Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2 (СИ) - Кузнецов Стас - Страница 30

— Спасибо, друг! — поблагодарил я коня, похлопав его по крупу. — Ты буквально меня спас.

Конь глядел так, будто все понимал, мотнул головой, мол, не вопрос.

Я, превозмогая себя, обратился в сокола и полетел к своим.

Сверху было видно, что волки, потеряв мой след, стали грызться меж собой и разбредаться по округе, словно движимая ими сила исчезла.

Через полчасика недалеко от деревни я увидел внизу своих. Сначала я решил — не они, потому что вместо пяти точек, я разглядел только три. Но спустившись пониже, я окончательно опознал Фила, Томаша и отца.

Я приземлился, обернулся в человека и сразу понял, случилась очередная хрень.

Фил пришел в себя, однако вид имел такой, что лучше бы ещё побыл в отключке. Он метался как раненый зверь по поляне.

— Как мы втроем могли потерять Киру⁈ — ругался он, сотрясая воздух. — Я никогда себя этого не прощу!

— Что случилось⁈ — спросил я.

Мир качался, мир уходил из-под ног и я из последних сил держался за ускользающую реальность.

— Харви оказался предателем! — сквозь зубы, с досадой процедил отец. — Он минут пятнадцать назад вырубил нас с Томашем и увел Киру.

— Харви? — тупо переспросил я.

И вспомнился мне сон. Вспомнилось, что Хлоя не помнила ночи с Харви. Загадочная подвеска в форме сосуда, а в ней золотое свечение, вместо черного. Все сошлось в одно и я, не удержавшись, стукнул себя пол лбу — дурак.

— Ты не видел их сверху, Эрик? — с надеждой спросил Томаш.

— Мне до сих пор не верится! Как он мог⁈ — с горечью, прорычал отец.

— Нет, не видел, — покачал я головой, жалея, что был недостаточно внимателен в воздухе и не слушался своей интуиции на земле. — Это не Харви… в нем что-то сидит….

Я больше не мог обратиться в сокола, чтобы высмотреть, куда побежал Харви, я вообще ничего больше не мог. Только упасть в объятия тьмы.

В чувство меня привели быстро. Фил воспользовался уже проверенным способом полив меня водичкой из своей фляги. Я взвыл, подскакивая и матюгаясь на чем свет стоит.

— Не время сейчас разлеживаться, Эрик! — сердито поприветствовал меня Фил.

— Когда нас чуть всех не сожрал медведь, я, то же самое подумал про тебя! — огрызнулся я. Меня до сих пор распирало, от того что я такой взял и обезглавил медведя, а для этих вот это было так, как будто иначе и быть не могло, и прошло как-то не замеченным. — Как будто мне это нравится.

— Эрик, что значит это не Харви? — напряженно спросил отец.

Я тяжело прислонился о близстоящее дерево. Башка кружилась, меня подташнивало, я опрокинул в себя половину своей фляжки и вкратце рассказал про сон и подвеску в форме сосуда.

— Если это то самое, о чем я думаю, то дела плохи, хотя я чертовски рад, что Харви не предатель… — подытожил отец. — Жаль ты не выкупил у этой дуры подвеску!.. В подвеске харма Харви и если её не вернуть в тело через тринадцать дней, Харви погибнет.

— Значит, вернем, — буркнул я.

Признаться, хотя судьба Харви мне тоже была далеко не безразлична, меня до смерти замучила эта роль спасателя. Хотелось бы уже обойтись без этой чести и просто хотя бы банально отоспаться.

— Это еще не всё, Эрик, Киру нужно срочно вернуть! — накинул говна на вентилятор отец.

— Я это понял, что нужно! — раздраженно прорычал я, вновь прикладываясь к фляге с водой и грызя сухари, которые припрятал на черный день.

— Нет, боюсь, не совсем…– покачал головой отец. — Эрик, нам нужно вернуть её до того, как Харви приведет её к ворону. Потому что если ворон хотя бы поцелует Киру, то нам её уже не спасти.

— Поцеловать — это же ещё не обесчестить? — удивился я.

Меня как будто немного подотпустило.

— Поцелуй — это часть обряда. Ворон не только высасывает через него специю из невесты, но и это своего рода обещание, скрепление договора между ними. Если она не станет после этого принадлежать ему, то она будет считаться отвергнутой невестой.

