Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2 (СИ) - Кузнецов Стас - Страница 13

Я, превозмогая дурноту, поднялся. Башка кружилась, хотелось жрать, пить и упасть в забытьё. Но я материализовал свой меч. Умру со всеми в бою, если потребуется, но в сторонке отсиживаться не стану.

— Обряда не будет! — спокойно сказала безымянная, вставая между нами и сестрами.

— Безымянная сестра, ты предала богиню Амадей! — завизжали служительницы. — Почему она не сожгла тебя на месте за это!

— Потому что я её не предала, — отрешенно ответила безымянная, продолжая сохранять невозмутимый вид.

Оголив левое плечо, она показала на лопатке, горящий алым, знак ворона.

Теперь настала наша очередь офигевать над тем, как нас легко и просто развели и чуть не похоронили в лабиринте.

— Мое дело равновесие, — без всяких эмоций ответила сестра. — Его я храню и ему служу.

Оголив право плечо, она показала на лопатке, горящий золотом, знак сокола. Тут чавка отпала не только у меня. Разве такое возможно, служить одновременно и смерти, и жизни?

— Я наполовину мертва, наполовину жива, — не поленилась объяснить для особо одаренных безымянная. — Мертвая часть служит богини Амадей, а живая Аве. Живая часть меня помнит мужа и ребёнка, мёртвая — помнит смерть и то, что муж позволил ей случиться. Я не Белла, но когда-то ею была.

— Белла, — с болью прошептал отец. — Ты можешь еще вернуться к нам…

Сердце кольнуло. Все-таки это была моя мать, точнее то, что от неё осталось. И помогла она нам, отчасти, в память о хорошем — о живом в ней. Но вернуться к жизни она была не в силах, это я, в отличие от отца, понимал очень хорошо, потому что часть её давно мертва.

Но вот чего она добивалась, из её объяснений, все равно было мало что понятно.

— Сестра, что это всё значит? — почтительно склонив голову, поинтересовалась служительница смерти.

— Это значит, что пока для обряда не время. А ты молодец, Эрик, — моя мёртвая-живая мать подошла ко мне, ласково погладила по щеке, там где меня оцарапало чудовище и отвернулась. — Мы уходим.

— Ну, нет сестрички, — возразил Томаш, — вы не уйдете, пока не скажете, где Стелла⁈

— Твоей сестры тут нет, — на ходу бросила моя живая-мёртвая мать. — Она у Варда. Сокол лишил ворона невесты, ворон лишит сокола любовницы. Равновесие. Он вернет Стеллу в обмен на Киру.

С этими словами служители смерти покинули зал. Мы не стали им препятствовать. У нас просто не оставалось на это сил. А ведь еще надо было что-то делать с Кирой, оскверненной специями…

Я, пользуясь заминкой, достал фляжку и с сожалением увидев, что она почти пуста, все же жадно дохлебал из неё остатки воды. Жажду я не утолил, но сознание немного прояснилось.

— Не хочу показаться негодяем, — нарушил затянувшееся молчание Томаш, — но послушайте, — он запнулся, словно каждое слово давалось ему через усилие, — эту девушку… Киру, её ведь все рано уже не спасти… а мою сестру еще можно… Фил, то есть сэр Филибер, я прошу вас!..

— Только через мой труп! — прорычал Фил и бросился к сестре, будто испугавшись, что её сейчас же возьмут и станут обменивать на Стеллу.

— Кира! Кира! Ну, скажи им, этим знатным засранцам, что, только когда рак на горе свистнет, тогда они тебя в гробу увидят! — сжав холодную ладонь девушки, попросил Фил.

Но Кира не откликнулась на его мольбу. Я подошел к ним. Девушка по-прежнему оставалась безучастной ко всему. С застывшим мумифицированным лицом и с распахнутыми, отсутствующими черными глазами она неподвижно лежала на жертвенном столе. Дары Матери-Богине зловеще поблескивали на ней в свете свечей. Белоснежное кружево на груди было перепачкано несколькими каплями крови. Там, где Роджер все-таки поцарапал её нежную кожу кинжалом.

Глядя на Киру, невольно накатывал предательский страх, что вот-вот Вард начнет через нее нам что-то чревовещать. Как делал это через других людей под специями. Но пока этого почему-то не происходило.

