Николай I Освободитель. Книга 7 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 8

Казалось, несмотря на пропажу султана — его никто не видел среди живых, но и тела не находили, — что на этом тщательно подготовленная авантюра и закончится, однако, как оказалось в дальнейшем, на этом все только начиналось.

Глава 2

После взятия Царьграда события понеслись вскачь с просто ошеломляющей скоростью.

Едва получив телеграмму об успехе на юге, я бросил все, схватил в охапку наследника и рванул с максимальной скоростью в Одессу, чтобы лично поприсутствовать на первой службе во вновь ставшей православным храмом Святой Софии. Так сказать, прибить щит к вратам Царьграда.

Двое суток на поезде, еще двое на специально ждущем меня в порту «Фельдмаршале» и вот я уже спускаюсь на берег бывшей столицы Византийской империи.

Первое впечатление было смешанным. В прошлой жизни мне в Стамбуле побывать довелось и даже не раз, и контраст тут был гораздо более разительным чем в том же Санкт-Петербурге. Не было тут еще мостов через Босфор да сам город в целом был сильно меньше того, что я помнил из будущего. Раз эдак в двадцать. А если учитывать уменьшившееся за эти две недели в полтора раза население, то как бы не в тридцать. Впрочем, переброшенные сюда русские войска некоторым образом компенсировали убыль в жителях. Особенно в визуальном плане: горожане еще не отошли морально от стремительного изменения власти и предпочитали отсиживаться по домам, поэтому казалось, что солдат на улице больше чем гражданских.

— Здравия желаю, ваше императорское величество! — На берегу меня уже встречал целый комитет в составе генералов, местного духовенства и каких-то «лучших людей» то ли греческой, то ли армянской, то ли вообще еврейской национальности.

— Без чинов, Дмитрий Ерофеевич, нет времени, — я протянул ладонь для рукопожатия, которую генерал пожал с видимым удовольствием. Для Остен-Сакена эти две недели явно выдались не легкими, о чем прямо говорили глубокие темные круги у него под глазами. — Докладывайте обстановку, что происходит в городе.

— В городе спокойно, — принялся рассказывать генерал, — на сколько это вообще возможно. Случаи мародерства и прочих непотребств пресекаются на месте максимально жестко. Есть проблемы с поставками продовольствия. Часть складов, расположенных в городе, сгорела, часть — разграблена, часть — просто не понятно, где находится: мусульманские хозяева сбежали, и спросить не с кого. Поставки из-за пределов города затруднены по понятным причинам, поэтому прошу изыскать возможность подвоза зерна из России.

С падением Стамбула и исчезновением султана на территории турецких ранее Балкан должен был начаться полнейший бедлам. Я занимать эту весьма неспокойную территорию не собирался — и даром такого не надо — а границу собирался прочертить примерно по той линии которая существовала в 20 веке. Так, чтобы контролировать весь берег Мраморного моря. Впрочем, пока даже на это войск решительно не хватало, и мы контролировали только пригороды Стамбула примерно до Чаталджи, а так же весь Галиполийский полуостров. Основная часть армии же была занята в других местах.

Одновременно с началом Босфорской операции сформированная из трех — 2-ого, 7-ого пехотных и 9-кавалерийского — корпусов Дунайская армия пересекла границу начала занимать территорию Молдавского княжества, которое должно было войти в состав империи. Плюс началось движение на юг. Я собирался как минимум «откусить» кусок территории в излучине Дуная — тут основное население составляли мусульмане турецкого и крымско-татарского происхождения, которое предполагалось выселить и заменить на русских крестьян — вместе с Констанцей, а как максимум отжать себе сухопутный коридор вдоль побережья Черного моря в зону проливов. Дабы вообще не переживать за безопасность внутри Черного моря.

Ну и на Кавказе Ермолов тоже двинул войска вдоль побережья с целью взять Батуми и Трапезунд, а также помочь свободолюбивому армянскому народу в обретении собственного независимого государства.

Плюс нужно было держать серьезные силы против Австрии. На всякий случай, чтобы дурные мысли молодому австрийскому императору в голову не лезли.

