Двадцать - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 4

До утра провертелась в постели, а потом в издательство поехала.

Помню. Как в надежде взбежала по ступенькам, толкнула дверь и радостно улыбнулась редактору Зосе. А она в ответ отвернулась, делая вид, что не замечает меня и говорит по внутреннему телефону. Хорошо, подожду.

Села в кресло, полистала книги, лежащие на столе. Новое издание. Меня среди них нет. А ведь должна быть. У меня вышло две книги не так давно и именно по ним проходила презентация. Я должна получить гонорар за квартал.

– Зосенька, добрый день.

Снова с кем-то на телефоне, а я пока еще как дурочка улыбаюсь, я пока еще не знаю, что меня ждет новый удар.

– Все выплаты будут произведены через полгода.

– Как через полгода?

– Ну у вас договор такой. Вы его читали? Вам был выплачен аванс. А последующие выплаты только через полгода…но…ваши книги сняты с тиража.

– Как сняты?

– Да. Сократили бюджет на рекламу и вас сейчас в списках нет.

– Как же так? Вышли две новинки, у вас была презентация на ней купили много экземпляров с автографами.

– Купили всего шесть томов, все остальное постановка. Вы разве не знаете, как это делается? Руководство приняло решение о сокращении бюджета на рекламу вашей книги Елена Анатольевна.

– Тогда я напишу что-то новое и…

– Новых контрактов пока не будет.

Она снисходительно улыбнулась и снова взялась за телефон.

– Мы с вами свяжемся если что-то изменится. Ну и присылайте рукописи если будет что-то новое. Мы рассмотрим.

Киваю, а сама чувствую. Как земля уходит из-под ног. Лихорадочно думаю о том, сколько денег есть на карте и как надолго мне хватит. И что вообще делать? Я по образованию филолог, знаю немного немецкий, могу работать переводчиком или редактором. Но кто меня возьмет без опыта? Я никогда не работала. Выдохнула, укутываясь в пальто и спускаясь по лестнице.

В животе урчит. Я голодная. Со вчера ничего не ела. Да и не хочется, но меня всегда от голода тошнит. Мама приучила завтракать. Хотя бы хлеб с сыром и чаем.

Перед глазами красивое дорогое кафе. Мысленно подсчитываю финансы, но надо поесть иначе от слабости в обморок упаду.

Села за столик, взяла меню. Раньше я бы даже на цены не посмотрела, а сейчас вижу эти цифры и, кажется, ничего дороже в своей жизни не видела. Официантка подошла очень быстро. Записала заказ. А я сижу все еще в ступоре и не могу понять на какой я земле и почему она так крутится у меня под ногами. Положила обратно меню и вышла из кафе. Нужно где-то у метро пирожок купить и хватит с меня. Для кафе уже бюджет не тот. Все, Леночка…привыкай к другой жизни.

Побрела на лавку, потому что ноги не держат и хочется сесть, чтобы дух перевести и подумать. На холоде должно хорошо думаться.

– Ленаааа!

От неожиданности вздрогнула, поправила очки. Передо мной стоит молодая темноволосая женщина и радостно улыбается.

– Соколова! Ты ли это? Реально? Глазам своим не верю! Не узнаешь?

Конечно я ее узнала – это Ирина Потемкина моя бывшая одноклассница и…можно сказать бывшая подруга. В свое время мы в школе очень крепко дружили. Она правда жила в частном секторе, но это не мешало нам бегать к друг другу в гости. Помню как мы обещали друг другу не разлучаться… а потом жизнь многое расставила по местам. Когда я вышла замуж за Артема из моей жизни исчезли подруги, исчезли старые знакомые. Так иногда созванивались, могли увидеться за чашкой кофе, а потом и совсем сошло на нет. Я растворилась в семье, в Лерочке. Не помню, когда последний раз виделась с Ирой. Да и не только с ней.

– Ирочка! – воскликнула я, глядя на ее красивую куртку, элегантные брюки и сумочку от известного дизайнера.

– Черт! Соколова! Так неожиданно!

Она уселась напротив меня. Такая вся зажигательная, бодрая, несущая позитив. И мне неловко от того, что я в какой-то мере уже не та за кого себя выдаю. И фамилия у меня не Соколова…Но сейчас так уместно снова ею стать и не хочется произносить фамилию мужа вслух. От боли перехватывает горло.

