Ревизор: возвращение в СССР 21 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 22

Признаться, я не ожидал, что он так щедро расплатится. Видимо, он понял это по моему лицу, подмигнул и похлопал по плечу.

Марат, уходя, спросил, что ему почитать про рыночную экономику.

— «Капитал» Маркса, — ответил я, — но только учитывай, что там он описывает капитализм более чем столетней давности. Многие вещи совсем не изменились, но кое-что уже работает иначе. Я потом тебе поясню, что именно изменилось.

Москва. Квартира Костенко.

Светлане не давали покоя Быстрова и Самедов, эта сладкая парочка… Было обидно, что Быстрова чувствует себя за секретарём комитета ВЛКСМ МГУ как за каменной стеной, хотя у того и жена, и дети есть, Света уже выяснила. Не заслуживает Регинка этого! Подумаешь, симпатичная. Так таких вокруг полно! Что он так в неё вцепился? Потому что сама в его постель запрыгнула? Или на стол легла — Светлана, представив себе, как это все могло произойти в первый раз, презрительно фыркнула.

Светлана слышала, как отец матери, смеясь, рассказывал, какую свинью подложил Самедову и отцу Быстровой. Но она совсем не была уверена, что это сработало. Что бы там папа себе не воображал, им обоим как с гуся вода, ходят оба спокойные, уверенные и плевать на всё хотели. Аж зло берёт.

Светлана решила подстегнуть ситуацию и написать анонимку на имя ректора. Просветить того, как глава комсомола МГУ своеобразно студенток воспитывает. Но, начитавшись детективов, она прекрасно понимала, что своим почерком писать нельзя, иначе ее быстро найдут, поэтому принесла старую газету, и принялась вырезать из неё нужные слова. Лист бумаги и клей ждали своей очереди…

Проводив гостей, занялся, наконец, тростями. Разобрал, замерил штангенциркулем посадочные места в ручках и наконечниках и принялся чертить схему для Карнабеды. В понедельник же метнусь к нему на Приборостроительный завод и закажу образцы.

Москва. Квартира Сосо Гурцкая.

Ксюша очень волновалась, когда Рамаз привёл её в дом своих родителей. Отца Рамаза, Сосо Гурамовича, она уже знала. Он встретил её как родную и был искренне рад. А мама Рамаза, Томуна Зауровна, встретила её настороженно, хотя всё время для вида вежливо улыбалась. Ксюше стало неуютно под её изучающим взглядом.

Шикарный стол был уже накрыт. Но хозяин, сначала, с гордостью провёл гостью по квартире. И ему было чем гордиться. Современная полированная мебель была во всех комнатах. На стенах красивые большие ковры во всю стену.

Но больше всего Ксюшу поразили красивые сложные шторы с ламбрекенами и подхватами. Она хотела сразу броситься их зарисовывать, но вовремя остановилась, решив, что успеет ещё.

— У вас очень уютно и красиво, — сказала Ксюша Томуне Зауровне, желая сделать ей приятное. Но та лишь улыбнулась снисходительно. Ксюша решила этого не заметить.

Сели за стол, сервированный красивым обеденным сервизом. Все предметы были рельефные с мелким цветочным рисунком с золотом. Хрустальные рюмки и бокалы бликовали под светом хрустальной многоярусной люстры. Тяжёлые мельхиоровые приборы были начищены к приходу гостей. У каждого лежала льняная салфетка из той же ткани что скатерть, с крупным орнаментом.

Сосо поколдовал у радиолы и заиграла пластинка Оскара Строка.

Когда Томуна Зауровна вынесла большую супницу из сервиза, Ксюша подумала, что там какой-нибудь харчо. Но как только она открыла крышку, вся комната наполнилась ароматом куриного бульона. Суп с домашней лапшой оказался изумительным. Ксюша искренне нахваливала хозяйку, уплетая угощение, тем более, что она прекрасно понимала, сколько времени было на это потрачено и усилий.

— Бесподобно, Томуна Зауровна, — повторяла она, — просто, бесподобно.

На столе стояло шампанское и домашнее грузинское вино. Полусладкое шампанское Ксюше не очень понравилось, она, даже, бокал не допила. А вино, на удивление, хорошо пошло, хотя и было довольно кислым.

Закончилась пластинка, Сосо поставил Утёсова. Ксюша, тем временем, помогала собирать суповые тарелки и относить их на кухню.

