Александр. Том 1 (СИ) - "shellina" - Страница 21

Они пару минут ещё осматривали двор. Зимин, по-моему, умудрился наряды проверить. И только после этого ушли. Я же, постояв ещё немного и вдохнув холодный воздух, вошёл в холл.

— Анна Петровна, у меня скоро сложится впечатление, что вы меня здесь поджидаете, — сказал я, обращаясь к Гагариной, стоящей посреди холла с потерянным видом.

— Потому что я вас действительно жду, ваше величество, — она сложила руки в молитвенном жесте. — Через полчаса ужин подадут в покои её величества Елизаветы Алексеевны. Я выполнила всё, что вы приказали, ваше величество. Позвольте мне удалиться.

— Не так быстро, Анна Петровна, — я подошёл к ней, довольно бесцеремонно схватил чуть выше локтя и потащил к первой попавшейся двери. На моё счастье, это оказался вполне приличный кабинет. — Присаживайтесь, Анна Петровна. И начинайте рассказывать всё, что вы знаете про вашу подругу Жеребцову, особенно про её отношение с неким Уитвортом.

Сегодня я понял одну весьма неприятную для себя вещь. Оказывается, день императоров начинается рано. Нет, не так. День императоров начинается чертовски рано! Потому что меня подняли где-то в пять утра.

Первый испуг, растерянность и неразбериха улеглись, и люди начали понемногу выползать из тех нор, в которые забились, и приступать к выполнению непосредственных обязанностей. Вот и мой камердинер нашёлся. А ведь весь прошлый день его с собаками не могли найти. Хотя положа руку на сердце, я и не искал этого Егора Анисимова. Не было у меня потребности увидеть его. С помощью Скворцова разобрался с тем, как принять ванну, и завалился спать. Мне показалось, что только-только закрыл глаза, как меня начали будить.

Я отмахнулся от Анисимова и несколько минут лежал, тупо глядя в потолок. Не понимаю, как все цари и императоры успевали по балам скакать, фавориток менять, войны воевать и спать при этом от силы три-четыре часа. И то, это зависело от пылкости любовниц. Я после вчерашнего дня еле до спальни добрёл. И мне, честно, не до любовных утех было. Хотелось побыстрее упасть мордой в подушку и уснуть.

Спать я направился всё-таки в свои комнаты. Как-то не рискнул ночевать на кровати, в которой совсем недавно тело убитого Павла лежало.

— Ваше величество, уже через час двадцать минут придёт Пётр Хрисанфович Обольянинов с ежеутренним докладом. Вы же не хотите встретить его, лёжа в постели? — укоризненно произнёс Анисимов.

— Я в принципе не хочу его встречать, потому что это довольно проблематично. Полагаю, Петра Хрисанфовича не выпустят из-под ареста для того, чтобы он мне доклад сделал, — саркастично заявил я, тем не менее поднимаясь с кровати. Всё равно поспать мне больше не дадут — к бабке не ходи. А ещё я поздравил себя с тем, что без запинки с первого раза произнёс отчество Обольянинова.

— Под арестом? — Анисимов захлопал глазами, а потом посмотрел на меня. — Господи, боже мой! Ваше величество, что на вас надето?

Надеты на мне были штаны и рубаха. Перерыв весь гардероб, я нашёл нечто, больше всего напоминающее пижаму. Несмотря на то что это тело привыкло спать в сорочке чуть ли не до пят, такой экстрим был не для моей расшатанной психики, которая и так с трудом выдерживала происходящее. Для меня было удивительно, почему я вообще не впал в полноценную истерику, а отношусь к тому, что со мной произошло, довольно спокойно. Скорее всего, мой мозг специально загрузил себя работой, чтобы не позволять себе погрузиться в рефлексию. Плюс вполне устоявшиеся реакции тела вносили свой вклад. Но заставить надеть себя ночную сорочку я так и не смог.

— Позови Скворцова. — Ответил я, вместо того, чтобы что-то объяснять собственному камердинеру. И вообще, я император, уж выбрать себе штаны для сна, ни перед кем не отчитываясь, вполне могу.

