Столичный доктор - Линник Сергей - Страница 6

– Сто сорок два человека сдало! – хвастался Антонов. – Всего собрали двести одиннадцать рублей! Господин Баталов, вас очень ценят на кафедре, профессора Емельянов и Де Гирс пожертвовали по десятке каждый! Представляете?

Представляю. Цены я уже немного изучил в ходе экскурсии. Фунт картошки – полторы копейки, свеклы – три. Хлеб был очень дешев, а вот мясо и деликатесы – дорогие.

– Зато из администрации не сдал никто, – желчно произнес Винокуров. – Царские прихвостни!

– Емеля, ты что! – испугался Славка. – Не мели языком! Знаешь, сколько доносчиков на факультете…

– Плевать! – рубанул рукой «Раскольников». – С каждым посчитаемся, когда придет время!

– Господа студенты! Пожалуйста, составьте мне поименный список жертвователей, – прервал я опасно повернувший в другую сторону разговор. – Как только встану на ноги – в буквальном и переносном смысле, – я с каждым расплачусь.

Список у Антонова был. Я его бегло просмотрел и удивился тому факту, что среди жертвователей были и дочери Евы, хотя в университет женщин не принимали. Может, из медсестер на медицинском факультете? Его, кстати, Антонов и Винокуров между собой называли «медичкой».

Студенты откланялись, а я, засунув деньги в тумбочку, принялся опять ждать слугу. Уже полночь близится. Где же Кузьма?

Слуга пришел за полночь. Пьяный в дымину. Просто в ноль. Покачиваясь, он стоял в дверях, пытаясь что-то сказать. Выходило плохо.

– Ты где был? – начал я, отворачиваясь. Шибало от помогайкина будь здоров.

– Там, – коротко ответил Кузьма, показывая пальцам себе за спину.

– А почему так долго?

Слуга икнул, пожал плечами.

– Пил?

– Что это? – Кузьма заинтересовался моей новой кроватью, попытался сфокусировать взгляд.

– Отвечай, пил?

И зачем я веду этот дурацкий разговор? Ясно же, что напился и пьян.

– Ладно, скажи, массажиста нашел мне?

– Ик.

Сейчас упадет. А я даже помочь ему ничем не могу. Хозяйку кликнуть? Так все спят уже, третий сон смотрят.

– На… наш… Да!

Кузьма покачнулся, но удержался за притолоку.

– Когда придет?

– Завтра, после обеду. Ли Хуйян.

Слуга засмеялся, показывая руками возле своего паха мужской половой орган.

– Ладно, иди проспись…

Я тяжело вздохнул. Боль в спине меня просто изматывала. Ну и как тут заснуть? Хотел бы я быть Кузьмой. Лег и отрубился. Как там было в «Бриллиантовой руке»? «На его месте должен был быть я!» – «Напьешься – будешь!» Может, действительно выпить чего на ночь? Правда, где взять, неизвестно. Да и заменять морфий водкой или вином так себе идея.

В итоге спал ужасно. Только заснешь – укол боли, неловкий поворот в кровати, и вот уже опять таращишь глаза в потолок. Читать при свечке – глаза ломать, керосиновую лампу Кузьма куда-то уволок. Эх, лишь бы дождаться эры электричества! Ведь уже совсем на пороге.

К завтраку слуга так и не объявился – из его каморки под лестницей раздавался громкий храп. Интересно, сколько же он выпил, что его так срубило? И чего? А главное, на какие шиши? Впрочем, последний вопрос не актуальный. Кто хочет выпить, деньги всегда найдет.

Пришлось самому себя обихаживать. Переполз в инвалидное кресло, доехал до нужника. Очень порадовался, что внутри нашелся фаянсовый друг, а не просто дыра в полу. Как бы я туда сходил? Но домик у Марьи Сергеевны оказался продвинутым, так что с трудом, но все дела сделал. Хорошо бы сюда поручни привернуть, тогда совсем будет удобно.

После нужника я доехал до третьей комнаты. Это оказалось что-то вроде сплава кладовки, гардероба и кухни. Все в одном комплекте. Нашел в шкафчике немного паштета, засохшую буханку ржаного хлеба. Получились отличные бутерброды. Чем не завтрак? Чайку бы! Еще полазил по шкафам, разыскал спиртовку. Спустя четверть часа чайник с водой весело кипел, а я доставал из жестянки чай. Вот! Теперь заживем…

Кузьма очнулся к обеду. Сходил в уборную, потом ушаркал куда-то вниз. Похоже, на кухню к хозяйке, с которой мы, по всей видимости, кормились. Я скатался в «кухню», сделал крепкого чаю. Вот прям почти чифиря. Или близко к этому.