— Хлебом Царьград обеспечим, — я кивнул, генералу предлагая продолжать мысль. — Запасы есть. Что-то еще?

— Еще большой проблемой начинает становиться поток турецких беженцев, исходящих из Румелии, — мы шли вдоль строя солдат по древним камням, которым может быть больше лет, чем Москве, и от этой мысли непроизвольно на загривке поднималась шерсть. — Через Мраморное море переправляться им чаще всего не на чем, вот и пытаются как-то прорваться к Босфору, чтобы уже тут пересечь пролив. Пока таких бедолаг немного, но чувствую — скоро станет куда больше.

Естественно с обрушением султанской власти, веками притесняемые христиане, живущие под гнетом полумесяца, тут же вспомнили старые обиды и принялись сводить счеты с живущими рядом мусульманами. Кое-где это уже принимало форму натуральной резни — мусульмане, впрочем, тоже не были мальчиками для битья и отвечали христианам той же монетой. Во многом именно поэтому я не хотел сейчас лезть на Балканы — чтобы не запачкаться самому. Прибытка никакого, а в любом случае останешься со всех сторон крайним.

— Пропускайте на Азиатский берег всех желающих. Всех выпускать, никого не впускать обратно. Чем меньше турок останется на европейском берегу, тем нам всем будет проще. Нужно будет с моряками обсудить, может у них найдутся лишние средства для перевоза людей.

Кое-что удалось захватить в самом Царьграде, поскольку в Египет ушел не весь турецкий флот. У причалов было захвачено три фрегата, пара бригов и куча всякой мелочи, ценность которой еще предстояло определить. Для этого нужно было выписать из России моряков, однако на это просто не хватало транспортных возможностей и так загруженных до предела, так что пока бывшие турецкие корабли стояли без экипажей.

— А в целом настроение солдат приподнятое, все в восторге от столь быстрой и убедительной виктории!

— Хорошо Дмитрий Ерофеевич, устраивать большие церемонии с награждениями времени пока нет, однако я от вас жду списки отличившихся. Прошу тут не скупиться, дело и впрямь вышло небывало удачное. Ну и вас поздравляю полным генералом и кавалером ордена Святого Георгия 2-ой степени.

Забегая немного наперед, после всех последовавших за взятием Царьграда событий уже в 1839 году Остен-Сакен получил еще и почетное прозвание «Царьградский», что поставило его на одну ступень с Суворовым, Потемкиным, Орловым и тем же Ермоловым. Не факт, что Дмитрий Ерофеевич был действительно столь уж великим полководцем, скорее просто оказался в нужное время, в нужном месте, однако и не наградить его тоже было просто нельзя. Слишком уж велик был масштаб события. Впрочем, до этого было еще далеко, а пока нужно было заниматься текущими делами.

Следующие несколько дней были заняты организационной суетой, в которой, если быть совсем честным, мое присутствие скорее мешало, чем помогало. Генералы и так прекрасно понимали поставленные перед ними задачи, ну а то, что над ними нависает монарх, заставляло их только излишне нервничать и постоянное оглядываться на высокое начальство.

Однако это был вопрос политический, поэтому приходилось терпеть. 2 февраля в Святой Софии впервые за четыреста лет была проведена православная служба. Провел ее специально приехавший из Москвы русский патриарх, что тут же сняло все вопросы насчет старшинства православных иерархов ортодоксальной ветви христианства. Отдавать Святую Софию — минареты за десять дней по-быстрому разобрали, обойдясь без членовредительства, я их еще потом куда-нибудь в Казань отправлю — в руки Константинопольского патриарха, я естественно не собирался. Более того был план по постепенной замене на константинопольской кафедре греков русскими монахами.

Был когда-то на Руси период, когда всех епископов присылали исключительно из Византии, а теперь вот стрелочка повернулась на 180 градусов.

Крест над Святой Софией мне был важен в первую очередь в идеологическом смысле. Захват Царьграда вызвал небывалый патриотический подъем в обществе, если бы в эти времена проводили социологические опросы, я уверен, что рейтинг моего одобрения вплотную приблизился бы к стопроцентному.