Кристальный пик - Гор Анастасия - Страница 88

Всюду стояли миски и блюда, полные той еды, которую было тяжело достать в Сердце: оленина в клюквенной глазури, жаркое из кабана и древесных грибов, утки, фаршированные тыквой и пшеном. Отдельный стол предназначался для одних лишь сладостей, к которым драконы питали особую слабость: черничные тарталетки, приготовленные специально для Сола, да пирожки с яблочным курдом и ягодный зефир. В Медовый зал уже вкатили порядка десяти бочек с местным вином и еще пять бочек с клубничным компотом на тот случай, если драконы побоятся туманить рассудок в присутствии людей. На каждой мало-мальски свободной поверхности лежал свежеиспеченный хлеб и соленья, которые Мелихор уже нетерпеливо таскала с тарелок, раздавая Гвидиону указания, а Кочевнику — подзатыльники за то, что путается под ногами и смущает Гектора неприличными шутками, которых нахватался на рынке в Ши.

Убедившись, что шторы сняли и в зал проникает достаточно солнечного света, так любимого драконами, я еще раз обошла его вдоль и поперек, проверяя каждую мелочь, и остановилась возле Гектора, торопливо складывающего в ящичек гвозди и молотки. Мне все еще было неловко смотреть ему в глаза после того, как Матти пострадала из-за меня, и с тяжелым сердцем я замечала, что Гектор и сам почти на меня не смотрит. Он все реже произносил мое имя, еще менее часто попадался на глаза и даже перестал интересоваться, не изнашивается ли мой наруч, который я неизменно носила на правой руке даже под платьем.

— Драгоценная госпожа… — позвал Гектор, и я отмела тяжелые мысли, решив, что разберусь с этим как-нибудь потом.

— Да?

— Солярис случаем ничего не просил передать мне? — спросил он. — Скажем, какой-нибудь кусочек…

Последнее, чего я ожидала, так это то, что Гектор заговорит о Солярисе. Раньше их не связывало ничего, кроме взаимной неприязни. Сол в принципе заговаривал с Гектором только тогда, когда ему становилось жизненно необходимо отпустить очередное колкое замечание о его мальчишеских усиках или щенячьем взгляде, устремленном мне вслед. Потому я даже побоялась представлять, что общего у них вдруг могло найтись сейчас, и медленно приблизилась к Гектору, подозрительно щурясь.

— Кусочек?.. Кусочек чего, например?

— А… Да так… Неважно. Значит, не просил. — Гектор покачал головой и попятился, возвращая фартук с ремнями для многочисленных киянок и щипцов себе на пояс. — Вернусь-ка я к своему мастеру. Драконы и их изобретения, несомненно, все еще восхищают, но после того, что сделал Сенджу, находиться рядом с ними мне как-то не по себе. Госпожа. — Он поклонился, отчего киянки едва не вывалились у него из петель, и быстро зашагал в сторону выхода.

Я кивнула, отпуская его, хотя тот, кажется, ушел бы в любом случае. Сейчас было неподходящее время, чтобы разбираться еще и с этими ребяческими загадками, потому я тряхнула головой, едва не рассыпав заплетенную прическу, и вернулась к работе. Впрочем, единственной моей работой сейчас было не терять дипломатический настрой и уговорить Матти наконец-то взять перерыв, чтобы та тоже успела прихорошиться. Она порхала над праздничным убранством без отдыха и сна, верховодя одновременно и кухонными мастерами, и подавальщиками, и бардами с филидами, и даже Мелихор с Кочевником, снова сцепившимися из-за свиной рульки.

Ллеу не отходил далеко, и это был первый раз, когда он участвовал в приготовлениях. Все ради того, чтобы время от времени подходить к Матти, осторожно дергать ее за рукав, осведомляясь тихим, вкрадчивым голосом, не считает ли она нужным присесть ненадолго, а заодно нанести на лицо очередной слой мази, баночку с которой он теперь всегда носил в кармане. Иногда Матти терпеливо кивала, а иногда отмахивалась, и Ллеу кривил губы, но послушно отходил в сторону. Недаром говорят, что «не было бы счастья, да несчастье помогло»: похоже, их былые конфликты разрешились если не полностью, то хотя бы наполовину.

— Драконы приближаются! Драконы здесь!

