Корпорация «Гермес» 3 - Лисицин Евгений - Страница 17

– Звучит так, будто ты знаешь о них что-то, чего не знаю я.

– А то, Гермесик! Ты ж Гермесик – что ты умеешь, кроме как кидаться письмами? Бог-почтальон, звучит гордо! – как-то уж слишком быстро он перешел к оскорблениям. Я указал навершием на ближайшую мусорку и он сбавил тон. – Ладно-ладно, не надо пихать меня носом в помойки. Ты сильный, что задница великана, но ставлю свое умение превращаться в любое оружие на то, что ты наверняка не знаешь, зачем культисты вообще что либо делают. Чего они хотят? Победы титанов? Ну, может, если оглядеться вокруг и кажется, что люди просто расцвели. Да только это единицы среди сотен тысяч, которым не нашлось места в полисе. За полисом совсем другие пляски, а что-то мне подсказывает, что ты свою холеную мордочку за его пределы пока еще не показывал. Так вот, Гермесик – культистов хлебом не корми, дай внести сумятицу. Потому что эти города: порядок для титанов. А ты сам знаешь, как они к порядку относятся – развалить и ничего не оставить. Их кое что гнетет.

– И что же?

– А сам как думаешь? Мирок вокруг – давно не их. Может, они и стояли у его истоков, им когда-то отбивали поклоны, но потом-то их место заняли вы. И вас, богов. почему-то оказалось в десятки, если не сотни раз больше чем титанов: куда ни плюнь, за какую мотыгу ни возьмись, тут же сыщется отвечающий за нее божок. Чуешь, к чему я клоню? Они вылезли из своего заточения, припугнули смертных так, что у них до сих пор поджилки трясутся. Но что с того? Этот мир давно не их собственный.

– Хотят распространить свое влияние по миру? – добавил к своему вопросу скепсиса. Если так, то титанов сложно судить: мои сородичи, сколько существовали, занимались тем же самым. Метаморфус ухмыльнулся, но отрицательно покачал набалдашником трости, словно головой.

– Нет же, парень! Включай мозги – тебя что, Трисмегистом звали за умение бросать никчемные догадки? Этот мир для них стал чужим. Что ты делаешь, когда приходишь домой, а оказываешься в гостях? Пытаешься доказать всем и вся, что ты – единственно правильный хозяин? Но что делать, если тебя не признает таковым даже дом?

– Олимп Богоизбранный… – проговорил я, чуя как ответ буквально вывалили передо мной. Неприятный. некрасивый – да лучше бы его не было! – ответ.

– Ну, наконец-то, голова Гермесика заработала. Говорю тебе, бросай свою ящерицу, она тебя до добра не доведет: видишь, успел где-то поглупеть! Они хотят этот мир «пересобрать». Стереть с него все, что было и создать новый мир.

– Хочешь сказать, в мире нашлось немало балбесов, купившихся на такое? Ну, что давайте пересоберем мир…

– А ты как будто забыл, что не среди сородичей бродишь. Это же смертные, Гермесик! – Метаморфусу яростно не хватало свободы рук, как и их самих: ему хотелось жестикулировать как никому другому. – Ты взгляни на них: это здесь они сытые и лощеные, Но ведь они осознают. что по другую сторону от них стоит хищный, полный опасностей мир. Думаешь, им это по вкусу или по нраву? Тут есть жадность, болезни, боль, смерть. Даже несмотря на всю эту роскошь вокруг, они понимают, что так будет не всегда. А потому кому-то из них вполне разумным кажется пожертвовать всем и всеми только ради того, чтобы у новых людей всего этого не было. Горести. проблем, отчаяния…

– Звучит как хороший план. А титаны точно станут все это исполнять? У нас, несмотря на все старания, получалось не очень…

– Им и не обязательно. Никто из тех, кто верит в Новый Мир не попадет в будущий. Говорю же: титаны хотят пожертвовать всем ради создания нового мира. Зачем им кого-то переносить из старого в новый? Весь мир в труху и пусть никто не уйдет обиженным!

Да уж, все в стиле титанов. Но вот что сенат Философоф связан как с детьми Космоса, так и с титанами настораживало. Может быть, стоило подольше подержать старика, он бы вывалил еще чего-нибудь интересного? Хотя сомневаюсь – что-то подсказывало, что будь Юноске там активно-действующей фигурой, все просто бы вот так не закончилось. А на мне уже можно было бы ставить крест.

– Но попал ты прямо как кур в ощип, Гермесик. Твой Юноске так – шваль.

