День Диссонанса - Фостер Алан Дин - Страница 10
- Предыдущая
- 10/62
- Следующая
– Клотагорбу, – вежливо объяснил Джон-Том, – недосуг играть в бирюльки.
– А я слышал, будто это из-за маразма.
Джон-Том промолчал. Спорить с Ченельской не стоило – еще разозлится.
– Короче говоря, мой властелин крайне огорчен, поскольку ему никак не доказать свою непревзойденность в искусстве магии. Не так давно до нас дошел слух, будто Клотагорб серьезно болен и собственное колдовство ему не помогает. Будто ему необходимо снадобье, которое можно раздобыть только за Снаркеном. Это известие привело моего господина в восторг.
– Когда выпутаемся из этой передряги, – прошептал Джон-Том Маджу, – я вздерну Сорбла за ноги, а под клювом поставлю откупоренную бутылку бренди.
– Кореш, я всей душой молю судьбу дать тебе такую возможность.
– Благодаря сведениям, любезно предоставленным учеником Клотагорба, мы сумели обнаружить и перехватить вас, – продолжал Ченельска.
– Ну, и какой же прием ожидает нас у вашего господина?
– Этого, человек, я не знаю. Сейчас он считает необходимым сорвать вашу миссию, предотвратить возвращение к черепахе с бесценным лекарством. Когда она вконец ослабеет, господин, быть может, сжалится и отправится в путешествие на юг, даст ей шанс нижайше просить его о пощаде.
– Тщетные надежды, – уверил Джон-Том собеседника. – Прежде чем взмолиться о пощаде, Клотагорб плюнет Цанкресте в рожу.
– В таком случае, надо полагать, он умрет, – бесстрастно произнес коати. – Но его судьба меня не интересует. Я всего лишь служу своему властелину.
– Да, ты хороший раб.
Коати подскочил к фургону и яростно хлопнул по борту.
– Я не раб!
– Раб – это тот, кто беспрекословно исполняет волю своего господина, не задумываясь о последствиях.
– Я знаю, какие будут последствия! – Ченельска сверкнул глазами, из которых напрочь исчезло дружелюбие. – Во всяком случае, в одном последствии я уверен. На моем здоровье это путешествие скажется куда меньше, чем на твоем, понял? Умником себя мнишь, человек? Хозяин меня предупредил насчет чаропевческих штучек-дрючек. Без инструмента никакой ты не волшебник, а сама по себе твоя глотка способна исторгать только безобидные песенки. И если ее перерезать, то и вовсе опасаться будет нечего. Что же касается этой водяной крысы, дружка твоего закадычного, то хозяин, может, захочет его отпустить. В таком случае я сам его подстерегу, чтобы воздать по заслугам. – С этими словами он прибавил шагу.
– Кажись, я начинаю жалеть, что ты не оставил меня у мадам Лорши, – сказал в тот вечер выдр.
– На попечении симпатяги Торка? – Джон-Том фыркнул. – Будто не знаешь, что, не окажись там меня, ты б сейчас носился по всему Тимову Хохоту.
– Лучше умереть после трех дней блаженства, чем валяться в грязной гнилогоршковой каталажке и оплакивать утраченную светскую жизнь.
– Мы живы, и это уже кое-что.
– Ты так думаешь? Да ты ваще мастак хвататься за соломинки.
– Однажды я видел, как человек развел костер, не имея под рукой ничего, кроме сухой травинки. Это было высоко в горах, и мы грелись всю ночь.
– Тока нынче здесь нет ни его, ни его костра.
– Ты слишком быстро сдаешься. – Джон-Том посмотрел вперед, на Ченельску, горделиво шествующего во главе своей шайки. – По прибытии я мог бы подать в суд за нарушение хабеас корпус, да вот только боюсь, на Цанкресту это не подействует.
– А что это, кореш? Какая-нибудь запредельная магия?
– Да. Что-нибудь вроде магии очень нам понадобится, чтобы выкарабкаться из этой переделки и сохранить головы на плечах. И еще: спасая собственные шкуры, не будем забывать о бедняге Клотагорбе. Ведь он на нас положился.
– Ага, и заодно поглядим, не свалял ли он дурака.
Они все еще ехали в обратную сторону по дорогам и тропам, ночуя под прикрытием леса и сторонясь населенных мест. Ченельска стремился избегать ненужных эксцессов и удерживать своих не совсем надежных солдат от соблазнов цивилизации. Поэтому минуло немало дней, прежде чем они добрались до окраины поселения, слишком большого для деревни, но слишком маленького, чтобы носить громкое название «город». В отличие от Тимова Хохота и Линчбени, открытых всем ветрам, его окружала грубая, но прочная каменная стена. Она была не слишком высока, и Джон-Том намотал это на ус, пока они ехали вдоль нее к западу.
