День Диссонанса - Фостер Алан Дин - Страница 13
- Предыдущая
- 13/62
- Следующая
– Ну что ты, мой сахахный. Хаз уж тебе так необходимы эти ключи… – Розарык положила лапы на прутья, сделала могучий вдох и поднатужилась. По доспехам побежала рябь от вздувшихся мускулов. Раздался скрежет, и металлические прутья согнулись, как спагетти. Тигрица шагнула в проделанную ею дыру, подошла к столу и взяла связку ключей.
– Они еще нужны?
Мадж уже выскочил из камеры, Джон-Том наступал ему на пятки. Юноша поспешно подобрал дуару и повесил на плечо.
– Думаю, обойдемся. Розарык, ты истинная дама.
– Ага, вся такая нежная, деликатная, утонченная, – добавил Мадж.
– Кажется, вы мне нхавитесь, – задумчиво произнесла Розарык, глядя на Маджа, – хотя никак не возьму в толк, льстите вы или шутите. – Она взмахнула тяжелыми мечами. – Надеюсь, все-таки шутите. Иначе я вам не завидую.
Джон-Том поспешил ее успокоить.
– Не стоит придавать значение болтовне Маджа. Он все время треплется. Это как болезнь. – Он обернулся, чтобы кинуть на выдра предостерегающий взгляд.
– Это я и сама вижу, – сказала тигрица. – Ладно. Не знаю, как я попаду домой, но знаю точно, что в этой дыхе мне делать нечего. Давайте лучше найдем местечко, где можно спокойно посидеть и потолковать.
– Меня устраивает, – согласился Джон-Том. В этот момент на верхней ступеньке появился дикобраз, которому предшествовала парочка рослых и вооруженных до зубов волков. Они увидели Розарык почти в то же мгновение, что и она их. Стряхивая мох с потолка боевым кличем – смесью дикого рева и проклятия – и вращая обоими мечами, как пропеллерами, она ринулась по лестнице, которая опустела с поразительной быстротой. Отвесив легкий поклон, Мадж простер лапу.
– После вас, о виртуоз колдовства и чаропения.
Джон-Том состроил ему рожу и поспешил за Розарык. Сверху доносились панические крики, вой, визг и тявканье. И над всем этим доминировало громоподобное взревывание тигрицы.
– Не спеши меня расхваливать, – сказал Джон-Том выдру. – Она не совсем то, что я надеялся вызвать.
– В этом, босс, я не сомневаюсь, – усмехнулся Мадж, резво скача по пятам за другом. – Как всегда, верно? И тем не менее хоть ты ни разу не получал от своего чаропения че хотел, оно обычно помогало.
– Мадж, если ты не перестанешь болтать, она поймет, что я не способен отправить ее домой.
– Да ладно, кореш, – сказал Мадж на очередной лестничной площадке. – Зачем делать из мухи слона. К тому же, – его улыбка расползлась до ушей, – если милашка вздумает скандалить, ты снова скажешь про прекрасные глаза.
– Слушай, заткнись, а?
Главное караульное помещение выглядело так, будто в нем погулял смерч. Все столы валялись кверху ножками, пол был усеян обломками мебели, искрошенные древки копий и пик впитывали в себя пахучую жидкость из разбитых кувшинов. В караулке остались двое стражников – они пластом лежали поверх обломков. Никто не возражал, когда Джон-Том и Мадж принялись шарить по уцелевшим сундукам и шкафам.
В одном из сундуков обнаружились лук и стрелы Маджа, в другом – боевой посох Джон-Тома. Кошелек Клотагорба пропал бесследно, да Джон-Том и не надеялся его найти. Исчезновение золота больше расстроило его спутника.
– Сволочи, ублюдки, ворье проклятущее! – кипятился Мадж, будто напрочь запамятовал, что ему и самому случалось умыкнуть кошелек-другой.
– Угомонись. – Джон-Том потащил его вверх по лестнице. – А то ты так страдаешь, будто впервые в жизни остался без гроша в кармане.
– Я этого не утверждаю, приятель, – отозвался Мадж, прекратив свои стенания. – Значица, когда я знакомлюсь с золотишком или серебришком, расстаться с ним бывает потруднее, чем со старым другом.
– Хотелось бы посмотреть, как ты тоскуешь не о деньгах, а о чем-нибудь другом.
– Чувак, ты ко мне несправедлив.
Мадж выставил перед собой лук с готовой вылететь и ужалить стрелой. Если судьба будет к нему благосклонна, она поставит под выстрел Ченельску или кого-нибудь из его прихлебателей. Ничто не могло порадовать выдра больше, чем продырявленный коати.
