Легионер. Дорога в Помпеи (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 47

— Мне казалось, что производством гарума в Помпеях славится Луц? — выкрутился иерарх.

— Хочешь сказать, что ничего не знаешь о его судьбе?

— Я хочу сказать ровно то, что говорю, — спокойно, но уже с металлической ноткой в голосе ответил триерарх.

Звук удара не заставил себя долго ждать. В мою бочку постучали. Один раз, второй. Я хоть и ждал этого, но вздрогнул, чувствуя, как по коже расползаются мурашки.

— Пусто, — прокомментировал один из преследователей.

— Что здесь? — спросил сиплый, мигом сворачивая разговор о гаруме.

— Эта бочка пустая, — ответил триерарх.

Несмотря ни на что, голос его и сейчас оставался на удивление спокойным. Как будто в бочке действительно ничего и никого не было.

— Так ты же говорил, что нет пустых бочек? Эй, ребята!

— Открывайте, проверяй…

Капитан не успел договорить, как крышка надо мной слетела, и в образовавшемся отверстии появилась сначала рыжая борода преследователя, а затем и побитое оспой лицо с конопушками.

— Он зде… — преследователь, тот самый сиплый, запнулся.

Я выпрямился, как пружина и всадил лезвие кинжал под его подбородок. Он вздрогнул, обмяк и стек по палубу, уже безжизненно. Я с трудом удержал кинжал, выпрыгнул из бочки, выставляя оружие перед собой. На палубе стояла дюжина человек. Поровну — преследователей и матросов. Ну, почти, потому что сиплый уже выбыл из строя.

Преследователи тотчас выхватили оружие, я продолжил пятиться, слишком быстро приближаясь к борту корабля. Но в этот момент оружие выхватили матросы во главе с триерархом.

— Вы не пройдете дальше, — отрезал он. — Убирайтесь.

Не знаю, что подействовало на преследователей, но они действительно остановились. Начали переглядываться, косились на меня. Видимо, понимали, что численный перевес в два клинка решит исход схватки. А умирать никто из них точно не хотел.

— Ты понимаешь, что защищаешь врага Республики, триерарх? — спросил один из преследователей. — И что будет потом?

Но голос его, хоть и звонкий, не был так твёрд.

А потом суп с котом. Участь у судна действительно была незавидной, при нынешней власти это были, по сути, смертники.И капитан, и вся команда его корабля теперь становилась пособником проскрибированного. Чем сами себя приговаривали к смерти.

Вступать в дискуссию и начинать торги капитан не стал.

— Прыгайте, если хотите жить, — таким был его ответ.

— Может, все-таки выдашь этого? — говоривший кивнул на меня.

— Убирайтесь, пока можете сделать это сами, — триерарх остался стоять на своем. — Без рук и ног вам будет уже не выплыть.

Преследователи переглянулись, а потом, не сговариваясь, бросились к борту корабля и солдатиками прыгнули в море. На корабль устремились взгляды с берега. Народ наверняка понимал, что произошло. Больше того, несколько мужиков, вставили в рот пальцы и оглушительно свистнули.

— Смерть сулланцам! — разнеслись по порту крики, не такие уж робкие.

Портовые явно поддерживали нас. Я подошел к борту корабля и понаблюдал за тем, как преследователи ожесточенно гребут к берегу. Плыть им было крайне непросто, а если прибавить, что на берег им теперь так просто не выбраться, картинка становилась совсем нерадужной. С крутого берега и с портовых сходней слышался враждебный свист. В общем, утро у ребят выходило нехорошее.

Я обернулся и увидел перед собой капитана. Он стоял совсем рядом, в полушаге, и смотрел мне прямо в глаза. Я не успел убрать кинжал, а вот в его руках оружия уже не было.

— Добро пожаловать на борт! — буднично выдал он, будто не грозила ему только что битва и казнь. — Мы тебя ждали, Дорабела.

Капитан хлопнул меня по плечу своей увесистой рукой и отдал приказ матросам.

— Отчаливаем немедля. Через полчаса подмога этих сулланских собак будет в порту, и нам не дадут уплыть.

Объяснения были излишними. Но, прежде чем моряки зашевелились, я поймал на себе их любопытные взгляды. Смотрели на меня как будто с надеждой. Как ученики на воскресшего Иисуса. Триерарх подошел к телу сиплого и, взяв его за шкирку одной рукой, выбросил за борт. Плеск, брызги волн, и тело, одетое в доспех, тотчас пошло ко дну.