Колокол Столицы бил только по праздникам, бедствиям или похоронам. Однако сейчас звон его тоже катился по улицам, оповещая о явлении, не виданном последним поколением людей. Разрезая облака, затмевая небо и солнце, над Столицей парила вереница великолепных созданий, чья чешуя отражала свет и расписывала чудесными красками город, застывший в благоговении и страхе. Драконов насчитывалось по меньшей мере четыре дюжины, и пускай я знала, что это даже не одна сотая жителей Сердца, их одних уже бы хватило, чтобы сжечь весь туат Немайн дотла. Или туат Дейрдре.

Выбежав в коридор, я припала лбом к окну. Старшие летели впереди выше всех. Не признать их было невозможно, покуда каждый Старший превосходил размером любые замки и корабли. Сердце пропускало удары при виде мощного размаха их крыльев, а затем и вовсе остановилось, когда драконы вдруг стали снижаться. Среди них я заметила подозрительно знакомую драконицу с фиалковой чешуей и самого Соляриса. Он сидел на спине золотого Сильтана между драконом из металла, Бореем, и драконом черным, как деготь — Вельгаром. Держался Сол при этом ровно, а значит, был невредим. От этого на душе стало легче, но ненамного. Ведь Солярису хоть и удалось привести Старших в Столицу, но это еще нельзя назвать победой.

— Гости дорогие, проходите, присаживайтесь! Занимайте любые места, какие нравятся. Э-э, каминная полка не то чтобы предназначена для этого, но… Если вам там удобно… Угощайтесь! Это честь для нас, великая честь…

Стоило дверям открыться, как Гвидион засуетился по Медовому залу, тараторя вежливости невпопад. Хотя все присутствующие были заранее проинструктированы, как вести себя и чего ожидать, я все равно почувствовала их напряжение. Мидир, стоящий рядом с моим креслом, по привычке схватился за пустые ножны — благо, вопреки уговорам, я велела всем хускарлам сдать мечи. А Кочевник и вовсе предпочел сгрести со стола побольше мяса и сбежать через бадстову. Даже барды забыли о музыке, пока Маттиола не шикнула на них из-за колонны, но даже тогда заиграла одна лишь свирель — тихая и надрывная. От этого громоздкие шаги драконов, быстро заполняющих зал, гремели эхом. Они будто принесли с собой месяц зноя: стоило войти первым из них, как воздух раскалился, платье стало липнуть к спине, а окна — запотевать.

Ровно половина женщин и половина мужчин. Половина взрослых и половина юных. В Столицу прибыли потомки всех древних кланов: жемчужные и соляные, травяные и каменные, штормовые и металлические, закатные… У некоторых волосы вились колечками и были такого же пурпурного цвета, как вишневое повидло, которое вытекало из булочек. Чешуйчатые хвосты задевали тарелки, несмотря на свободное пространство между столами, о котором позаботилась Мелихор. Все были одеты в такие же откровенные и полупрозрачные наряды, какие носили в Сердце, а несколько даже пришли абсолютно голыми, пока слуги, жмурясь, учтиво не подали им покрывала.

В таком обличье сложно было понять, кто именно из них является Старшим — драконы всегда юны ликом, даже когда стары душой. Зато я узнала Шэрая, легендарного путешественника-исследователя, который чуть не раздавил меня однажды в Сердце — и поняла, что в Столицу прибыли не только Старшие и их хёны, но и те драконы, которые пользовались особым уважением у сородичей. Те, к чьему мнению они прислушаются, каким бы оно ни было. Только благодаря их присутствию моя надежда на союз не умерла в зародыше, когда Борей, прошествовав до центрального стола, возле которого сидела я, резко развернулся и демонстративно перешел на самый дальний его край. После этого он молча закурил трубку и принялся выдыхать в воздух горчично-медовый дым почти такого же цвета, как его глаза, изучающие убранство зала с унизительным снисхождением.

Я по-прежнему не понимала, чем именно продиктована его неприязнь ко мне и к собственному сыну, кроме врожденного ханжества, но зато прекрасно понимала другое: на его благосклонность я могу не рассчитывать. Повезло, что Солярис унаследовал от отца только самое лучшее: глаза, конечно же, безупречно правильные черты лица да перламутр волос. В остальном же яблоко упало от яблони очень далеко.