— Что? — Анисимов захлопал глазами. — Я не понимаю…

— А что здесь непонятного? Вчера я узнал, что ты какого-то чёрта забыл в покоях его величества Павла Петровича и был ранен. Я всего лишь забочусь о твоём здоровье. Так что, позови Скворцова и иди отдыхай. — Спокойно сказал я, глядя на камердинера. — Ты же понимаешь, Егор, что я не доверю бритву в руки человеку, который был ранен. Вдруг рука дрогнет, и ты меня без уха оставишь? И ведь именно я буду виноват в подобном. Так что выполняй приказ, и больше не переспрашивай. А то я решу, что у тебя и со слухом что-то случилось после того подлого удара.

Вчера я ведь не поленился, спросил у лекаря, как дела с раненными обстоят. И лекарь мне признался, что Анисимов пострадал меньше всех. Удар пришёлся вскользь, и вряд ли он даже сознание потерял. Понятно, что испугался и притворился трупом. Табакерку-то золотую на него точно никто тратить не стал бы, вон, рукоятью сабли ограничились. Вот только вопрос о том, что именно делал мой камердинер в покоях Павла, оставался открытым. И первым, что приходило в голову — он там тусил, чтобы дверь открыть. Ну ведь не идиоты же слуги, чтобы день с ночью перепутать. Чтобы там пьяное офицерьё за дверью не говорило. А вот сам он туда отправился, или Сашка послал, я, если честно, даже выяснять не стану. Это уже не важно.

— Ваше величество, я полностью оправился от удара, и…

— Егор, позови Илью Скворцова. — С нажимом повторил я. — Больше я повторять не собираюсь. Да, по дороге найди графа Кутайсова. А то его, похоже, тоже вчера ранили, да так сильно, что никто найти не мог. Но сегодня, я посмотрю, всем стало получше, поэтому у тебя есть прекрасный шанс его обнаружить.

— И когда граф Кутайсов должен к вам подойти, ваше величество, — вздохнув, спросил Анисимов.

— Я же уже сказал, вчера. Не думаю, что нанесу ему тяжёлую душевную рану, если он увидит, как меня бреют. Так что, как только найдёшь, сразу же отправляй прямиком ко мне. — И я зашёл за обязательную ширму, за которой находилось почти всё необходимое для утреннего туалета.

Скворцов явился почти сразу. Я ещё не успел выйти из уборной, как услышал, что кто-то гремит тазами.

— Ты под дверью стоял, что ли? — спросил я у Ильи, садясь в удобное кресло. — Ждал, что я тебя позову?

— Я думал, что это возможно, — ответил он, наливая в таз горячую воду.

— Ну-ну, — хмыкнул. — Сегодня же перетащишь свои вещи поближе к моей спальне на тот случай, если понадобишься.

— Вы назначаете меня своим камердинером, ваше величество? — в голосе Скворцова прозвучала ирония.

— Не так быстро, — я усмехнулся. — Но такая возможность рассматривается.

— К вам кто-то придёт на доклад, ваше величество? — Скворцов никак не отреагировал на мои слова, готовя бритвенные принадлежности.

— Макаров должен прийти. — Я закрыл глаза. Спать хочу. Это ненормально — так рано вставать. И вот ещё одна копейка в мои подозрения, что Анисимов оказался там не случайно. Даже если бы они все проспали, в жизни всякое бывает, никто бы этого Агапова не впустил в покои до тех пор, пока императора в порядок не привели. Или Павел любил доклады принимать, сидя в сортире?

— Вы его в своих покоях примете, ваше величество? — спросил невозмутимо Скворцов.

— Ещё скажи, что лёжа в постели, — я отвечал, не открывая глаз. — Зачем в таком случае меня вообще разбудили? — Немного подумав, я принял решение. — Я его встречу в покоях отца, в гостиной.

— Почему именно там? — я приоткрыл один глаз и посмотрел на Скворцова.

— Потому что именно там очень удобно размышлять о вечном, — довольно резко ответил я, и Илья кивнул, показав, что всё понял.

Я уже практически оделся и застёгивал пуговицы на мундире, когда вернулся Анисимов, таща на буксире Кутайсова. Сделав знак, чтобы граф заходил, я продолжил прерванное на пару секунд занятие.

— Вы хотели меня видеть, ваше величество, — осторожно произнёс черноглазый мужчина. Глаза его бегали, и я никак не мог поймать взгляда.

— Я хотел вас видеть ещё вчера, точнее, не вас, а те письма, которые предназначались моему покойному отцу, и которые ни он, ни я, так и не увидели, — медленно произнёс я. — Где вы были, Иван Павлович?