Позывной "Курсант" 3 (СИ) - Барчук Павел - Страница 33

— Давай уедем. Куда угодно. Подальше от Берлина и Советского Союза!

— Нас все равно найдут. Но если что… Павел в любом случае узнает. Он не бросит Алешу, я уверен. Разыщет его. И вот тогда наш сын… В общем, это шанс для него. Павел все поймёт. Он защитит Алешу.

— Но…

— Марина. — Папа снова перебивает маму. — Поверь, я знаю, что делаю. Когда мы с Алексеем летом были в банке, я не знал, что все повернется именно так. Доверил ему шифр исключительно исходя из интуиции. И тех событий, которые происходили дома, в Советском Союзе. Но теперь выходит, это было правильное решение.

— Неужели ты ставишь свою служба выше семьи? — Тихо спрашивает мама. Она уже успокоилась. Ее голос больше не дрожит.

— Выше семьи я не ставлю никого и ничего. Но есть еще Родина, Марина. И предать ее я не могу…

Внезапно в глазах у меня начинает темнеть. Я словно проваливаюсь в вязкую, густую массу черного цвета. И откуда-то издалека слышится папин голос.

— Плохое начало не к доброму концу… Запомни, Алеша. Плохое начало не к доброму концу…

А потом в моей голове словно что-то взрывается.

— Твою мать!

Я резко открыл глаза, уставившись в потолок. Давненько не было снов, давненько…Да еще именно таких. Снов глазами деда и его же восприятием… В последнее время я словно сам был участником всех событий. Именно я. А сейчас… Снова дедуля. К чему бы, интересно…

Я приподнялся на локтях, посмотрел на своих соседей по комнате. Оба они сопели с таким вдохновением, что заподозрить их в притворстве было сложно. Значит, в этот раз вслух я не говорил. К счастью… Или просто получекисты спят слишком крепко. Совесть, наверное, ни за что не мучает.

Я снова откинулся на подушку, пытаясь привести в порядок и мысли, и пульс. Он у меня фигачил со страшной силой. Пульс имею в виду.

Похоже, сегодняшний разговор с Клячиным дал свои плоды, раз мне приснился этот момент из прошлого. Получается, дед и правда видел фотографию Судоплатова… Витцке, значит, только своему бывшему сослуживцу доверял. Правда, не совсем понимаю, почему? Сейчас этот товарищ — преданный человек Сталина. По крайней мере вроде бы такая версия будет в будущем.

Шифр… Судя по всему, завитушки и чёрточки, которые вспомнил маленький Алеша — это тот самый шифр. Самое хреновое, опять информация вываливается какими-то дурацкими обгрызанными кусками. Будто слова, выдранные из контекста. Потому что разговор родителей деда мне приснился, конечно. Спасибо. Хотя бы еще одна крохотная песчинка упала в копилочку. Но рисунок⁈ Рисунок, блин! Нельзя было и его показать⁈

Теперь я точно знаю, что Витцке использовал сына в качестве хранилища шифра. Молодец, конечно, прадедушка…Родитель года. Взял и сыну вручил государственную тайну. Я так понял, там компромат охренительного масштаба.

Кстати… А Клячин мне ведь не ответил. В смысле, не ответил на вопрос, когда я поинтересовался, чего он не договаривает. Николай Николаевич как-то быстренько свернул разговор. Предлог такой назвал, мол, вот-вот собрание закончится и лучше, чтоб нас не видели. А еще лучше, чтоб я не встретился с Судоплатовым. Типа, тот сразу узнает меня, потому что я — копия отца. Бекетов увидит нашу встречу и… Что «и» я так и не врубился. На этом моменте как раз Клячин рванул к Большиму дому, а я отправился на поиски Подкидыша с Бернесом.

Ну… Не знаю. Все равно странная какая-то карусель получается. И у меня чёткое ощущение, будто Клячин… Нет, не врет. Про Бекетова он все ро́вно говорит. Думаю, так и было. Но есть интуитивное понимание, что-то Николай Николаевич утаивает…

Правда, теперь, и без его рассказов я знаю, Витцке как раз предполагал, в Советский Союз его вызвали не просто так. Опасался именно ареста. Даже, наверное, был уверен.

— Черт! — Получилось хоть и шепотом, но достаточно громко.

