Медведь и русалка (СИ) - Кальк Салма - Страница 14

В общем, он пришёл домой к обеду, потусил немного со всеми и упал спать. И спал как раз до следующего дня, того самого, когда нужно было к Саважам.

И вот теперь он стоит, таращится на себя в зеркало и думает, что страшнее — пойти к Саважам и там что-то сделать не так и опозориться на весь мир, или прийти туда с рыбой? Сегодня в нём уже гнездился червячок сомнения — правильно ли он сделал, что позвал рыбу? Может, не надо было? Это же все увидят, что он, ну, с рыбой? И что подумают?

Медведь доподлинно знал, что их Саваж с рыбой вполне встречался. Но почему-то не звал её к себе домой. Год назад он ходил с Тиной, старостой целителей, и ещё вроде он с ней в школе вместе учился, как с Креспи и О’Флаем. Не рискнул показать родителям рыбу? Или как?

На фоне всех этих размышлений материно традиционное «веди там себя прилично» вообще никак не воспринималось. Да что она вообще знает-то про прилично? Она ж никогда в таких местах не была. Поэтому можно было промычать «угу», и этим ограничиться. И ещё добавить, что придёт, как придёт, и нечего тут беспокойство разводить на пустом месте. На такси приедет, вот. Да, деньги есть — остатки стипендии и ещё дядя Филибер подкинул в качестве рождественского подарка. Так что пока живём, а как кончатся — подумаем, что дальше.

Вообще это он матери громко сказал — вызову такси. Никогда раньше ему вызывать не случалось, но оказалось просто — приложение, там всё написать, даже говорить ничего не надо. Общежитие Академии, потом улица Сент-Антуан, вот так.

Мать, конечно, хотела, чтоб он напялил шапку и ещё какую-нибудь хрень, типа зима и холодно. Да не холодно ему ни капли, вот. Так и сказал, и сбежал, пока она ещё что-нибудь не вычудила.

Рыбу он вызвал ещё из дома, спросил — готова она или нет. Она улыбнулась, ответила — почти, и да, уже можно за ней заезжать.

На крыльце Зверинца не было никого, Медведь велел таксисту ждать, и пошёл внутрь. Пошёл по лестнице, никого не встретил — как-то подозрительно тихо тут сегодня. Разъехались на каникулы, что ли?

Какой-то звук раздался сверху, он глянул… и потерял челюсть. Потому что… потому что.

Сейчас её невозможно было принять за человека. Совсем невозможно. Потому что… видно, да. Хоть она и без хвоста, хоть и нет на ней никакой чешуи, ни единой чешуйки. Но платье само по себе как серебристая чешуя с зелёным отливом, и по нему будто водоросли какие, и раковины, и жемчужины, и ещё какая-то фигня, которой Медведь и названия-то не знал. И корона в голове, надо же — с камнями, не баран чихнул. И на шее каменюки какие-то, и в ушах, и на голых руках. А платье облепило её ноги, будто это хвост, а внизу по полу расползлось, будто плавник, и она на нём стоит. Захотелось подойти и потрогать — платье это вообще или всё же хвост.

— Привет, — голос звенел радостью, улыбка сияла на все три этажа. — Тебе сказали уже, что ты очень круто выглядишь сегодня?

— А ты… — он никак не мог подобрать слова. — А ты… как принцесса. Вот.

— Почему как? — рассмеялась она. — Я и есть принцесса. Мой дедушка — морской король, ты не знал?

Чего? Да откуда бы он знал?

— И… чего?

— Ничего, пошли, — она сбежала к нему и поцеловала.

Он не сразу понял, как обнять-то её в этом платье, коснулся осторожненько — вроде ткань, не чешуя, всё в порядке. И тоже поцеловал. И можно идти, да, машина ждет.

У Финнеи было платье, в котором можно пойти к Саважам, но — дома, а не в Паризии. Платье шили год назад, незадолго до её отъезда в Академию, и шили подводные мастера — так, чтобы можно было и под водой, и на суше тоже. Специальная волшебная ткань по-разному вела себя в воде и на берегу, ткали её из волокон, которые получали из специально выращенных водорослей. Водоросли водились на определённой глубине и в воде определённой чистоты и температуры, как-то непросто всё это было. И чтобы сшить такое платье, нужно вырастить довольно много этих водорослей на ткань.

