Леди-чертовка - Клейпас Лиза - Страница 2

Феба невольно задумалась над этим советом, глядя на сына с радостью и гордостью. Весь в отца! Генри тоже был умным и чутким.

– Ладно, попробую входить в воду постепенно, – пообещала Феба. – Какой же ты у меня умница! И молодец, что прислушиваешься к людям.

– Я не ко всем прислушиваюсь, – веско сообщил Джастин, – а только к тем, кто мне нравится.

Из-за поворота появлялся величественный особняк времен короля Якова, и, встав на колени на сиденье, мальчик с восторгом смотрел. Когда-то дом служил укрепленной обителью для дюжины монахов. Стены мощного здания покрывала резьба, крышу венчали ряды тонких труб. Этот дом, казалось, крепко стоял на земле, но в то же время тянулся к небесам.

– Какой большой! – с благоговением произнес мальчик. – Все большое: и крыша, и деревья, и сад, и заборы… А что, если я здесь потеряюсь? – В его голосе не слышалось беспокойства – только неподдельный интерес.

– Если заблудишься, стой на месте, зови на помощь и жди меня, – ответила Феба. – Я всегда тебя найду. Но это тебе не грозит, милый. С тобой всегда кто-то будет, либо я, либо няня… Мы не дадим тебе заплутать.

Джастин скептически покосился на спящую старушку, потом снова перевел взгляд на Фебу, и губы его изогнулись в шаловливой улыбке.

Няня Брейсгердл ходила еще за маленьким Генри; он любил ее всем сердцем, поэтому пригласил присматривать и за своими детьми. Это была настоящая добрая бабушка, дородная, спокойная и ласковая: мягкие колени ее словно были созданы для того, чтобы туда взбирались малыши, а пухлые плечи – чтобы, уткнувшись в них, оплакивали свои детские горести. Под пышным батистовым чепцом вились белые, как зефир, кудри. Физические нагрузки ее ремесла – будь то необходимость гоняться за юным непоседой по саду или поднимать из ванночки пухлого младенца – по большей части перешли к ее молодой помощнице, зато ум был по-прежнему ясен. Время от времени ей требовалось вздремнуть, но, не считая этого, она по-прежнему прекрасно справлялась со своими обязанностями.

По аллее тянулся караван экипажей, который вез целую орду Шоллонов, их слуг, а также гору кожаных чемоданов и сундуков. Территория поместья, как и прилегающие к ней крестьянские земли, была безупречно ухожена, живые изгороди и древние каменные стены увивали плетистые розы и глициния с нежными, трепещущими на ветру пурпурными цветами. Ближе к крыльцу, там, где останавливались экипажи, воздух был напоен ароматами жасмина и жимолости.

Экипаж остановился. Няня, вздрогнув, открыла глаза и принялась собирать вещи в саквояж, потом взяла у Фебы Стивена, и та вышла вслед за Джастином, который, разумеется, выскочил из экипажа первым.

– Джастин! – смущенно окликнула она сына, в то время как он маленькой юркой птичкой с хохотом пробирался сквозь толпу слуг и родных.

Феба видела вокруг множество знакомых лиц. На крыльце встречали гостей Девон и Кэтлин Рейвенел – лорд и леди Тренир. Были здесь и родители Фебы, и сестра Серафина, и брат Иво, и Пандора с Кассандрой, и еще десятки людей, совершенно ей неизвестных. Все громко разговаривали и смеялись, охваченные радостным предвкушением праздника. При мысли, что со всеми этими незнакомцами придется вести светские беседы, внутри у Фебы все сжалось в тугой комок. Да уж, искристого остроумия от нее сейчас ждать не приходится. Как жаль, что на ней больше нет траура и лицо не скрывает вуаль!

Краем глаза Феба заметила, что Джастин деловито взбирается на крыльцо. Феба легко коснулась руки няни, которая выходила из экипажа, и пробормотала:

– Я побегу за ним.

– Да, миледи, – с явным облегчением ответила та.

Феба даже радовалась, что Джастин помчался прямиком в дом, – это дало ей возможность избежать тягостного общения с гостями.