– Тебя интересует моя чувственность? – продолжал Мадж. – Эх, видел бы ты меня у мадам Лорши!
– Я говорю о чувствах: порядочности, любви – а не о похоти.
– Думаешь, есть разница?
Этот отрезок лестницы оказался последним. Они вышли на маленькую площадь, освещенную факелами и масляными лампами. Слева высилась городская стена, справа – окраинные здания.
Джон-Том пригнулся. Над его головой со свистом пролетел дюжий волчище, перекувыркнулся в воздухе и с тошнотворным звуком влепился в стену. Кругом царила сумятица, трубили рога и орали стражники, уже переполошившие большую часть общины. В ближайших окнах вспыхивали огни, ошеломленные горожане выглядывали на площадь.
Приплясывая от восторга, Мадж любовался учиненной тигрицей паникой. Видимо, обыватели решили, что Гнилые Горшки подверглись нападению чужеземной орды. Отчасти они были правы.
Джон-Том пошел вперед.
– Эй, вы, – крикнула ему и выдру Розарык, небрежно отшвыривая здоровенную крысу с коротким мечом, которая ухитрилась подобраться к ней вплотную. Крыса проехала по мостовой, оставив на камнях обломки доспехов и клочья шкуры. – Не туда! Вон туда!
Человек и выдр бросились следом за ней. Джон-Том выставил перед собой посох, а Мадж прикрывал тыл – его короткие задние лапы мелькали так часто, что казались неясным пятном.
Они бежали, уворачиваясь от копий и стрел. Мадж успевал отвечать на каждый выстрел, сбивая со стены, как в тире, фигуру за фигурой.
Перед Джон-Томом возникла гиена в тяжелой кольчуге; свирепо рыча, она вращала над головой кистень. Джон-Том подставил посох, и цепь намоталась на него. Он рванул посох на себя, а затем – вниз, и щедро усеянный шипами кистень опустился на шлем противника. Гиена рухнула как подкошенная, а беглецы помчались дальше, и Джон-Том на бегу стряхнул трофей с посоха. Чуть позже дорогу им преградила толстая деревянная дверь. Стрелы гнилогоршковцев вонзались в дерево или раскалывались о каменную кладку городской стены. Гарнизон пытался перегруппироваться.
Мадж быстро осмотрел дверь.
– Ни хрена себе! Кажись, с той стороны заперли.
– Пхошу пхощения, – сказала Розарык. Под прикрытием посоха и лука она навалилась на дверь спиной, уперлась пятками в мостовую. Дерево выдержало, чего нельзя было сказать о железных петлях. Троица выбежала из города. Вдогонку ей летели проклятия и стрелы, однако ни один стражник не рискнул выйти за ворота. Тигрица наглядно показала, на что она способна в рукопашном бою, и местная солдатня отлично усвоила урок. Они дожидались приказа от кого-нибудь из начальства, но все говорило о том, что приказ основательно запоздает.
Прежде чем стража все-таки отважилась на погоню, беглецы успели затаиться под покровом ночи и Колоколесья. Они набрели на поляну, где несколько поваленных ветром деревьев-великанов образовали естественную засеку, и устроились на ней. Джон-Тома, отличного стайера, и Маджа, гордившегося своей неистощимой энергией, не утомила долгая пробежка. А Розарык устала. Самцы подождали, пока она переведет дух.
В свете луны тигрица сняла шлем, расстегнула широкий пояс с мечами и отложила в сторону. Потом прислонилась спиной к толстенному стволу. Казалось, ее ярко-желтые глаза светятся в полумраке. В схватке она не пострадала, но на доспехах осталось немало царапин и вмятин.
– Мы у тебя в долгу, – промолвил наконец Джон-Том. – Ты спасла нам жизнь.
– Пожалуй, ты пхав, но будь я пхоклята, если знаю, как получить с тебя долг. Говохишь, ты не хотел затащить меня в кутузку?
– Разумеется. Это произошло совершенно случайно. Я пытался усыпить тюремщика, а когда ничего не вышло, расстроился и спел первое, что на ум взбрело. И вот ты здесь.
– Значит, я – пехвое, что тебе взбхело на ум?
– Ну, не совсем. Вообще-то раньше я никого похожего на тебя не видел. Но, когда я упражняюсь в чаропении, такое случается частенько.
Она кивнула и повернула голову к зарослям, обыскиваемым выдром на предмет чего-нибудь съедобного.
- Предыдущая
- 13/62
- Следующая