У мамы в гардеробе такие платья водились, ей они положены по статусу. Наверное, когда была жива бабушка, мать отца, у неё они тоже водились, но бабушки давно уже не было, Финнея не видела её ни разу в жизни, и не знала, что с ней случилось. В семье о том молчали. Финнея долгое время и не подозревала, что всем положены бабушки, у неё одна жила на суше и умерла, когда пришло её время, а что сталось со второй — ей никогда не говорили. Но уж наверное супруге морского короля положено много таких платьев!

Финнея получила своё первое — и это был знак того, что она взрослая. Сестрёнка Марина долго разглядывала её со всех сторон, глядя восхищёнными глазами, и говорила — что Финнея в этом платье самая красивая. Финнея смотрела и понимала — да, она красива.

Ткань отливала изумрудом и серебром, рисунок издали был похож на чешую. На отделку пошли перламутровые раковины разной формы, кораллы и жемчужины с разноцветным отливом. И главное, его можно было надеть и с хвостом, и с ногами. С ногами — пышная оборка внизу имитировала хвостовой плавник. С хвостом — сливалась с тем самым плавником, он казался ещё пышнее и воздушнее.

К платью дед подарил Финнее колье, серьги, диадему и браслеты из своей сокровищницы. И сказал, что следующее такое платье и драгоценности она получит к свадьбе. В тот момент у Финнеи прямо глаза разгорелись — свадьба? Замечательно! Она вновь будет самая красивая и от неё невозможно будет отвести глаз любому, кто только её увидит. И глубоководным рыбам, и ловким дельфинам, и мудрым осьминогам. Не говоря уже о подданных морского короля.

И когда оказалось, что Финнее предстоит пойти в дом герцога Саважа, она очень-очень захотела пойти туда, как подобает внучке морского короля.

Конечно же, можно было просто поехать в магазин и купить вечернее платье. Ещё не все магазины открылись после их человеческого большого праздника, но какие-то работали, она сама видела. Но морское платье было по определению лучше любого человеческого. И у неё чуть больше суток. Что делать-то?

Впрочем, она не села плакать и вообще не пала духом, а связалась с мамой. Правда, мама усомнилась — нужно ли Финнее надевать именно артефактное морское платье? Она готова выйти в нём к людям и громко напомнить им о своей сущности?

Да что там, она об этой сущности напоминает на каждой практике в бассейне, все уже привыкли. А кто не видел её в бассейне, ну… наверное же, у Саважей бывают только приличные гости?

Мама рассмеялась, услышав этот довод, и сказала, что подумает, как помочь. И придумала. Финнея не знала, с кем она связалась и как договорилась, но курьер привёз ей сундучок на следующий день в обед. Как раз оставалось время для того, чтобы одеться и причесаться.

Сундучок, как то и положено, герметически запечатали — и открыть его мог только тот, в ком течёт морская королевская кровь. Внутри, в глубинной воде, лежало платье, его нельзя хранить без воды. Финнея достала его очень осторожно, подержала над сундучком, чтобы стекла вода, встряхнула. К крышке внутри мама прикрепила записку, обычную написанную её рукой записку. «Не забывай, что без воды ему можно быть только двенадцать часов».

Финнея посмотрела на часы — третий час. Так, убираем обратно, и надеть нужно будет только непосредственно перед выходом из дома, в последний момент. Хорошо ещё, что надевается легко, но всё равно лучше попросить Райну помочь.

У Райны не было такого платья, она прибежала посмотреть.

— Ты что, наденешь вот это, к людям? — изумилась она.

— Надену, — кивнула Финнея.

— Люди всё равно ничего не поймут, а вдруг повредишь или ещё что сделаешь? Вдруг там где-нибудь открытый огонь, и попадёт искра? И какая-то часть прямо с тебя отшелушится?

— Сбегу домой, — пожала плечами Финнея.

В сундучок мама положила и шкатулку с драгоценным убором, и туфельки из акульей кожи, покрытые чешуёй и украшенные жемчужинами. К счастью, украшения и туфли можно было хранить и без воды.

Когда её вызвал Медведь и спросил, можно ли уже к ней ехать, Финнея только-только расчесала волосы. Но ничего, она успеет.