В холле тоже было полно народу, но все же потише и поспокойнее, чем снаружи. Бурными потоками руководил какой-то джентльмен, раздавая указания пробегавшим мимо слугам. Волосы у него были темные, почти черные; при ином освещении он сошел бы за брюнета, но сейчас, в лучах света, льющегося из высоких окон, его прическа отливала золотом. Домоправительница что-то говорила ему насчет гостевых спален. Не прерывая ее, он бросил пробегавшему мимо слуге связку ключей, тот поймал ее на лету и поспешил дальше. Мальчишка-лакей, спешивший куда-то с целой башней шляпных картонок, споткнулся, чуть не упал, но мужчина, не прерывая своего занятия, протянул руку, поддержал его и поправил покосившиеся картонки.

Внимание Фебы привлекла энергия мужественности, которую излучал этот незнакомец. Больше шести футов росту, спортивного телосложения, загорелый дочерна – явно много бывает на воздухе, – но в элегантном, явно сшитом у хорошего портного костюме. Любопытно. Может, это управляющий?

Но тут ее мысли прервал сын. Заметив, что он отправился изучать замысловатую резьбу на перилах парадной лестницы, Феба вскликнула, поспешив за ним:

– Джастин, ты куда без спросу? Надо было дождаться меня или няню.

– Мама, смотри!

Проследив взглядом за пальчиком сына, Феба увидела в основании балюстрады изображенное неизвестным резчиком мышиное гнездо, а в нем целое хвостатое семейство, и расплылась в улыбке. Какой неожиданный, забавный штрих на фоне пышности и великолепия лестницы!

– Вот это мне нравится!

– И мне!

Джастин присел, чтобы получше разглядеть резьбу, но тут из кармана у него выпал стеклянный шарик и, со стуком ударившись о паркет, стремительно покатился прочь. Феба и Джастин беспомощно смотрели ему вслед, пока все тот же темноволосый незнакомец, вовремя выставив у шарика на пути носок своего ботинка, его не остановил. Домоправительница двинулась прочь, а незнакомец, подняв шарик, переключил внимание на Фебу и Джастина.

Глаза его на загорелом лице сияли какой-то неправдоподобной синевой, быстрая улыбка обнажала ровные белоснежные зубы. Незнакомец был невероятно красив, но по-мужски; некоторую жесткость и суровость черт лица смягчали едва заметные лучики морщинок у внешних уголков глаз. Казалось, этот мужчина дерзок и всегда готов посмеяться, но ощущалось в нем и жесткость, как будто он получил в жизни свою долю испытаний и иллюзий у него почти не осталось. И это, как ни странно, делало его еще привлекательнее.

Он неторопливо двинулся к ним, и, когда подошел ближе, Феба ощутила окутывающий его запах – приятный аромат свежести, солнца и ветра со сладковатой ноткой осоки и горьковатой – дыма, словно он грелся у торфяного костра. Ни у кого и никогда Феба не видела таких темно-синих глаз. И давным-давно уже ни один мужчина не смотрел на нее так – прямо, заинтересованно, даже, пожалуй, чересчур откровенно. Странное чувство охватило ее, сразу напомнив о первых днях брака с Генри: темное, смущающее, необъяснимое желание прижаться к мужскому телу. Но до сих пор она испытывала такое лишь к одному человеку – к своему мужу, и никогда не переживала такой огненно-ледяной встряски от одного лишь взгляда незнакомца.

Растерянная, смущенная, Феба отступила на шаг и потянула за собой Джастина, но тот не тронулся с места, очевидно решив, что должен первым представиться, и объявил:

– Я Джастин, лорд Клэр! Это моя мама, а папы нет, он умер.

Феба ощутила, как ее заливает краска, и не только лицо, а, должно быть, все тело до кончиков пальцев на ногах. А вот незнакомец, похоже, нисколько не смутился. Присел на корточки, чтобы их с Джастином глаза оказались на одном уровне, и заговорил негромким низким голосом, тембр которого навел Фебу на мысль о мягком пуховом матрасе.

– Я тоже потерял отца, когда был почти как ты, – сказал он мальчику.

– Нет, я не потерял! – серьезно возразил тот. – Я точно знаю, где он: на небесах!

Незнакомец улыбнулся.

– Приятно познакомиться, лорд Клэр. – Двое мужчин, большой и маленький, церемонно пожали друг другу руки. Затем незнакомец поднес шарик к свету, разглядывая застывшую в прозрачной стеклянной сфере крохотную фигурку фарфоровой овцы, и, отдавая его Джастину, добавил: – Отличная вещица! Играешь в «выбей шарик»?