Даже Смерть знает мое имя 3 (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 3

— Вы зачем издеваетесь над трупом бедного животного? — раздался за моей спиной уже знакомый высокий девичий голосок, пропитанный отвращением.

— Изучаю своё новое тело. Насколько оно сильно, — ответил я графу и указал рукой на валяющиеся рядом довольно пухлые седельные сумки, покрытые капельками крови. — Ваше сиятельство, проверьте, что в них.

Ректор брезгливо поморщился, как самая настоящая капризная блондиночка и посмотрел на Бульдога. Тот сразу всё понял. Хмыкнул, подошёл к сумкам, открыл их и принялся выкладывать содержимое на незапачканную траву. Грубый на вид, уже зачерствевший хлеб, козий сыр, галеты, несколько колец кровяной колбасы, лук, вяленое мясо и две объёмные фляжки.

Бульдог с настороженной физиономией отпил немного из обеих фляжек и проговорил:

— В первой вода, а во второй — кислое вино. Прям дрянь какая-то, ей-богу. Таким вином только живодёров каких поминать… Эту гадость словно у бездомного отобрали.

— Бульдог, думаю, тебе стоит пойти в сомелье, — насмешливо усмехнулся я и следом уже серьёзно проговорил: — Ладно, складывай всё это добро обратно. И давайте, господа, поищем здесь огнестрельное оружие. На дороге валяется двухстволка, но я никогда не поверю, что у бандитов была только она. Ну, только если это очень жалкие бандиты. Хотя мы и выглядим именно как такие бандиты.

— Хм, — непонятливо хмыкнул Бульдог и вопрошающе посмотрел на меня, словно просил до конца рассказать эту историю с бандитами.

Я вздохнул и выдал свою теорию, попутно принявшись исследовать траву рядом с трупом лошади:

— Если следовать логике, то выходит, что лич и здоровяк где-то умыкнули эльфийку и, скорее всего, вели её к хозяину лича. Хотя, может быть, всё и не совсем так. Но одно ясно точно, эльфийка была пленницей лича и здоровяка. И впредь надо учитывать это.

— Верно подмечено, — кивнул граф и тоже принялся искать в траве оружие.

— А вы это, сударь Ратников… — вдруг неуверенно выдал Бульдог, покосившись на меня. — На мясо-то вас человеческое не тянет? Вы же мертвяк, а они жрут людей почище, чем саранча траву.

— Вроде бы не тянет. Но если будет тянуть, то ты первым узнаешь, — оскалился я в картинно кровожадной улыбке.

— Не хотелось бы, — шумно сглотнул охотник и потёр горло, словно уже ощущал в нём мои зубы.

— Шучу я, не переживай. Насколько я знаю, личи не едят человечину. Они вообще не едят. Их питает мана, а маны у меня полно.

— Мой дар тоже никуда не делся, — проговорил граф, медленно бредя к дороге и порой склоняясь над травой. — Кстати, а куда делся ваш фамильяр?

— Он должен быть в мире духом. Его нужно вызвать оттуда. Но для этого требуется перстень посильнее, чем тот, что сейчас покоится на моём пальце.

— Нашёл! — громко и радостно заорал Бульдог, схватив с земли ещё одну небольшую сумку.

— Ты не вопи так, а то и нас кто-нибудь найдёт, вроде той лягушки, — предупредил я охотника и вместе с ректором подошёл к нему.

Бульдог уже перевернул сумку, вытряхнув её содержимое на примятую траву. Спички, свечи, свёрнутая в трубочку карта, пара десятков патронов к двухстволке и револьверу, немного серебряных монет, а также швейные принадлежности.

Я первым делом развернул карту и удовлетворённо проговорил, глядя на названия:

— Язык нашенский, только более старый. Значит, мы сможем поговорить с местными. Ежели чего, скажете, что вы откуда-нибудь издалека, поэтому и говорите так странно. А я где-нибудь в кустах посижу, пока вы будете разговаривать с аборигенами, а то фиг знает как тут относятся к личам.

— А что это за крестик? — спросил граф, глядя на карту через моё плечо.

— Возможно, конечный пункт нашего маршрута, — предположил я. — Но мы туда точно не пойдём. А пойдём к этому городу. Он тут один-единственный. Только бы понять, где мы конкретно находимся.

— В лесу, сударь, — огляделся Бульдог.

— Благодарю, сам-то я не понял.

