Подкидыш для босса. Тест на отцовство - Александрия Роза - Страница 5

Принимаю душ я долго. Накопившаяся усталость и стресс дают о себе знать. Только минут через пятнадцать у меня получается расслабиться под горячими струями воды.

Вытершись, я с грустью понимаю, что, кроме делового костюма, у меня ничего нет. И что, мне в нем даже спать?

Решив не одеваться, я заматываюсь в полотенце и шлепаю обратно в спальню, думая по пути, что завтра срочно нужно забрать свои вещи с вокзала. Я без них как без рук.

Застаю Константина кормящим из бутылочки Никиту. Застываю на пороге от умиления. Такую картину увидишь не каждый день. Большой мужик в деловом костюме, страшный и грозный, сейчас держит маленького ребенка на руках и кормит из бутылочки.

– О, ты вернулась! – поднимает на меня глаза Костя, и я замечаю, как его взгляд тяжелеет. – У тебя нет одежды. Ну конечно! – хрипло отзывается он.

– Угу… – киваю я и без стеснения прохожу в комнату. – Завтра нужно будет съездить на вокзал и забрать вещи.

Константин долго изучает меня странным взглядом, а потом кивает.

– Будут тебе вещи. Напиши список.

Я открываю рот от удивления, а мужчина кладет сынишку обратно в коляску.

– Но мне нужны мои вещи! – выдыхаю я.

– Будут тебе и твои. Напиши адрес.

Константин выходит из комнаты, напоследок бросив взгляд на сына, а я прищуриваюсь.

Надо же, какой деловой!

Сама же подкатываю коляску к краю кровати и ложусь.

Спать хочется до безумия. И я, закрыв глаза, проваливаюсь в сон. Просыпаться пришлось всего раз. Посреди ночи я быстро сделала малышу смесь, покормила и, сменив памперс, дальше уснула.

Чудо, а не ребенок! Вообще не понимаю, как его мать могла бросить такого! Настоящий подарок!

Утром я просыпаюсь и, переодев малыша, беру его на руки.

В гостиной на первом этаже тихо. По отсутствию машины понимаю, что Романов уехал.

Вот же… Обещал все показать! Кроватку собрать, в конце концов!

– Ну что, Никитка, твой папочка совершенно не умеет держать слово! – бубню я и иду на кухню.

– Куда ставить, хозяйка? – звучит за спиной, а я резко оборачиваюсь.

Мы с малышом во все глаза смотрим на двух мужчин с сумками в руках. Одну из них я узнаю.

О, это же моя! Сдержал все-таки слово! Ну Романов, ну шустряк! Адрес вокзала я ему написала, а вот список вещей – нет. Не хватало еще, чтобы чужой мужик мне покупал что-то! Но, судя по всему, Романов меня не послушал.

Ожидаемо!

– На второй этаж. Пойдемте!

Мужчины заносят вещи наверх, а потом быстро собирают детскую мебель.

– Ну вроде все, – кивает один из них, когда я как раз кормлю Никиту. – Принимай работу!

Я оцениваю кроватку, шезлонг, детские качели и удовлетворительно киваю.

– Мне нравится!

– Тогда до свидания!

– Всего хорошего, – киваю я и, проводив мужчин на выход, устало перекидываю лепечущего Никиту на другую руку.

Нет, ходить вот так с ребёнком не дело! Нужно что-то придумать! А то я и позавтракать нормально не могу!

Возвращаюсь наверх и укачиваю малыша в кроватке. Тот очень быстро засыпает. А я бегу на кухню, чтобы быстрее сделать себе кофе и позавтракать, пока малыш не проснулся.

Но как только я открываю дверь гостиной, тут же натыкаюсь на какую-то женщину.

– Ты кто?! – спрашивает она громко, а потом, не дождавшись ответа, начинает кричать: – А-а-а, помогите! Насилуют! Грабят!

– Да не кричите вы, я няня! – шикаю на нее, но ничего не помогает. Та орет, словно ненормальная.

Слышу, как наверху заплакал Никита, и стону.

Поела, называется…

– Пошла вон отсюда! Я сейчас вызову охрану! А-а-а…

– Вызывай! А я как раз успокою ребенка… – выдыхаю я обреченно и тащусь наверх.

Никита весь покраснел от крика. Беру его на руки и начинаю медленно укачивать, слыша, как внизу происходит какой-то ужас.

Что-то стучит, скрипит, громко кричат какие-то новые голоса. Видимо, домработница, а это сто процентов была она, вызвала-таки охрану.