Потом хозяйка подала маленькие голубцы и долму со сметаной. И утку с антоновкой. Запах печёного яблока дурманил и сводил с ума. Ксюша была счастлива. Ей нравилось здесь всё. Красивая обстановка, уютная атмосфера, одобрительный взгляд Сосо, улыбающаяся хозяйка и обожание в глазах Рамаза.

На столе стояло ещё множество различных закусок. Маленькие маринованные грибочки, маринованные стебли, помидоры, чеснок, несколько видов капусты. Ксюша вспомнила, как они познакомились с Рамазом, как раз в момент поедания всего этого перед ним на рынке. Каждый раз отправляя в рот очередной листик капусты или огурчик она многозначительно посматривала на Рамаза, и они оба еле сдерживались, чтобы не рассмеяться при родителях.

В конце вечера, когда тарелки и приборы были заменены на фарфоровые чашки и блюдца, Томуна Зауровна вынесла поднос с целой горой пирожных, состоящих из двух безешек, соединённых заварным кремом с рубленным грецким орехом.

У Ксюши вырвался вздох восхищения. Она оценила старания хозяйки и осознала, что она к её приходу начала готовиться не сегодня и, возможно, даже, и не вчера.

После чаепития были танцы под Бернеса. Незаметно наступил вечер. Надо было собираться, но Ксюше не хотелось уходить. У неё было ощущение, что она прощается со сказкой, а не с родителями Рамаза.

Москва. Квартира Сосо Гурцкая.

Дети ушли. Рамаз повёл Ксюшу домой. Довольный Сосо наблюдал, как жена убирает со стола. Ему было спокойно и радостно на душе.

— Ну что, старый, сбылась твоя мечта, — обратилась к нему супруга после непродолжительного молчания. — Будет у тебя внук.

— Не понял! — подпрыгнул на месте Сосо. — Что ты хочешь сказать?

— Да. Она беременна… У меня глаз намётанный, ты же знаешь… Говоришь, большой академик за ней бегал? Ну так он, судя по всему, не только цветами перед ней размахивал. Значит, скоро будет у него большая радость или не меньшее огорчение, смотря как он к этому отнесется…

— То-то, я смотрю, она на соленья так налегает! — с ужасом в глазах опустился на табурет Сосо.

— И что будем делать? — села рядом с ним Томуна.

У обоих перед глазами стояло счастливое лицо сына.

Москва. Квартира Сосо Гурцкая.

Дождавшись, пока сын вернётся домой, Сосо позвал его за стол поговорить. Он сам уже принял на грудь и плеснул коньяка Рамазу. Глядя на его счастливое лицо, язык не поворачивался сообщить ему о догадке матери. Наконец Сосо все же собрался с духом.

— Рамаз, мать считает, что Ксюша беременна от своего прежнего жениха, — выдал он на одном дыхании.

Сын чуть не подавился пирожным.

— С чего она взяла? — с выпученными глазами спросил он.

— Женщины это как-то видят, — уклончиво объяснил отец, — сам знаешь, мать ни разу не ошиблась ни с кем… Не раз при тебе это обсуждали. Многие и сами не знали, а мама наша…

— Да нет! — не хотел верить Рамаз. — Ну, нет…

Отцу было больно видеть, как счастливая улыбка на лице сына сменилась на гримасу отчаяния.

— Ну, почему? — спрашивал Рамаз непонятно кого. — Зачем?

Сосо налил им обоим ещё по рюмочке. Они выпили. Сосо приобнял сына, не в силах смотреть на него.

— Что мне делать? — наконец спросил Рамаз.

— Это ещё ранняя беременность, надо делать аборт… Если ты хочешь с ней быть…

— Я не смогу ей этого сказать! — поднялся Рамаз и стал ходить по кухне взад-вперёд. — Она так мечтает о детях!

— Хорошо. Мы с матерью сами скажем. Пригласи её ещё раз.

До конца субботы провозился со схемой тростей для Карнабеды. Разобрал трость с деревянной ручкой, пытаясь понять, как она крепится к трубе. Не обнаружил ничего, кроме слоя клея. Но мне показалось это ненадёжным, дерево имеет свойство усыхать и рассчитывать на один клей очень опрометчиво. На Западе это тебе не в СССР. Не дай бог, кто-то за бугром с этой тростью навернётся, из-за того, что ручка выскочила из трубы, по судам же затаскают, на миллионы баксов иски подадут на компенсацию. Надо что-то другое придумать…