Путь Могучего. Том 2 (СИ) - Дубов Дмитрий - Страница 50

Но это никак не приблизило бы меня к полной победе и последующему развитию всего живого. А именно это, как оказалось, и было моей целью. Самая большая трудность на данный момент заключалась в том, что мы с Хаосом должны были выжить оба, а он изо всех сил стремился погибнуть и тем самым вернуть цепь событий к самому началу.

— Слушай, — сказал я, блокировав очередной его удар и попытавшись задержать на некоторое время. — Разве тебе не интересно, что может произойти дальше? Давай, ты остановишься, и мы вместе отправимся в новую эпоху, которую никто из нас ещё не видел!

— Ну нет, — ощерился на это Хаос, и я заметил, как пострашнело лицо цесаревича, который был весьма милым молодым человеком. — Я точно знаю, что ты не нужен этому миру. И даже, если остановить тебя можно лишь моей смертью, я с удовольствием проткну самого себя этим мечом.

— Что же ты такой тупой-то? — с раздражением проговорил я, глядя ему прямо в глаза. — Почему с тобой нельзя договориться? Ты же пойми, вся твоя сущность напрямую связана с материей. Ты заставляешь хаотично двигаться атомы, молекулы, звёзды, галактики, события. Ты работаешь на том же уровне, что и я. Но почему-то поклоняешься стерильности, где ничего для тебя нет.

— Конечно, — с достоинством заявил мой противник. — Мать создала меня для того, чтобы помешать вашим планам! Если бы не я, вы бы давно избавились от неё!

— Ты не прав, — ответил я, наконец, поняв его мотивацию. — Великая Тьма — часть всего сущего. В чём-то мерило всего того, что есть.

— Да, только места ей практически нет, — оскалился Хаос и кинулся в контратаку с таким энтузиазмом, словно где-то раздобыл новые силы. — Даже в войдах почти не осталось места для изначальной Тьмы. Нет, нет, да и проблеснёт проклятая звезда.

— Интересно, это не из-за хаотичного ли распределения звёзд? — я заломил бровь, решив действовать самыми грубыми приёмами, на которые никогда бы не пошёл, если бы противостоящий мне субъект прислушивался бы к голосу разума.

— Их вообще не должно быть, — выплюнул он и чуть было не задел меня своим клинком, потому что я замер от неожиданных мыслей.

— И что же тогда заставляет твою мать из раза в раз снова приводить нас в этот самый момент? — спросил я, показывая ему всю несостоятельность его рассуждений.

— Это наверняка не она! — заявил он. — Она хочет остаться одна, в покое.

— А кто же тогда? — ударил я самым очевидным вопросом. — Или у неё существуют враги, помимо жизни и света звёзд.

И вот тут уже Хаос остановился, чтобы обдумать шокирующую мысль.

А я вовремя вспомнил, что он находится сейчас в человеческом теле. Я глянул на Пирогова, который со слезами на глазах стоял возле того места, где раньше стоял Воронцов, а затем…

Сделав короткий тычок не мечом, а рукой, точнее, даже пальцами, объятыми оранжевым светом, я подхватил бесчувственное тело на руки. Цесаревич Михаил дышал, но очень прерывисто.

Я сделал знак рукой, чтобы Пирогов шёл ко мне. Где-то внутри этого тела сейчас негодовал Хаос. Но мне очень нужно было, чтобы тело с ним вместе осталось живо. Воспользовавшись изменителем магии, сделал то, что хотел Воронцов, заморозил его.

«Пушок, — обратился я к живоглоту. — Если что-то будет выходить из этого тела, не жри, умоляю тебя, сообщи мне, это важно!»

«Хорошо, — тяжко вздохнул тот. — А ведь это что-то вкусненькое».

— Я его отключил, — сказал я подоспевшему Алексею Сергеевичу. — Теперь важно, чтобы он выжил.

— А что с… — но договорить Пирогов не успел.

В зале потемнело, и все присутствующие ахнули.

— Ты убил моего сына! — вскрикнула Великая Тьма. — Теперь всему живому конец!

Я был готов. Сформировав огромную световую сферу, заливавшую яркими лучами всё вокруг, я оставил нетронутым лишь одну часть зала. Там и материализовалась Великая Тьма.

Впрочем, не совсем так. Это была лишь её часть. Если бы Великая Тьма пожаловала сюда во всей своей красе, от нас бы не осталось бы ни атома.