Надо сказать, Кузьма все-таки собрался, несмотря на плачевный вид, красные глаза, принес мне на подносе суп и здоровенный кусок плохо прожаренной говядины, сочившейся кровью. Явно не велл-дан и даже не мидиум-велл, но выбора особого нет. Выговаривать слуге что-то я не видел смысла – пусть сначала отойдет от похмелья, а там уж я ему задам. Единственное, что спросил, это насчет китайца. Сколько тот возьмет.

– Ужо рублишко надо будет дать, – буркнул Кузьма, припадая к спасительному чаю, что я к нему подвинул. – Ух какой ядреный! Это по какому же рецепту?

– По какому надо, – огрызнулся я.

Спина снова о себе напомнила, и тут же начался приступ ломки. Они что, вместе ходят?

«Переломавшись» и пообедав, я принялся ждать массажиста. Впрочем, процесс этот занял не очень много времени – тот появился минут через двадцать, наверное.

Ли Хуйян оказался стареньким лысым коротышкой, одетым в европейскую одежду: пальто, котелок, костюм. Говорил он почти на чистом русском, разве что не совсем четко выговаривал «р». Китаец сразу предупредил меня, что он Хуан, а не Хуйян. Так сказать, во избежание недоразумений. А по мне, так и всё равно. Лишь бы помог, а называться может как угодно.

После осмотра спины Ли предложил точечный массаж с последующим иглоукалыванием. Все необходимое для этого у него было с собой в саквояже.

– Делайте! – сквозь зубы прошипел я, уж очень болезненно Хуан ощупывал место травмы.

– Сейчас я достану масло, и плиступим.

Как ни странно, но после иглоукалывания и массажа мне стало лучше. С легкой душой я отдал за сеанс два с половиной рубля – сильно больше, чем ванговал Кузьма, но оно того стоило. Искренне поблагодарил Ли Хуана. Попытался разговорить китайца, узнать, как он попал в Россию, но все было бесполезно. Массажист уклонялся от прямых вопросов, переводил разговор то на мою странную угловую кровать, то вообще на погоду. Напоследок китаец мне посоветовал больше двигаться, чтобы кровь и лимфа расходились по телу и не застаивались. Всего он предложил провести двадцать сеансов массажа и десять процедур иглоукалывания. Считай, полтинника уже нет.

Почти сразу после Ли Хуана ко мне пришел Павел Тимофеевич. Какой-то весь растрепанный, с маленькими засохшими капельками крови на щеке.

– Ну и душок у вас на лестнице! Просто с ног шибает!

– Слуга, негодяй, напился вчера, приперся совсем никакой поздно ночью, вот приходится теперь весь день нюхать, – развел я руками.

– А вы лучше выглядите, – покивал сам себе доктор. – Порозовели.

Я рассказал Павлу Тимофеевичу про китайца.

– Как же, как же! Знаю Ли Хуана. Он переехал к нам уже давненько, лет тридцать как. Сразу после восстания тайпинов у себя на родине. Лечит всю китайскую общину в Замоскворечье.

– Сколько же ему лет? – удивился я.

– Да под семьдесят. Когда я, сударь мой, начинал свою практику, тут, на Арбате, он уже пользовал своих соплеменников.

– Хорошо выглядит для своего возраста!

– С этим не поспоришь.

Павел Тимофеевич померил мой пульс, потом температуру огромным, раритетным градусником. Посмотрел спину.

– Ох как он вас размял-то! Чудно, просто чудно!

Как оказалось, доктор принес мне новую порцию морфина, предложил не стесняться при болях и колоться. Вежливо поблагодарил. Даже отдал деньги за склянку и за визит, хотя Павел Тимофеевич поначалу отнекивался.

– У вас кровь на щеке, – под конец визита заметил я.

– Где? Тут? Справа? – Доктор достал платок, начал оттирать капли.

– Откуда кровь? – поинтересовался я. – Пациент с раной?

– Да такой, что в газетах надо прописать, – завелся Павел Тимофеевич. – Нет, каков же идиот!

– Кто?

– Вызвали меня после обеда в Чистый переулок, там дом генерала Смолина. Сынок его, кадет, с друзьями приехал в отпуск. Так представляете, Евгений Александрович, какая забава у них нынче? Садится такой дуралей в кресло, запрокидывает голову. Дружки его плотно приставляют бритву к шее, дают дураку стакан с водой: пей!