Легионер. Дорога в Помпеи (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 15

— Не думал над тем, что буду делать с деньгами. Когда они будут, тогда и подумаю.

— Подумай, подумай, Квинт. Доброй ночи, — резко оборвал разговор Паримед.

Он отставил чашу с недопитым вином, по примеру Исаака развернулся к стене, и через пару минут по комнате разнесся храп.

Я заснул не сразу, обдумывал услышанное. Положа руку на сердце, ни хрена не понятно, но очень интересно.

Завтра нам остался последний рывок, и вечером мы уже будем в Помпеях. А там все непонятное прояснится.

Пока же я улегся удобнее и не забыл положить гладиус под рабочую руку, чтобы без проблем его достать и кому надо перерезать глотку. В случае чего… Человек человеку волк, и если я хотел выжить в Риме, об этом ни на секунду не стоило забывать.

Терпеть не могу всякие сравнения, но в эту ночь я спал сном матери грудничка. Чутким, в смысле. При каждом шорохе открывал глаза. Предчувствие, мать его, как талант — не пропьешь. Однажды за окном лаял пес, второй раз я слышал чьи-то глухие шаги на лестнице, а вот на третий со своего места поднялся Паримед. Что-то шепча на греческом. Я незаметно накрыл ладонью рукоять гладиуса. Но грек, пошатываясь в полусне, пошел к выходу из комнаты. Предположу, что роль сыграло выпитое накануне вино. Вообще, если подумать, за все дни нашего пути я ни разу не видел Паримеда трезвым.

Теперь из коридора послышались приглушенные шаги, потом скрип ступеней на лестнице. Грек спустился вниз.

Я уже думал, что предчувствие меня подвело, зря тревожусь, когда боковым зрением увидел, как поднимается Исаак. В свете луны, освещающем комнату, блеснула сталь кинжала. Он двигался бесшумно, босыми ногами заскользил по полу. Шел ко мне, кинжал держал готовым для удара. По пути прихватил скинутую тунику, чтобы зажать мне рот при ударе. Грамотно, можно подумать, что Исаак делал это не в первый раз.

Я не шевельнулся, делал вид, что продолжаю спать. Но пальцы сомкнулись на рукояти гладиуса.

Исаак вырос передо мной фигурой, сотканной из тьмы. Рукой, державшей хитон, потянулся к моему лицу. Второй рукой замахнулся, готовя удар. Вот только удар он пропустил сам. Я грубо пнул его левой ногой с пыра — между ног.

— Аф-ф, — из легких Исаака стравило воздух.

Его согнуло, а я правой ногой припечатал запястье Исаака к стене. Силы удара хватило для того, чтобы еврей разжал кисть и выронил кинжал. Я вытянул гладиус и коснулся острием горла Исаака.

— На колени, гнида, руки за голову!

В темноте комнаты все же было отчетливо видно, как лицо Исаака перекосило от гнева. Он повиновался, переплел на затылке пальцы. Встал на колени, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. Обидно, стало быть, столько времени ждал, готовился — и такой облом получился. Ну ничего, на следующий раз учтет промахи. Только не со мной. И если себя будет хорошо вести.

Мне тоже следует быть осторожнее, кроме предчувствия, меня ничто не предупредило. Если бы оно не сработало?

Я, удерживая лезвие у горла еврея, поднялся. За волосы опрокинул его голову и заглянул в глаза. Глаза сделались стеклянными. Видимо, приготовился умирать. Но не выйдет, по крайней мере, не прямо сейчас. Прежде я задам ему парочку не самых приятных вопросов.

— Грек с тобой? — процедил я.

Он промолчал. Ладно… не понимает по-хорошему, будет не по-хорошему. Надо ему на понятном языке объяснить, что не отвечать на вопросы — как минимум невежливо.

Я влепил ему короткое колено в солнечное сплетение. Воздух, если и остался, окончательно покинул грудь, со звуком сжавшегося воздушного шарика.

Он завалился вперед, я на ходу одернул Исаака за плечо, усаживая спиной к стене. Одновременно зацепил ступней валявшийся у стены кинжал, поддел носком и перехватил на лету за рукоять. Ну и не долго думая, коротким замахом вонзил его в стену, миллиметрах в двух от лица еврея.

— Уф… — перепуганно выдохнул еврей.