Естественно, она захотела погасить светоч, который слепил пожаловавшую к нам изначальную силу. Да и, в принципе, бесил своим существованием. Но я встал между ней и светящейся сферой, которая давала свет оставшимся в зале людям. Они, к слову сказать, совсем замерли и, кажется, даже дышать боялись.

Мою ментальную защиту, с таким трудом выстраиваемую долгие дни, смело, как пушинку. Тёмные щупальца потянулись к разуму, грозя смять его, как ненужный черновик.

И именно в этот момент я всё вспомнил. Все свои прошлые действия, все наши встречи, все свои слова. И увидел, что среди них не было самых главных. Правда, для них и сейчас времени было не особо много. Меня пытались уничтожить, как миллионы раз до этого.

— Твой сын жив! — успел я выкрикнуть до того, как перестал существовать. — Стой!

Это было неожиданно, но она замерла, хотя и светоч уже померк, и ко мне протянулись щупальца изначальной тьмы.

— Мы проходим этот путь раз за разом, — проговорил я, отягощённый новым знанием. — И всегда оказываемся в одном и том же месте. Уничтожив всё живое, ты не обретёшь покой, а просто начнёшь всё с самого начала.

— Знаю, — проговорила та на удивление красивым, хоть и хрипловатым голосом. — Но когда-нибудь я найду способ избавиться от Жизни навсегда.

— Полагаю, что нет, — ответил я, подходя к Хаосу, после чего щёлкнул пальцами перед его носом, и он открыл глаза. — Ты никогда не сможешь прервать этот круговорот. Как, впрочем, и мы отдельно друг от друга.

— Это ещё почему? — удивилась Великая Тьма, и вдруг всё пространство вокруг нас поменялось.

По сути, остались только мы вчетвером: я, Жизнь, Хаос и Великая Тьма. Первая тройка в человеческих телах, а вот изначальная сила — потёками темноты, крадущей звёзды, мерцающие в вечной ночи.

Я знал ответ на её вопрос, но мне нужно было сформулировать его так, чтобы он обрёл остроту оружия. Мне надо было сказать Великой Тьме то, в чём она сама себе не могла признаться.

— Что же ты молчишь? — решила подзадорить меня изначальная сила. — Или тебе нечего сказать? Почему я, по твоему мнению, никогда не смогу избавиться от Жизни и этих мерзких светящихся точек? — она обвела одним из отростков космос вокруг нас, указывая на звёзды.

— Потому что, — решился я, наконец, и бросился, словно в холодную воду, — ты сама всё это произвела, дорогая бабушка.

— Что⁈ — Великая Тьма на некоторое время онемела и вдруг тоже приняла человеческое обличие, представ перед нами респектабельной дамой в чёрном платье. — Что ты сейчас сказал?

— Я говорю, что мне представляется странным появление Жизни, да и вообще чего-либо без твоего участия, если, кроме тебя, ничего и не было, — ответил я, выкладывая то, что открылось мне совсем недавно как мимолётное прозрение. — Полагаю, ты целую вечность царила одна, но потом тебе это надоело. Ты искала хоть какое-то развлечение, и это понятно, потому что в одиночестве можно сойти с ума, даже если ты — Пустота. И вот ты задумала нечто невероятное, — я замолчал, подбирая слова и глядя в это самое время на Великую Тьму.

— Очень увлекательно, продолжай, — моя собеседница уже отошла от первого шока и добавила в голос сарказм, но я видел, что мои слова произвели на неё огромное воздействие.

— Ты решила поэкспериментировать и в какой-то момент сотворила Жизнь, — я указал на мать, которая всё ещё находилась под воздействием моих слов и хлопала ресницами, не особо понимая, что происходит. — Вот только она была полной противоположностью тебе, и оказалось сложно поверить в то, что такое вышло из тебя самой. Но по-другому и быть не могло, так как всё, что было подобно тебе самой, растворялось в твоей сущности. Жизнь стала развиваться по своим законам, и тут появился я, как необходимость дальнейшего существования всего живого. Но в этом-то и проблема.

— Какая ещё проблема? — Великая Тьма была явно заинтересована в том, что я говорил, поэтому на некоторое время прекратила все свои попытки уничтожить нас. — У меня есть только одна проблема — это вы двое, — она указала на меня и на Жизнь.