У меня на секунду скользнула запоздалая мысль, наконец-то сформировавшаяся окончательно. Какого черта вообще происходит, ведь триерарх наверняка понял, с кем имеет дело и кого ему надо перевозить, раз покупал гарум у рыжего моряка… и, зная это, пошел на такой крупный риск. Ради выручки с продажи соуса? Маловероятно, потому что денег такая продажа принесла бы куда больше суммы, озвученной мне за проезд. Если речь шла о поставке в Рим, так тем более. Вместе с тем, помогая мне, он подводил себя под плаху. Голув мог остаться без дорогого деликатеса, без денег и без головы, причем все это — одновременно.

Но можно сколько угодно ломать голову, а все равно не узнаешь правду. Лучше всего — выяснить все самому, а дальше и выводы придут.

Корабль отплыл, матросы раскрыли парус, порт Помпей начал удаляться. Преследователей все же стали вытаскивать на берег, никто не хотел проблем с новой властью.

— Квинт, эй, пойдем поговорим? -= послышался голос капитана.

Я коротко кивнул, принимая приглашение. Действительно, неплохо было поговорить с глазу на глаз. Может, сложится у нас честная беседа

Никаких отдельных кают на корабле, разумеется, не имелось, поэтому «уединяться» пришлось на корме. Там мы остановились, капитан скрестил руки на груди и втянул полной грудью свежий морской воздух. Море сегодня было спокойное, но я все равно чувствовал, как капли морской воды, разрезаемой носом гаула, падают на мои щеки.

— Мы не плывем в Испанию, так? — спросил я у капитана, не оборачиваясь.

— Нет, Квинт, наша дорога ведет в Рим, — неожиданно ответил он.

— Рим? Ты абсолютно уверен? — я покосился на триерарха, стараясь не показывать, до какой степени удивлён.

Хотя внутри, мягко говоря, полыхнуло.

Капитан всматривался в горизонт с видом человека, в чьем сердце горело пламя свершений. Такое пламя может заставить тебя шевелиться, а может хорошенечко подпалить зад и заставить раз и навсегда о свершениях забыть. Настолько сильно, что, обжегшись, станешь на воздух дуть.

— События разворачиваются чересчур стремительно, — после небольшой паузы ответил капитан, раздувая ноздри. — Поэтому в планы приходится вносить корректировки.

— Когда же вы сообщили бы об этом мне?

Над тем, как именно сейчас задавать вопросы, пришлось поломать голову.

Спрашивать напрямую, какого лешего происходит, было невозможно. Как уже понятно, Квинт Дорабелла слишком глубоко был замешан в игре, и я не мог показать, что не в курсе даже основных её правил, а уж тем более того, на что подписываюсь. Это мне нужно было аккуратно разузнать, а потом дать понять свою позицию.. Потому что здесь и сейчас поездка в Рим не входила в мои планы.

— Мы не можем ждать Сертория, иначе Республика будет разрушена, — отрезал капитан, и в глазах его снова полыхнул огонь. — Сулла вычистит столицу от неугодных к тому моменту, как мы соберем достаточное количество солдат. А штурмовать Рим с двумя легионами…

Триерарх медленно покачал головой.

Я задумался, тоже взяв небольшую паузу. Очевидно было одно, капитан выступал против Суллы. И в действиях Счастливого видел угрозу нынешнему республиканскому строю.

Молчание наше не продлилось долго.

— Нам необходимо поддержать Квинта Лукреция Офеллу, — выдал триерарх. — День его триумфа станет определяющим и ответит на вопрос — жить Республике или умереть.

Капитан набрал полную грудь воздуха и тяжело выдохнул. А я в экстренном порядке соображал.

Имя Офеллы я помнил хорошо. И оно последние недели стояло на повестке дня, наряду с Крассом, Помпеем, Серторием и другими. Квинту Лукрецию, одному из самых талантливых полководцев Суллы, вскружила голову его победа над Марием Младшим, и он возомнил себя равным Луцию Корнелию. Но вот чего триерарх Голув не знал, так это дальнейшей судьбы Офеллы. Ведь фатальной ошибкой стала его попытка занять должность консула… или станет. После это Сулла последовательно откажет Офелле в триумфе и убьет полководца. Делать ставку на Офеллу было слишком опасно. Но. Выступать римским вариантом Оракула для Голува у меня тоже не было ни малейшего желания.