Кинжал оказался идеально заточен, и с бороды Исаака упало пару отрезанных волосков. Но и это был не последний сюрприз. Я крутанул гладиус и вонзил его ровно между ног Исаака, тоже в паре миллиметров — от его мужского достоинства.

— Я-я все с-скажу, — еврей начал заикаться, обливаясь холодным потом.

Глаза его округлились, рот разинулся. Я, хищно скалясь, сложил ладони на рукояти меча и заглянул еврею в глаза.

— Грек с тобой? — повторил я. — Он в деле.

Мне следовало понимать, действует еврей один или тут нарисовался сплочённый интернационал. Хотя в таком случае немного странно, что Исаак дождался, пока Паримед уйдет. Вдвоем все же действовать сподручнее.

Исаак выпучил глаза. Из коридора тем временем послышались шаркающие шаги. Возвращался Паримед. Идёт на подмогу — или ничего не знает?. Исаак слышал шаги не хуже меня и попытался вырваться. Мужик он здоровый, первый шок у него прошел, и удержать его оказалось непросто. Но еврей нужен был мне живым. Квинта слишком многие хотели убить — и одним это даже удалось. И это говорит о том, что я чего-то не знаю о центурионе. Или о клочке земли, который ему достался в «наследство». Очень уж упорно его, а теперь и меня, хотели похоронить.

Исаак вцепился мне в грудь, вскочил. Я схватил его за плечи и сделал подсечку. В итоге мы полетели на пол. Падая, я сунул Исааку колено в грудь и кувырком перебросил через себя. Представляю, какой стоял грохот в каупоне, когда тяжелое тело еврея грохнулось на пол с полутораметровой высоты.

Но сейчас не до этого, продолжая движение, я замкнул вокруг его шеи «гильотину», оплел туловище ногами и выпрямился. Отправлять его в сон (где ему было самое место посередине ночи) я не хотел, а что хотел — так это немножечко Исаака присмирить. Захват получился плотным, ему не вырваться. Побарахтается немного и лишится последних сил.

Я рассчитывал повозиться и думал, что встречу ожесточенное сопротивление. Но Исаак вдруг обмяк в моих руках…

Мгновение.

И тело завалилось замертво на пол, раскинув руки. Из его спины торчал мой же гладиус.

— Ах ты мерзавец, — прошипел вернувшийся грек. — Квинт, неужели он на тебя напал!

Атаковать меня Паримед не собирался. Мы несколько секунд молча смотрели друг на друга, пока в коридоре не послышался топот. На шум драки, конечно, сбегался местный народ.

Паримед, сбросив оцепенение, подскочил к трупу.

— Помоги, — попросил он.

Я вскочил с пола, подбежал и помог греку поднять тело. Нет, доверие к Паримеду у меня не проснулось, но это именно мой меч торчал из спины Исаака. И если я не хотел проблем, тело еврея следовало убрать подальше от посторонних глаз.

— Куда? — зашипел я сквозь стиснутые зубы, все-таки веса в еврее было немало.

— К окну, потащили. Его не должны увидеть…

Я не сразу понял задумку, мы поволокли тело. Подойдя к окну, Паримед двумя руками перехватил Исаака у талии.

— Ноги, Квинт.

Я подобрал ноги, поднатужился — и тело выпало из окна с глухим хлопком. Не самый гуманный способ, но как нам ещё избавиться избавится от улик?

Топот приближался — шаги миновали лестницу и доносились уже из коридора.

Грек бросился к дорожному мешку Исаака, вытряхнул из него тунику и всего за несколько секунд вытер с пола кровь. Происходи дело днем, и все заметили бы оставшиеся на полу разводы, но в темноте ночи, безо всякого освещения, не видно было ровным счетом ничего. Я спохватился и подскочил к спальному месту Исаака. Сунул туда окровавленную тунику, накрыл грубой тканью, выполняющей роль простыни.

— Паримед — ложись!

Грек запрыгнул на свое спальное место, накрылся. Я схватил чашу с остатками вина, там плескалось на донышке.

Вовремя, в комнату влетела пара здоровых ребят во главе с хозяином, с кинжалами наголо. Они застали меня в нижнем белье и с чашей посередине комнаты.

— Что происходит?

— Н-ничего! — я икнул, претворяясь пьяным. — Хорошее у вас вино, господин хозяин. Уже на ногах не стою.

— Ты что грохнулся?

— Угу… ик.

Паримед быстро смекнул, что я задумал.