Тот виновато улыбнулся, смекнув, что сморозил ерунду, а затем проговорил:

— Я пойду револьвер поищу. Раз к нему есть патроны, то и он может где-то валяться поблизости.

— Вот сейчас верно мыслишь. Ступай, — разрешил я.

Теперь Бульдог улыбнулся уже довольно и начал искать револьвер. А я услышал задумчивые слова ректора:

— На карте лес изображён довольно большим, но я могу с уверенностью сказать, что мы где-то в западной его части.

— И как вы это поняли? — заломил я бровь.

Граф укоризненно глянул на меня и проговорил:

— Вообще-то, я — друид, потому даже без магического перстня хорошо ориентируюсь в лесу.

— Убедили, сударь.

— Нам нужно двигаться на юг, чтобы попасть в этот город. Как там его? Леснянск, — прочитал граф.

— Какое необычное название, — саркастично добавил я, сворачивая карту в трубочку.

— Нашёл, — уже не крикнул, а просто сказал Бульдог, радостно улыбаясь. В его громадной лапище красовался револьвер, покрытый грязью и травинками. — Он целый. Только четырехзарядный. А у двустволки оба ствола погнуты, после того как на неё наступило то зелёное чудовище.

— Выходит, что у нас из оружия есть только меч, топор и револьвер, — мрачно протянул я, подняв с земли седельные сумки с продуктами.

— Сударь, уступите револьвер мне, — попросил граф, хлопая глазами.

— С чего это? Потому что вы дама?

— Пф-ф-ф. Я очень хороший стрелок, — заявил ректор, гордо вскинув голову.

— Ладно, берите. И давайте уже пошустрее покинем это место, пока аппетитный запах лошадиной крови не привёл сюда ещё каких-нибудь монстров. Признаться, у меня нет желания сражаться с ними.

После моих слов наш крошечный отряд развил бурную деятельность.

Бульдог взял у меня седельные сумки и закинул их на то плечо, что было выше другого. А я цапнул сумку с картой. Ректор же взял у меня патроны, почистил револьвер, зарядил его и сунул в карман, а затем повертел головой и уверенно зашагал по лесной дороге, стиснутой высокими деревьями, чьи ветви переплелись и создали настоящую крышу.

— Бульдог, не топай так громко, — спустя какое-то время раздражённо проговорил ректор.

— Я стараюсь, ваше сиятельство, — промычал охотник, который не только громко топал, но и сопел, как паровоз. Граф, в отличие от него, практически не шуршал опавшей листвой и мелкими веточками, покрывающими дорогу.

— Старайся больше, — проронил я, двигаясь лишь чуть более шумно, чем ректор. — Господа, на всякий случай вам следует знать, что я могу чувствовать и живых существ и мёртвых, но только крупных. Всяких зайцев, бурундуков и мышей я не ощущаю. Да и радиус этой способности пока не понятен. Думаю, не больше десятка метров, а то и меньше.

— Всё равно полезная способность, — заявил ректор и следом пожаловался: — Кажется, я ногу натёр, да и голова раскалывается.

— А у меня грудная клетка болит, — прогудел Бульдог, осторожно потерев грудь, покрытую засохшей кровью.

— А у меня ничего не болит, и есть я не хочу, и пить, и даже усталости не чувствую.

— Да, вам крупно повезло, что вы мёртвый, сударь Ратников, — картинно завистливо проговорил граф, в чьём голосе прорезались нотки иронии.

— Эт верно, — простодушно поддакнул Бульдог, почесал щеку и вдруг спросил у меня: — Сударь, а вы ради чего в этот мир-то явились?

— По делам, — буркнул я, слыша нарастающий звук спокойно текущей воды. Где-то рядом река?

— Позволено ли нам будет узнать, по каким таким делам? — проговорил ректор, слегка хромая на правую ногу.

— Эти знания могут быть для вас опасны, — мрачно произнёс я и увидел просвет среди деревьев.

— Ясно, — недовольно выдал граф и заявил: — Впереди река.

Вскоре мы действительно вышли на заросший осокой и камышами берег неширокой речки, отражающий красноватый свет луны.

Квакали лягушки, летали комары, а из воды порой показывались блестящие, как серебро, рыбы. Но меня всё это мало волновало. А вот перекинутый через реку бревенчатый мост сильно привлёк моё внимание. Точнее, не он привлёк, а укрытый дерновой крышей домик из почерневших от времени брёвен, покрытых мхом и плесенью.