— Ну и хорошо, пусть будет им отвергнута! — не понял Фил.

— Не хорошо, — вздохнул отец.

— С чего ты взял? — спросил я, видя, что отец взволнован не на шутку, а значит, дело серьёзное.

— Я вечером поднял одну летопись… Не хотел вас пугать. Заметьте, что обряд свершает не ворон, — стал объяснять нам отец. — Именно один из близких родственников отдаёт девушку ворону. Потом уже ворон целует свою невесту. Тем самым спасая её от действия обрядовой специи. Девушка приходит в себя. Ворон не будет насиловать свою жену, она должна отдаться ему добровольно. Вот только выбор у неё очень ограничен или она отдастся ему, или будет проклята им.

— Что за проклятье? — понимая, что это не просто сотрясания воздуха, а какая-нибудь опять магическая хрень, все же спросил я.

— Это страшное проклятье, каждое полнолуние девушка будет должна пить человечью кровь, чтобы жить. И не просто пить через кружку, а пить из горла, убивая человека.

— Ясно, — хмуро сказал Фил, сжимая кулаки.

Да, перспективы вырисовывались такие себе. За Киру сделалось по-настоящему страшно, но я гнал от себя этот страх. Не время поддаваться этому чувству.

Я задумчиво смотрел себе под ноги. Помниться в прошлой жизни был у меня один приятель. Охоту капец как любил. Я с ним пару раз ходил на зверье всякое, больше за компанию, никогда не был охоч ради забавы кого-то убивать, но он меня кое-чему тогда научил. Следопытом он был прирожденным, следы различал на раз-два, вот и мне пару секретов поведал.

Тут конечно всё затоптали, но след маленькой ножки Киры все равно угадывался.

— Тогда идем, чего стоим? — пробурчал я, двинувшись по следу.

Все без лишних вопросов последовали за мной.

— А откуда ты знаешь, куда идти? — недоверчиво спросил Томаш.

— От верблюда, — буркнул я, настроение что-то объяснять не было, тут бы силы найти, ногами передвигать.– Следы же есть.

— Я ничего не вижу, — оспорил меня Томаш.

— Это потому что смотреть надо глазами, а не жопой!

Томаш обижено замолчал. А мне было плевать на его обидки. Я сам много на кого обижен был.

Сил у меня не осталось никаких. Я чувствовал себя абсолютно разбитым. А мы шагали прямиком в логово ворона. И надо было что-то сообразить, иначе мы просто напросто не только никого не сможем спасти, но и сами все погибнем.

Измотаны были все, разве что неугомонный Фил шагал бодро. Я в очередной раз попытался что-нибудь придумать, но не придумывалось, вместо этого мысли отлетали туда, где было безопасно и весело.

Вспомнился двор, где мы мальчишками любили погонять мяч и однажды я так сильно пнул его, что разбил соседке окно. Мы убежали тогда… А потом я не выдержал и сам к ней пошел с повинной… Ох, и задал мне потом отец дома. Всегда я был слишком простодырым, надо было быть немного похитрей и здесь бы все иначе тогда складывалось, а то опять я везде становился козлом отпущения.

Шли мы долго. Солнце уже поднялось и жарило так, что пот лился градом.

Вспомнилась длинная дорога в школу, серебристые снежинки танцуют в свете уличных фонарей…. А я обряжен в сто тёплых одёжек, как капуста в листья, из которых бабуля делала вкуснющие голубцы в сметане и потчевала бабуля. Затосковал я здесь, но изменить ничего не мог.

Поэтому шёл не знамо куда, ориентируясь по следам Киры.

Когда мне уже казалось, что я просто сейчас упаду замертво, в частоколе стволов появился просвет, а в просвете мы разглядели добротный охотничий домик. Мы встали, как вкопанные.

— Вот мы и пришли, — тихо заметил отец.

— Зайдём в дом! — твердо сказал Фил, материализуя топорик.

— Что вот так, без всякого плана⁈ — возмутился Томаш.

Здесь я был с ним согласен, надо было хотя бы эффект неожиданности какой-то использовать, не хотелось так бестолково умирать.

— Нет времени на план! — нетерпеливо отрезал Фил.

— Давайте осторожно проберёмся поближе и спрячемся вон за теми кустами, — подбирая шишки и засовывая их себе в карман, предложил я. — Инаберите побольше шишек.