Курсант: Назад в СССР 13 - Дамиров Рафаэль - Страница 39

Он махнул рукой — мол, там ничего хорошего и не жди.

— Слушай… А может, с братцем твоим полный порядок? Вдруг это не Катерина писала? А кто-то другой? Тот, кто прознал о твоих заморских родственничках?

— Да она это писала, к бабке не ходи… — Гоша помолчал, потёр подбородок и добавил веско: — Я ее почерк знаю…

И последние слова Гоша произнес, как мне показалось, с некоторой тоской или даже обидой.

— Откуда?

— От верблюда…

И отвернулся.

— Так, друг ты мой катрановый, говори уже всё как есть. Живо! Мне надо знать, откуда ветер дует, чтобы опасность возможную предотвратить. Дело есть дело. Все версии надо проработать. Если ты помнишь, мы так и не выяснили, кто послал Сухого и почему вообще тебя хотят убрать.

— Ну, родственники-балбесы точно не могут меня заказать. Тяму нет и надобности не имеется.

— Все одно, говори, как есть. Вижу, глазки твои забегали, врешь ведь!

— Да шашни я крутил раньше с Катькой! — выпалил Гоша, будто наболевшее. — Не хотел говорить. Доволен?

— Как это крутил? С женой-то брата? Не по-людски как-то…

— Да с чего с женой-то? У меня работала Катька. Бумажки по линии черной бухгалтерии вела. С цифирью у нее здорово получалось обращаться, — глаза Гоши на миг блеснули, когда он заговорил о прошлом. — Помню, как мы с ней запремся в кабинетике и… А, впрочем, неважно. А потом братец мой на горизонте нарисовался. Наплел ей, какой он важный птах. Мол, Гоша-то у меня на посылках. Та сдуру к нему и переметнулась. Хотя уже на сносях была. Представляешь? Вот хохма была, когда все вскрылось. А когда поняла, что лапшу на уши Сержик ей вешал — поздно было. Попыталась, конечно, ко мне вернуться, даже на ребеночка указала… Дескать, твой, но я ей — от ворот поворот. Она к Серёге обратно проситься пошла, тут уж выбора не было. Тот принял, ему что об стенку горох.

— А ребенок?

— Так ребенка я забрал и воспитал, — голос Гоши стал тихим и глухим, будто доносился из колодца, а глаза заволокло грустью. — Только не уберег потом…

— Погоди! Так эта Катя — мать Зины? Ты же вроде говорил, что мать её умерла?

— Если она умерла для меня, значит, она умерла и для остальных. Я всем так говорил…

— Во дела… И она преспокойненько умотала в США, оставив дочь?

Я вспомнил красивую, свободолюбивую, дерзкую Зину. Страстная была девушка, яркая. Кто знает, как жила бы, если б не новоульяновский душитель.

— Бог ей судья, как говорится. Мать из нее никакая, а как жена — для Сержика сойдет. Но, видно, тоже неважная оказалась, раз тот кочуриться собрался. Раз допустила такое…

Индия снова махнул рукой, но, кажется, его уже немного отпустило. Сколько лет прошло, а вспоминать про единственную и любимую дочь ему всё ещё тяжело. Ведь он и меня чуть за неё не убил ошибочно, на всё был готов ради Зиночки и её памяти.

— Это же твой брат, — аккуратно покачал я головой. — Конечно, ваши отношения — не мое дело, но не стоит о нем так категорично отзываться.

— Не брат он мне, гнида хитрожопая, — улыбнулся Гоша, проговорив это, впрочем, без особой злобы. — Свалил в свою Америку, вот пускай там сам со своими проблемами разбирается. А мне недосуг туда-сюда мотаться. Дела, понимаешь ли… Я лучше в бункере посижу, чем его рожу еще раз лицезреть буду.

— Согласен, сейчас не лучшее время для путешествий… Скажи, а кто еще знал, что у тебя в Штатах родственнички?

— Да никто… Зина даже не знала, они по первости писали нам из Америки, а я письма в топку, даже конверт не разрывал. Не фиг мне дочуру портить, и так генетика скомпрометирована. Кто ж знал, что так обернется, — Гоша зашмыгал носом. — Эх… лучше бы я Зинку с ними отправил. Самым быстрым самолетом… Глядишь, и жива бы была сейчас.

— С самоедством завязывай. От тебя ничего не зависело. Прими это, как рок судьбы.