Просто я вспомнил кое-что. Мой «друг» Заяц, который всячески пытался мне испортить жизнь… Хотя, ладно. О мёртвых либо хорошо, либо никак… В общем, Заяц рассказывал, что после «гибели» Алеши Витцке в коммуне, туда явились чекисты. Перетрясли все и всех. Даже забрали этого учителя, который устроил несчастный случай по приказу Бекетова. Та-а-ак…Стоп!

Я резко принял сидячее положение, бестолково таращась в темноту. Учитель знал, кто «заказал» ему пацанов, чтоб один утонул, а второй — типа утонул. Учителя забрали чекисты. А как эти товарищи умеют разговаривать, я представляю. Они бывают очень убедительными. Неужели педагог-убивец не раскололся?

Я не успел додумать мысль. Дверь очень тихо скрипнула и в щель пролезла башка Подкидыша.

— Реутов… — Тихо позвал он. — П-с-с

Я махнул ему рукой, привлекая внимание. Видимо из коридора, где горел тусклый свет, меня в темноте было не видно.

— Чего ты? — Говорил так же, как и Ванька, шепотом.

— Иди сюда. Потолковать надо про твой рассказ сегодняшний. — Заявил Подкидыш.

— Итак…– Шипко обвел всех присутствующих мрачным взглядом.

Таким мрачным, что мухи дохли бы на лету при виде его суровой физиономии, не будь на дворе зима. У меня, правда, возникло ощущение, что мрачность Панасыча показная. На самом деле воспитатель вроде был даже в хорошем настроении, но по какой-то причине изображал дурное расположение духа.

— Сегодня у нас снова выход в город, етить-колотить… — Шипко демонстративно вздохнул. Тяжело так, со значением. Мол, видал он эти выходы…– После того, что случилось с Зайцевым…все же помнят, что случилось с Зайцевым? Так вот, надеюсь, вы сделали выводы и соображаете, как надо себя вести. Не разбегаемся, как тараканы, не лезем в подворотни. Я понимаю, тяга к темным закоулкам в вас неистребима, но предупреждаю сразу… Кто начнет мне там кочевряжиться, до окончания года с территори школы не выйдет. И это не самое страшное. Фантазия у меня буйная, могу придумать что-нибудь поинтереснее. Етить-колотить… Я бы, конечно, вас, чертей, держал за высоким забором, в рот те ноги. Так надёжнее. Но…

Панасыч развел руками, мол, выбора у него нет. Кстати, я заметил интересный нюанс. Он стал все реже использовать свои дурацкие словечки. Иногда возникало ощущение, что в какой-то момент Шипко вспоминает о нужной роли и на скорую руку пихает эти «в рот те ноги» куда получится. Да и на простоватого сельского мужика он тоже становился похож все меньше. Наоборот, я чаще видел в нем нечто… Нечто схожее с Эммой Самуловной. Видимо, все-таки, кровушка чекиста голубым точно отливает.

Наша особая группа стояла перед чекистом в своем особом составе. Вернее, состав был обычный: я, Подкидыш, Бернес, Лёнька Большой, Стёпка Иванов и Матвей Корчагин. В принципе, ничего не изменилось. С нами не было только Зайца, вообще ни к месту приплетенного сейчас товарищем старшим сержантом госбезопасности. Потому что времени со дня его смерти прошло больше месяца. Причем, мы, наверное, уже и не вспомнили бы этого детдомовца, если бы не слова Шипко.

Интересный, конечно, момент. Был человек — нет человека, а всем, как бы насрать. Оно, может Зайцев не особо хороший парень…хотя, почему же «может»? Дерьмо он человек был, несмотря на юный возраст. Но момент, честно говоря, удручающий.

Зато, судя по физиономии Шипко, он как раз про убитого детдомовца напомнил нам специально. Дабы сильно не радовались. Счастливые физиономии детдомовцев его явно нервировали. Просто сообщение о предстоящей прогулке по столице было неожиданным и чертовски приятным. Всем до зубовного скрежета надоело учиться. Тем более, количество предметов неуклонно росло.

— Ну, слава тебе… — Начал было радостно Корчагин, когда нам сразу после завтрака сообщили о полноценном выходном со всеми причитающимися плюшками.

Однако, покосившись на стоявшего рядом воспитателя, Матвей решил не упоминать того, кого вроде бы, согласно курсу партии, не существует. Тем более в присутствии Шипко.

— Слава тебе родная коммунистическая благодать. — Частично переобулся Склизкий на ходу.