Вот истеричка! Да и Костя – молодец-отец! Мог бы и предупредить персонал!

Заснуть снова у малыша не получается. Еще бы, такой аврал стоит!

Спускаюсь с ним вниз, но тут же налетаю на двух охранников.

– Вот она! Это она! Воровка! Вышвырните ее отсюда! – орет ненормальная.

– Глаша, это София. Ее вчера привез Константин Миронович, – пытается успокоить разбушевавшуюся женщину один из охранников, но та только машет руками и слушать ничего не хочет.

Ну слава богу, Романов хоть охранников предупредил! А то летели бы мы с Никитой отсюда дальше, чем видели бы.

Малыш на моих руках все больше краснеет от крика, выворачиваясь дугой, а я не выдерживаю.

– А ну-ка, быстро замолчала! – рычу я на домработницу и подхожу вплотную. – Еще один писк, и ты пожалеешь, что умеешь разговаривать!

Не знаю, откуда у меня такая смелость. В жизни не была никогда наглой или беспринципной, но то, как реагирует на крик припадочной Никитка, просто разрывает мне сердце!

Глаша замирает, смешно выпучив глаза, а охранники ухмыляются.

– Ну, нам тут, по-видимому, делать нечего, пошли, Вован! Дамы сами разберутся!

Я провожаю их взглядом, а потом перевожу внимание на женщину.

– Вам все понятно?

Она икает и молча кивает.

– Вот и отлично! Я пошла укладывать малыша! Если хоть один звук услышу, вам конец!

Сама не узнаю свой голос. В нем столько стали, что хватило бы целую армию успокоить. Но я как никогда чувствую свою ответственность перед малышом. Кроме меня, его никто не защитит.

Ухожу обратно в спальню и долго успокаиваю раскричавшегося ребенка. Ох и истеричка, так испугала бедного мальчонку…

Спустя час укачиваний у меня все же получается уложить Никиту в кроватку. Хотя я боялась, что громкое урчание в животе не даст мне этого сделать.

Накрываю ребенка тонкой простынкой и тихонько спускаюсь на кухню, не закрывая за собой дверь на случай, если малыш проснется.

Уже в гостиной слышу шепот домработницы:

– Да, представляешь! Учудил! Привел какую-то оборванку, да еще с дитем! Совсем крыша поехала у босса. Да ты сама посмотришь! Она сейчас наверху! Укладывает своего ублюдка!

– Может, это из-за нее Романов не захотел даже знакомиться с твоей племянницей? – звучит второй женский голос.

О, а это кто? И как они смеют обсуждать маленького Никиту? Называть его ублюдком? Не позволю!

Чувствую, как закипаю, но обнаруживать свое присутствие не спешу.

– Из-за этой? Не думаю! – шипит в ответ Глаша. – Ты бы видела ее! Худая, как селедка! Ни кожи ни рожи…

– Да уж, и где только Костя ее откопал…

– На вокзале! – захожу я на кухню, а женщины замирают. – Представляете? Просила милостыню для себя и своего… ублюдка, а Константин помог! Дал кров и еды чуток, – отвечаю я равнодушно, хотя внутри все кипит от злости.

Подхожу к холодильнику и по-хозяйски открываю его.

– Кстати, о еде. Вы бы, Глаша, приготовили чего-нибудь. А то на куне шаром покати, а вы тут языками чешете.

Вижу, как глаза женщины наливаются яростью, Глаша вскакивает.

– А ты кто такая, вообще, чтобы командовать? Да я в два счета выгоню и тебя, и твое отродье! У меня с хозяином прекрасные отношения! К моему мнению он всегда прислушивался! – выпячивает большую грудь Глаша, с вызовом уперев в меня взгляд.

– Да! – кивает неизвестная и повторяет как попугай: – У нее с хозяином прекрасные отношения!

Я усмехаюсь, представляя их лица в момент, когда они узнают, кто я и кто такой Никитка.

– Ой, правда? Извините… – тяну я в притворном сожалении.

Вижу, как на лицах подруг расцветают победные улыбки.

Рано радуетесь!

– Тогда Костеньке, наверное, следует знать, как две женщины, которым он доверяет, называют его сыночка ублюдком и отродьем!

– Сына? – выдыхает Глаша, а я киваю.

На кухне повисает неловкая тишина, а я завариваю чай.

– Но он… У Романова нет детей! Не придумывай, нахалка! – выступает неизвестная, но Глаша на нее шикает: