Бяк-бяк-бяк-бяк (СИ) - Номен Квинтус - Страница 7

— Сколько этих машин сможет выпускать завод?

— Пока выпуск ограничен только числом доступных моторов, а завод в Молотове их сейчас делает по три в сутки. К концу месяца производство они, скорое всего, удвоят…

— Этого мало!

— Безусловно, поэтому даже то, что они успели сделать, заслуживает высоких наград. По моему мнению, товарищ Кожевников орден точно заслужил.

— Вы, я думаю, и представление подготовили?

— Конечно. Но я не закончил с моторами воздушного охлаждения. Штурмовик товарища Сухого, по оценке НИИ ВВС на голову превосходящий по всем параметрам Ил-2, так же готовится к производству, и установочная партия в десять машин будет так же готова к концу месяца. А четыре машины уже работают на фронте и…

— Продолжайте.

— За восемь суток машины произвели сорок два боевых вылета, не понеся никаких потерь. А работавшие с ними двадцать ильюшинских машин потеряли почти половину состава. Тут, в отчете, есть очень интересная деталь: в штурмовках, где первым эшелоном шли машины Сухого, машины во втором эшелоне потерь как правило не имели: первые машины такую панику наводили у врага, что на Илы он уже внимания не обращал.

— Ваши предложения по награждению товарища Сухого?

— Думаю, рановато. Вот когда запустят серию, я тогда представление и принесу.

— Что-то еще?

— Там же, на сто шестьдесят шестом, готовится к выпуску мясищевский М-2 с моторами М-71Ф. По цене не превышает Ер-2, но может нести почти четыре тонны бомб более чем на две тысячи километров. На высоте свыше одиннадцати тысяч метров, то есть его ни один немецкий истребитель достать не может. Дальность и грузоподъемность у него, конечно, поменьше чем у Пе-8, но и цена… да и в производстве он гораздо технологичнее. И тогда уж последнее о моторах Швецова: товарищ Петляков хочет эти моторы и на Пе-8 попробовать. Если у него все получится, то Пе-8 сможет нести до восьми тонн бомб и тоже летать выше одиннадцати километров. Работы, по согласованию с наркоматом, уже начались…

Бабочки — существа непредсказуемые. Маленькие, слабенькие — но махнет такая бабочка крылышком где-то в джунглях Амазонки — и могучий тайфун накрывает Техас. Но у бабочки крылья маленькие, а если взять что-то с крыльями побольше?

Пятнадцатого мая приказом по наркомату авиастроения был сформирован «опытный полк фронтовой авиации», подчиняющийся исключительно наркомату. Потому что он был сформирован исключительно для проверки качества новых самолетов в боевых условиях. А назначение полка определило и его очень необычную структуру: в нем насчитывались две истребительных эскадрильи (в каждой по двенадцать новеньких истребителей плюс один истребитель командира полка) и одна штурмовая (десять Су-6). Строго формально (и в соответствии с приказом, подписанным лично товарищем Сталиным) задачей полка было «прилететь на фронт, навалять фрицам и улететь обратно для анализа результатов боев». Ну прилетели, даже наваляли. Недалеко слетали, в район Гжатска. Результат двухдневного «опыта» всех порадовал: слетали без потерь, а вот немцам пришлось не особо сладко: только подтвержденными их потери составили за два дня полтора десятка самолетов, а штурмовики сожгли четыре танка и чуть ли не полсотни автомобилей.

А когда все машины были расставлены вдоль взлетной полосы аэродрома в Монино, Иосиф Виссарионович позвонил товарищу Шахурину:

— Алексей Иванович, — это обращение наркома сразу же насторожило: обычно Сталин ко всем обращался по фамилии, — как вы, вероятно знаете, у нас на южном фронте возникли серьезные проблемы. Я знаю, что в вашем опытном полку в основном заводские испытатели и несколько прикомандированных на переобучении… поэтому вопрос у меня простой: вы когда этот полк сможете отправить на фронт? Под Воронежем дела крайне плохи, а про то, что ваши летчики под Гжатском натворили, уже легенды рассказывают… И второй вопрос: сколько И-185 вы сможете поставить войскам за ближайшую неделю?