Ворота в стене отсутствовали, их заменяла маленькая дверца. Пинками и тычками пленников заставили пробежать несколько прогонов каменной лестницы, мимо потрескивающих и чадящих креозотовых факелов и втолкнули в вонючую камеру. Толстый дикобраз провернул ключ в огромном железном замке и отошел от решетки, оставив их в густом сумраке.
– Ну как, приятель, оптимизм не растерял? – Мадж прислонился к сырой стене и засопел. – Неважнецкая перспектива – гнить в подземелье без надежды на спасение и коротать последние часы в философских беседах.
Джон-Том, не теряя ни секунды, принялся ощупывать поросшие мхом стены.
– Халтура! Кладка кривая, да и цемент не ахти.
– Виноват, – саркастически произнес Мадж, – поговорим об архитектуре.
– Архитектура, Мадж, наука полезная, и не спеши от нее отмахиваться. Поняв, как сложено здание, можно его разобрать.
– Ты прав, шеф. Сейчас ты разыщешь слабый камешек, выковырнешь его, и нам на головы свалится весь клепаный городишко. Вот тут-то мы и освободимся. Раз и навсегда. – Он уполз в угол. – В этой выгребной яме даже параши нет. Надеюсь, нас скоро прикончат и не будут морить в этой вонище до скончания века. – Мадж вернулся к решетке, ухватился за прутья и заорал тюремщику: – Эй, вертухай, подтащи-ка сюда толстую задницу!
Дикобраз неторопливо встал со стула и приблизился к камере. Возле решетки он развернулся, и Мадж торопливо отпрянул от ощетиненных двухфутовых игл.
– Весьма обяжешь, если будешь обращаться ко мне чуточку повежливее.
– О чем разговор, шеф. Не бери в голову. Ты тока войди в мое положение. Думаешь, приятно тута куковать?
– Ничего я не думаю, – ответил надзиратель. – Я делаю свое дело, а потом возвращаюсь домой, к семье. Нет, не могу я войти в твое положение.
– Извини, – обратился к нему Джон-Том, – ты случайно не знаешь, сколько нас здесь продержат?
– Увы.
«Заторможен. Дикобразы тугодумы, и этот не исключение. Но тугодум – вовсе не обязательно идиот», – предостерег себя Джон-Том.
– У нас отобрали имущество, – сообщил он. – Ты не слыхал, что с ним сделали?
Дикобраз лениво указал вверх.
– Там оно, в караулке. Когда хозяин велит доставить вас к нему, вместе с вами отправят и барахло.
– Ты не в курсе, что нас ожидает?
Дикобраз отрицательно покачал головой.
– Понятия не имею. Да меня это и не касается. Я делаю свое дело, а в чужие не суюсь, вот так-то.
Мадж, тотчас угадавший намерения спутника, печально произнес:
– Прежде чем бросить сюда, нас обчистили. Интересно, кореш, они нашли кошелек с бабками?
– Кошелек с золотом? – Видимо, дикобраз был не настолько заторможен. Впервые его полуопущенные веки распахнулись, но тут же глаза сощурились вновь.
– Обдурить меня хочешь? Ченельска ни за что не оставит золото там, где его могут украсть другие.
– Да, но вдруг он не подозревает о его существовании? – вкрадчиво спросил Мадж. – Чувак, нам просто не хочется, чтобы он наложил на него лапу. Если думаешь, что мы врем, то пойди погляди сам. Чего проще? Ключи у тебя. Вряд ли в твое отсутствие мы успеем выкопать подземный ход и сделать ноги.
– И то правда. – Тюремщик двинулся к лестнице. – Не вздумайте шутки шутить! Решетка вам не по зубам, да и помочь вам тут никто не возьмется.
– Ой, да куда мы денемся! – замахал лапами Мадж.
– Между прочим, – небрежно произнес Джон-Том, – раз уж ты будешь наверху, может, окажешь пустяковую услугу? Здесь ужасно сыро и темно. Немножко музыки нам не помешает, да и тебе тоже. Когда день-деньской вкалываешь в подземелье, недолго и депрессию нажить.
– Да что ты, какая там депрессия, – отозвался дикобраз, шагая по ступенькам. – Наоборот, я люблю, когда сыро, темно и тихо. Но все-таки хотелось бы послушать твою музыку. Ченельска сказал, что ты чаропевец.
- Предыдущая
- 10/62
- Следующая