При мысли о том, что нам придется, сделать с Кирой то же, что мы до этого делали с людьми, осквернившими себя специями — а именно: порубить её тело на кусочки и сжечь останки, чтобы очистить от скверны, — у меня ком в горле застрял. Это было бы выше моих сил. И делать полагающуюся в таких случаях процедуру, я не стану ни за что. Я спасу этого рыжего котёнка.

Фил поднял и усадил девушку на столе. Она как кукла сидела, свесив ноги с края стола, и не шевелилась.

Подошел отец и задумчиво посмотрел на Киру. Он потянулся к амулету, что висел у Киры на шее, видимо, желая получше его рассмотреть, все-таки именно дом Гербертов когда-то потерял этот Дар Матери-Богини и заплатил за эту потерю очень большую цену. Но я инстинктивно перехватил его руку.

— Я ну обижу девушку, только посмотрю амулет, — удивился отец.

— Не надо, — напряженно сказал я, находясь в процессе осмысления свалившейся с неба истины. — Дары Матери-Богине по идее должны защищать её от смерти, а значит защищают от полного подчинения специи и соответственно ворону. Нам надо попробовать вылечить Киру, а для этого перво-наперво надо выбираться отсюда…

— Разумно, — согласился отец, — руку мою, может отпустишь?

Я только сейчас сообразил, что продолжаю сжимать запястья отца. Онемевшие пальцы разжал с трудом, тело слушалось меня плохо. В голове плыло.

— Надо уходить, — повторил я.

— А как же Стелла⁈ — возмущенно спросил меня Томаш, в бессилии сжимая кулаки. — Ты, сокол, борец за жизнь, так запросто бросишь её! Вам всем плевать на нее, да⁈ Роджер все-таки был прав!

Я не мог поднять на Томаша глаза. Я очень хорошо понимал, что Стелла сейчас в беде из-за меня, более того, она может погибнуть из-за того, что я, как следует, не продумал свои действия. Если бы я не пустил этот слух, если бы повременил со спасением Томаша, то отец Стеллы не был бы сейчас застрелен, а девушка была бы дома в целости и сохранности. Но понимал я и другое, что не смогу пожертвовать одной девушкой ради другой.

— Нельзя идти на сделку со злодеями, — медленно произнес я. — Злодеев нужно наказывать!

— Чтобы их наказать, их нужно сначала поймать! — резонно заметил Томаш.

— Томаш, я не брошу твою сестру в лапах ворона, — тяжело вздохнув, пообещал я. — Я помогу тебе её спасти. Просто не ценой жизни Киры.

— Ты предлагаешь мне поверить тебе? — процедил Томаш. — Филу ты тоже обещал спасти сестру? По мне так, ты свое обещание не выполнил. Уж лучше смерть, чем вот это… Вам все равно придется её добить в итоге!

— С Кирой все будет в порядке, — сдерживая в себе подступающую злость, возразил я. — И со Стеллой тоже. Дай срок, Томаш. Не истери, как баба, без твоих соплей тошно!

— А ты мне не указывай! — взревел Томаш, видимо, обидевшись на бабу.

Дело вплотную подходило к мордобитию, но между нами вовремя встал отец и велел прекратить, мол, не время и не место выяснять отношения. В склоке, действительно, смысла не было, тем более для драки нужны были силы, а у нас с Томашем их не было у обоих. Поэтому мы хмуро согласились на временное перемирие.

Оглядевшись, я обратил внимание, что Лейла освобождает от оков пленниц. Девицы были не под специями и, как только опомнились от пережитого шока, ударились в слёзы. Лейла пыталась их как-то утешить. Однако, если дочь трактирщика её увещеваниям внимала и успокаивалась, то слезы фрейлины Стеллы стали перерастать в рыдания, а потом и в настоящую истерику с такими душераздирающими подвываниями, что когда Лейла залепила ей звонкую пощечину, и вой утих, все почувствовали злорадное удовлетворение.

Оплеуха немного привела фрейлину в себя, что было для меня очень даже кстати — нужно было получить хоть какую-то информацию.

— Стеллы точно нет в храме⁈ — спросил я девушку.

— Н-н-н-ет, — проикала фрейлина. — Хозяйку забрал Сэр Мерлин, после того как сэр Роджер потрогал ей живот, а потом ударил, назвав лживой сучкой. Он велел сэру Мерлину отвести её к ворону.

Я прикинул, может мы сможем догнать негодяя.

— Когда это было? — спросил я напряженно, подгоняемый желанием и необходимостью немедленно броситься в погоню.