Моторные заводы работали круглосуточно, и количество моторов, авиаторами не используемых, становилось воистину критическим: их просто было некуда складывать. То есть некуда было складывать моторы воздушного охлаждения, поскольку в СССР больше сорока процентов производимых авиамоторов именно «воздушниками» и были. А большинство конструкторов их не любило, главный образом из-за того, что они создавали слишком большое сопротивление воздуху.

Однако и мощность новых моторов была гораздо выше, так что выгнанный товарищем Лавочкиным авиаконструктор Гудков то ли из-за обиды, то ли проявив истинную государственную мудрость поставил на разработанный им когда-то самолет мотор Швецова М-82. Очень удачно поставил — ему «повезло» в этой работе больше, чем другому выгнанному из КБ Лавочкиным товарищу Горбунову: самолет успел пройти испытания, показав очень неплохие результаты, и был запущен в производство на заводе сто шестьдесят шесть. Откровенно говоря, самолет сильно проигрывал машине товарища Поликарпова — но, будучи цельнодеревянной машиной, он сильно выигрывал и в цене, и в технологичности. То есть про технологичность несколько неверно было так говорить, просто качество подготовки рабочих требовалось гораздо более низким — и набрать персонал Гудковского сектора завода оказалось весьма просто.

Семен Лавочкин в конце мая тоже выкатил свою версию ЛаГГ с этим же мотором — но он опоздал: машина Гу-82 приказом ГКО была принята на вооружение. Сразу после предварительного анализа результатов «битвы под Гжатском»: одна из двух истребительных эскадрилий «опытного полка» как раз на этих самолетах и летала.

Михаил Иванович Гудков считал, что ему в жизни действительно повезло: на складах моторных заводов лежало без использования несколько тысяч нужных ему моторов, так что уже к концу мая Омский авиазавод ежесуточно выпускал больше десятка новеньких истребителей (немедленно прозванных в народе «гудками»). Правда Михаил Иванович даже не подозревал, что товарищ Шахурин выделил ему завод по одной простой причине: простаивающий завод очень нервировал товарища Сталина, а другого готового к производству самолета, для которого имелся запас моторов, просто не было. А раз ВВС самолетом Гудкова оказалось довольны, то вот его-то в серию и запустим — чтобы завод не простаивал и чтобы склады никому не нужными моторами не затаривались. В производстве же самолет оказался несложным, моторов на складах были тысячи — так что «гудки» уже с середины мая с завода выходили по десятку в день.

А машин Поликарпова с завода выходило пока лишь по три машины в сутки: для них с моторами было не так весело. То есть Молотовский моторный уже собирал по пять моторов — но моторы эти и товарищу Сухому требовались, и товарищу Мясищеву…

Алексей Иванович Шахурин в отношении моторов иллюзий не испытывал — но и не тревожился по этому поводу особо. Выпуск М-71 увеличивался практически ежедневно, причем действительно без снижения производства остальных двигателей. И с жидкостными моторами ситуация быстро исправлялась — однако самолет состоит вовсе не из одного мотора. И даже не из мотора и фюзеляжа с крыльями. В самолет, чтобы он летал, столько всякого понапихано! И ведь каждую мелочь, прежде чем в самолет ее впихнуть, требовалось где-то сделать! Например, радиостанцию.

Так в наркомате у товарища Шахурина появился молодой радиолюбитель Вячеслав Вишняков. То есть он и радиопрофессионалом тоже был — по образованию. А радиолюбителем — для души: проектировал любительские радиостанции и сам же на них работал. В смысле, до войны, когда еще в институте учился. А когда война началась, он попытался было на фронт пойти, но его в армию не взяли из-за сильной близорукости. А вот на завод (причем на ГАЗ №1) взяли (причем еще до войны взяли, сразу после окончания института), но там ему долго проработать не удалось: когда завод эвакуировали в Куйбышев, его туда просто не перевели. И действительно, кому нужен инженер, занимающийся наладкой самолетных радиостанций если этих радиостанций вообще нет?