— Да принял уже давно… Вот только щемит иногда здесь, — Индия приложил ладонь к груди. — И такая тоска берет… Только бизнес и спасал меня. В дела с головой — и печальки долой. А теперь и в дела не могу погрузиться. Потому что, как крыса здесь прячусь.

Я придумал, чем подбодрить Гошу.

— Хочешь, Свету к тебе привезу, вы поговорите о твоих проблемах? Она же психолог.

— Чего? — встрепенулся Гоша. — На кой ляд мне психолог? Я что — псих?

— Знаешь… За рубежом есть такая практика, посещают психологов вовсе не психи, а обычные люди. Они делятся своими проблемами, страхами, и им становится легче.

— Ну уж нет… — Гоша выпрямил спину и приосанился. — В порядке я. А проблема у меня только одна — убить меня хотят, а в этом ни один психолог не поможет. Да и бабе жаловаться, скажешь тоже, как-то совсем стрёмно. Пусть даже твоей умной и распрекрасной Свете…

— Ну вот и ладненько, рад, что ты в порядке, — я хитро посмотрел на него. — В порядке же?

— А то! Щас коньячку с тобой жахнем, и вообще жизнь наладится.

— Не-е, я пропущу сегодня. С тобой спиться можно.

— Лидочка, — я зашел в ресторан «Октябрь» и улыбнулся администраторше. — Дай-ка мне журнал заказов. Никто сегодня не резервировал столик на странную фамилию?

— Звонил один чудак, — женщина протянула мне подобие амбарной книги. — Просил записать его на смешную такую фамилию.

— Какую? — я уже листал журнал.

— Так и не вспомню сразу… Что-то, извиняюсь, с попой связано и с папуасом одновременно.

— Антонопулос! — я остановил палец на строке с записью оговоренного с Филином пароля.

— Ну да, точно… Я же говорю — популус. А что? Это особый гость какой-то? Фамилия как у литовского актера. Георгий Вадимович ничего не говорил насчет литовцев. А они свинину едят?

— Вычеркни запись, — велел я. — Георгий Вадимович как раз сказал, что литовец не придет.

— Да? Ну ладно, как скажете…

Каждый день я наведывался в ресторан, чтобы проверить выход со мной на связь тренера каратистов Филина. Пока все было впустую, и вот сегодня этот момент настал.

Я поспешил в ДК. Припарковался с лицевой стороны, обошел здание, прошёл туда, где находился вход в подвал.

Постучал…

Постоял с полминуты, никто не открывал. Ударил сильнее. Кулаком, а потом еще и ногой добавил. Дверь, обитая железом, громыхала под моими ударами на всю улицу. Случайный прохожий недобро на меня покосился и прибавил шагу.

Никто не открывал. Нет никого…

Я посмотрел на часы — вечернее время, как раз для тренировок, куда же усатенькие запропастились? Странно… Насколько я помню их расписание, сегодня у них должна быть тренька.

Ладно… Попозже еще заеду. Или завтра. Так-то я Артемия и без их помощи нашел. Зачем Филин встречи ищет со мной? Нашел Сухого? Было бы слишком хорошо, но очень вряд ли такое случилось. У них нет ни фотки, ни имени, ничего, кроме скудного описания внешности Сухого: прямой, как палка и холодный взгляд колючих глаз. Все… Ах, да… Еще — что он вооружен может быть.

Но встретиться с Филином надо в любом случае. Есть у меня для каратистов новое задание. Гоша даже предложил взять их к нему на постоянную основу. Сказал, мол, найдет им заделье. Я лишь фыркнул, дескать, не фиг ОПГ плодить, а Гоша заверил, что все в рамках закона — как всегда у него, почти. Мол, ему нужны курьеры и телохранители в свете последних событий. Я сказал, что их проверить сначала надо, и не время сейчас набирать новых сотрудников, когда утечка информации смерти подобна, повременить надо. На том и порешили.

Я сел в мерс и тронулся. По привычке, когда выруливал на дорогу, глянул в боковые зеркала, затем в зеркало заднего вида, снова в боковые.

С тех пор, как над Гошей нависла опасность, я стал постоянно следить, нет ли за мной хвоста. Свою дружбу с каталой я никогда не скрывал, значит, об этом мог узнать и киллер. И, проследив за мной, мог выйти на Гошу. Поэтому приходилось проявлять бдительность.

Хвоста не было. Только колымага какая-то за мной плелась. Какой-то древний жигуль рыжего цвета.

Я выехал на асфальт, жигуль тоже. Я свернул на светофоре, жигуль за мной… О-па… А вот и хвост, похоже. Сейчас проверим — не случайность ли…