшаяся девушка, — признаюсь, я впервые за последние дни чувствую себя в безопасности. Спасибо вам огромное!

— Даша, Холмс, ваше здоровье!

— И вам не хворать, дорогой Ватсон!

Даша, услышав последние реплики, рассмеялась:

— А почему вы себя так забавно называете?

— О, это давняя история, Дашенька. Мы с Игорем знакомы с детства, буквально с пелёнок. Когда-то, начитавшись Конан Дойла, мы решили, что вырастем и станем такими же знаменитыми сыщиками, как и герои его романа. Жизнь с тех пор внесла некоторые коррективы в эти планы, но, не стану скрывать, приключения в нашей жизни всё же случаются. Причём во многом мы обязаны этим Игорю, к которому они липнут, словно железные опилки к магниту на уроке физики.

— И вы всегда выходите победителями в схватках с необычными ситуациями?

— В общем, как ни странно это осознавать, да, мы справляемся с теми проблемами, которые жизнь время от времени подбрасывает нам.

— Знаете, Алексей, это радует. Значит, я могу надеяться, что и моя проблема будет решена. Как вы думаете?

— Интересно, и что бы ты ответила на моём месте? Впрочем, не нужно догадок. Я думаю, что всё будет хорошо. Давайте-ка выпьем по традиции за любовь и вернёмся к нашему человеку, которому, если я правильно понял, удалось получить философский камень.

Мы перешли к чаю, а Успенцев продолжил своё ненавязчивое дознание:

— Скажите, Даша, а как сложилась жизнь нашего героя в суровые тридцатые годы? Насколько я знаю, тогда не особенно жаловали всякого рода фокусников от науки.

— Да, — оживилась девушка, — в ожидании Игоря я прочла оставшиеся пять писем. Одно из них принадлежит Броцкому, в котором он просит мою бабушку непременно сберечь тетрадь и книгу, которую ей должен был передать его учитель. Остальные четыре письма написаны рукой Писаржевского. Одну минуту, я сейчас принесу наиболее любопытное из них, имеющее, как мне показалось, отношение к происходящим сейчас событиям. Думаю, вам, как великим сыщикам нашего времени, будет интересно послушать небольшую выдержку из него.

Даша вернулась, держа в руке лист бумаги, густо исписанный аккуратным мелким почерком.

— Из писем я поняла, что в тридцать седьмом году, незадолго до смерти Писаржевского, Броцкий был арестован. Видимо, кто-то из доброжелателей донёс в органы о его занятиях алхимией и магией. Серафим Павлович словно предчувствовал это. Незадолго до ареста он через своего учителя передаёт моей бабушке то самое единственное письмо с просьбой сохранить, во что бы то ни стало, тетрадь и книгу Страндена «Герметизм».

И вот что пишет Писаржевский в своём последнем письме:

«Странный всё-таки человек, этот мой талантливый ученик и Ваш друг. Зная о том, что сейчас исчезают без следа люди, он беспокоится не о том, чтобы выжить в этой мясорубке, а лишь просит меня передать Вам на хранение свой дневник и ничем не примечательную книгу совершенно вздорного содержания. Я пролистал её. Ничего такого, что могло бы привлечь внимание трезво мыслящего человека и серьёзного учёного. Сплошная мистика, густо замешанная на попытках описать процесс получения так называемого философского камня, якобы дарующего не только вечную жизнь, но и обеспечивающего доступ к неким потусторонним знаниям. И всё это в замысловатых терминах средневековых алхимиков. До сих пор не могу понять этого увлечения таким выдающимся человеком, каким природа создала Броцкого.