– Что ж тебя, швали в руки отдали?

– Ну, он же целый глава рода. Дали ему то, чего не жалко. Не Мьелнир же, в самом деле, ему давать: иначе бы самим титанам могло от него достаться.

– Так Мьелнир цел?

– Ну, Тор умер еще до того, как в их землях случился Рагнарок с титанами-то. Мьелнир в ваших землях и остался, никто его поднять не мог. Ну а сыновьям Тора, сам понимаешь, было не до того, чтобы в уже захваченные земли за погремушкой отца бегать, были заняты. Вот он к титанам-то и угодил.

– И зачем им наши артефакты? Что они с ними собираются делать?

– А мне почем знать, Гермесик? Титаны все-таки не такие глупые, как может показаться на первый взгляд. Ума целая палата, при живых предметах шибко не болтают. А если и болтают – то такую околесицу!

Звучало более чем логично, но Метаморфус вдруг выдохнул и решил вывалить мне на плечи еще немного своего словоблудия.

– Ты как хочешь. а я вот по этому поводу думаю, что для того, чтобы мир новый сотворить – им силенок много надо. Зачем бы им все эти пляски с культистами устраивать, коли они так могущественны? Махнули бы ручкой-крючкой, стерли бы все что на планете было – и давай по новой строить! А им зачем-то понадобилось упражняться в наказании богов за былые проступки.

А ведь он в самом деле прав. Почему-то раньше я не обращал внимания на подобное: думал, что все идет естественным путем. Сам же как бог считал, что виновных следует наказывать по всей своей божественной строгости: желание титанов унизить нас лишь одно из проявлений их божественной сути. Хотели отомстить – не так, чтобы запомнили, и не так, чтобы другим неповадно было. А чтобы унять собственную, требующую того натуру. Но ведь все могло быть ровным счетом наоборот! Им незачем вытворять подобное на протяжении веков, валандаясь с этим недорушенным миром. А значит только одно.

– Ага, по глазам вижу, что даже до тебя доперло! Они слабы. Может быть, не так, как пока торчали в Тартаре. Ей-ей, вас они надрали исключительно на одном только кураже, набалдашник дам на отсечение. А уж как только с вами оказалось покончено, дали прикурить и остальным богам. Ты ведь не знаешь, как оно потом произошло, верно?

– Только относительно, – признался я. Метаморфус наставнически и самодовольно фыркнул. Нет, он точно закончит в мусорном баке. И как с ним только Гефест управлялся? В какой-то миг я вспомнил, что несмотря на все могущество живого оружия, бог кузни редко прибегал к помощи своих творений. Он любил творить, а не воевать. А Арес от такого болтуна бы точно отказался – любил мрак разумной тишины…

– Ну вот теперь будешь знать не относительно. Я-то, почитай, свидетелем был. Знаешь, что со мной делали? Бросили какому-то слюнявому, словно кость: он и правда думал, что я кость. Сунул в зубы, грыз – думаешь, я как в сломанном состоянии-то оказался? Да только эта псина недобитая глуха, что пень, а безумна как сортирная крыса! И бегал он, словно шавка за хозяевами из Тартара. Так я вот к чему веду-то, Гермесик: титаны гнали, пока были силы. Что-то подсказывает мне, что все те годы, что они будто немытая чернь в темнице куковали, они копили силы. Пробить двери Тартара невозможно, сам знаешь. Ни с той, ни с другой стороны – только открыть, никакая сила не поможет. Но вот только скопленная с годами, она все одно имеет свойство заканчиваться. Думаешь, они не посчитали бы более унизительным для богов запихнуть их в какое-нибудь подобие Тартара? Создать бутылку, и напихать вас туда словно абрикосов в пифос! Да вот только им что-то другое подавай! А все просто донельзя: сам подумай, если они в своем заточении смогли накопить силы, что помешало бы богам провернуть подобный фокус? Вот они и не стали рисковать лишний раз, не стали повторять ваших шибок.

– Так что же хочешь сказать, я к ним хоть сейчас могу идти? Слабы, что печати ставить негде?

– Ага, как же, жди! Слабы-слабы, да не послабее божков будут. Иначе бы, думаешь, попавшие к ним в плен боги бы уже не дали бой захватчикам, не вырвались? Но в одном ты прав: они стократ слабее тех, что вырвались. При должной подготовке у тебя есть шанс наподдать им. А уж если мы встретим того слюнявого: дай я проткну ему глотку!