– Ты где? Ты как? Маму проведывала?

– Мама умерла три года назад.

– Ох! Прими мои соболезнования. Как же так? Молодая совсем…

– Сердце. После инфаркта не пришла в себя.

– Сочувствую. Какая женщина была прекрасная. Всегда буду ее вспоминать с теплом. Ну как ты? Как муж?

Она спросила и у меня почему-то сдали нервы именно на этом вопросе. Так по-идиотски, так отвратительно и жалко. Я ощутила, как глаза наполняются слезами, и я не могу ничего ответить.

– Что такое?

– Уже можно сказать и не замужем…, – ответила и официантка как раз поставила передо мной чашку кофе и разогретый сэндвич.

– Бросил козел?

Так бывает, когда вроде бы перед тобой чужой человек, но ты не можешь остановиться. Как будто что-то толкает под ребра, и ты говоришь говоришь взахлеб. Она слушала, не перебивала. Только за руку меня взяла и пальцы мои сжала своими прохладными руками.

– И куда ты теперь?

– Не знаю…пока в гостинице.

– Значит так! Ко мне пошли!

Она решительно сжала мои руки.

– Я все там же живу. Пошли.

– Нет, нет! Ты что! Я так не могу! Что свалилась тебе на голову! Ты вообще по своим делам шла…

– Можешь! Глупости какие! Пошли! Давай, я как раз завтрак приготовлю. Вот с рынка прибежала. Поедим, поговорим. Расскажешь все спокойно и подумаем, что делать. Главное живы все и здоровы, а остальное поправимо, Лен. Пошли. Ты ж помнишь, где я живу?

А мне так неловко, что я ее из своей жизни выкинула когда-то, потому что муж говорил, что такие подруги не по статусу, что к нам пригласить на праздники нельзя, что мне теперь дружить с другими надо, а швея Ирочка нам не подходит.

– Да, помню.

– Ну вот и идем. Чего здесь на лавке сидеть.

Мне показалось, что в ее доме ничего не изменилось.

Такие же шторы в цветочек, недорогой ремонт, старая, но чистенькая мебель. Я помнила как приходила сюда в детстве, как мы ели вишневый пирог, испеченный Ириной бабушкой. В то время я считала, что они хорошо живут. По сравнению с нами с мамой. Но мы жили в квартире! Это же было модно и шикарно, а тех, кто жил в частном секторе дразнили деревенскими. Они шли в школу пешком через лесопосадку, а мы жили в спальных районах совсем рядом.

С высоты детского возраста все оценивалось иначе. Мы жили бедно. Даже очень бедно. И роскошные обеды у Иры не шли ни в какое сравнение с нашими скудными. Но я бы никогда не призналась маме, что иду к Ире после уроков, чтобы тетя Вера покормила меня жареной картошкой с грибами. Вместо постного супа без мяса и гречневой каши без масла.

Сейчас после жизни с Артемом мне все кажется совсем иным.

Но дом подруги навевает воспоминания детства. Становится тепло и уютно. Дома пахнет вкусно и как-то по деревенски.

– Ну вот так и живем.

Ира повесила мое пальто в коридоре, дала поношенные тапочки.

– На зарплату швеи особо не шиканешь. Вот Женька крутится. Уже и телевизор новый купил и на машину собрал. Он у меня пробивной. Говорит и дом новый купим. А мне и этот нормальный. Проходи на кухню. Сейчас чайник поставлю.

– А Женька это кто?

Спросила и прошла на небольшую кухню с аккуратным столом и кухонным уголком. Так раньше модно было.

– Так сын мой.

– А ты замужем?

– Нет.

Она отвернулась и начала доставать чашки, варенье, печенье.

– Как говорят поматросил и бросил. Сама растила. Мама какое то время помогала, потом ее не стало. Но мы справились.

Я села за стол.

– Ой ты такая красивая, Лен. Я еще со школы помню и волосы твои шикарные и фигура попа, грудь. Мальчишки челюсти сворачивали. Ты и сейчас такая же. Вообще не сказала бы что тебе сорок стукнуло.

Вспомнились слова дочери о том, что выгляжу ужасно и что давно надо было прическу сделать. Что в зеркало на себя давно не смотрела.