Рысюхин, давайте – за жизнь! (СИ) - "Котус" - Страница 21

Когда ехал по льду через Днепр, а это оказалось довольно нервное дело, не ко времени вспомнилась история Влада Белякова. Он, как оказалось, тоже круглый сирота, а Егор Фомич не только его ближайший родственник, но и тот, кто вырастил. Родители Влада, когда тому было три года, куда-то поехали зимой по льду реки и вместе с конём и санями ушли в не замеченную вовремя полынью. Одарённость не помогла, и помочь не могла — магия растений в этой ситуации на редкость бесполезна, особенно если учесть, что водоросли — «это другое» и отзываются неохотно. За такими воспоминаниями километр ледовой дороги, это с учётом береговых участков, казался длиной километров десять как минимум. Расставленные по краям флажки-вешки и накатанная, посыпанная песком, колея не особо успокаивали. Вроде раньше не замечал за собой такой повышенной впечатлительности, а вот поди ж ты!

Усилием воли переключился на другую тему, не менее злободневную. Вот что за жизнь у меня такая, а? Семестр шёл ровно и спокойно, максимум одно важное дело (не считая учёбы) за раз. А как только каникулы — так всё сразу и кучей! Причём это, строго говоря, не каникулы ещё, а новогодние выходные, у меня они чуть больше, чем в прошлом году из-за того, что зачётная сессия получилась короче, в том числе и благодаря засчитанному автоматически последнему зачёту. Каникулы будут после сессии, и мне уже страшновато думать, что на меня тогда навалится. И, знаете что? Помогло, клин клином выбить, так сказать. Не только в каждой тени перестала чёрная вода мерещиться, я вообще не заметил, задумавшись, как до ворот академии доехал!

На лице восемь вечера, а ночь настоящая и мороз, на изнанке — конец длинного лета, закатное солнце в небе и температура воздуха плюс двадцать. Хорошо, что в Викентьевке договорился разделать предназначенную Мурлыкиным полутушу на куски, что помещаются в холодильник, хоть на меня там и смотрели странно! Не сделал бы этого — при местной погоде мясо в багажном отделении и завоняться могло бы. Вообще, с соотношением времён года и погоды на лице и разных изнанках — свихнуться можно. У меня, например, на «нуле» сейчас примерно конец октября, заморозков ночных ещё не было — таких, чтобы всерьёз, но температура в тёмное время около нуля, днём до плюс десяти. Размышляя о причудах погоды запихнул промёрзшие куски кенгуранчика в холодильный шкаф, один кусок, из лопаточной части вырезанный, отложил в сторонку, это коменданту нашему гостинец.

Надежда Петровна новогодний гостинец, состоявший из примерно трёхкилограммового куска мяса, двух бутылок голубичной наливки (из обычной голубики, конечно), обоих видов и открытки приняла сперва с лёгким недоумением по поводу мяса. Но когда узнала, что это с моей (моей!) новой изнанки — поменяла отношение.

— Сам зверь похож на зайца, только здоровенного. Этот был молодой, но жирок на зиму нагулял, так что весил изрядно. Тут лопаточная часть, готовили его и как кролика, и как свинину — и то и то неплохо получалось.

— Спасибо, уважил, к Новогоднему столу точно подойдёт. Только вот вам, молодым, изнаночное мясо полезнее, для развития…

— У меня в фургоне в холодильном шкафу ещё половина туши лежит, замороженной. Завтра к невесте еду Новый год отмечать, с собой повезу.

И всё-таки Надежда Петровна — замечательная женщина, что бы там кто ни говорил! Мой новый костюм, почищенный и отутюженный, принесли мне в комнату вскоре после того, как я вернулся из душа. Поужинал свадебными гостинцами — мне их пытались напаковать на ещё одну свадьбу, выездную, еле отбился — и лёг спать пораньше, устал, и от всей суеты, и от ночной дороги.

Утром привёл себя в порядок, оделся в парадную форму академии, чтобы не злить преподавателей на территории и на выезде, новый костюм и «полуновую» визитку на плечиках повесил в салоне фургона. Проверил все подарки и гостинцы и в десять утра выехал в город. Понимаю, что там все на ушах уже давно, но и приличия никто не отменял. Мурлыкин встречал меня во дворе — помочь в переноске груза. Конечно, я заранее предупредил, что везу полутушу изнаночного зверя — не хватало поставить в неловкое положение хозяйку, которая купила бы другое мясо и составила бы меню с ним, а потом вынуждена была бы думать, куда девать гостинец! Полутуша, разделённая на две части, переднюю и заднюю, весила даже без головы почти тридцать кило — говорю же, отъелся зверь на зиму, около восьмидесяти кило туша весила! Так что помощь была не лишней. И так пришлось бегать дважды — первым рейсом забросили мясо, спиртное и мои костюмы, вторым — букеты из академической оранжереи и прочие подарки, спрятанные до поры в саквояж. Тесть, вышедший помочь и во второй раз, унёс «контрабандные» полуштофы клюквенной и голубичной с апельсином настоек и палку такой же контрабандной сыровяленой колбасы, которая пахнет меньше, чем сырокопчёная. Два изнаночных огурца (из того же источника, что и цветы, и другая зелень), заранее изъятые из общего мешка Василий Васильевич оглядел с лёгким скепсисом, но забрал тоже. По опыту знаю, что вечером есть будет хотеться страшно, а за стол не пустят. Как показало дальнейшее, у тестя был такой же опыт, а потому — в кабинете были спрятаны хлеб, сыр и немного ветчины. И огурчик на бутерброды лёг тоже как родной, кстати.

Цветы я вручил сразу, всем четверым Мурлыкиным (Василиса даже изволила смутиться, или изобразить смущение), а также по веточке чего-то, похожего на георгины, только мелкие и штук по семь цветков на стебле, прислуге. А что — они не женщины, что ли? После чего спросил, чем могу быть полезен — но был послан «не мешать» и утащен Машей.

До вечера меня то привлекали к перестановке мебели, то прогоняли, чтоб не мешал. Маша с какого-то момента тоже втянулась в карусель подготовки, которая перешла в подбор нарядов, украшений и приведение в порядок причёсок — всё это в четырёх, заметьте, экземплярах! Надо сказать, если что-то, похожее на обед ещё было, причём около двух часов дня, то потом — всё, включился режим «не трогай, это на Новый год», а ещё чуть позже доступ на кухню нам перекрыли, выдав на двоих пять котлет, три куска хлеба и один помидор.

В общем, мы с тестем оказались вытеснены в его кабинет и там забыты ещё в середине дня — если по часам смотреть, а не по солнцу, которое в три часа уже изображало поздний вечер. Глядя на принесённую Мурлыкиным добычу, я задумчиво протянул:

— Они что, рассчитывают, что мы тут подерёмся? Всё в нечётном количестве.

Тот рассмеялся:

— Скорее всего, просто зачерпнули, сколько получилось, не считая. Кстати, надо за компотом сходить. Но тебе туда сейчас лучше не соваться, так что накрывай пока…

Как-то так получилось, что к началу «официального» празднования мы с тестем незаметно усидели и «Клюковку», и большую часть ветчины, и оба огурца с помидоркой… Костюмы, кстати, не пригодились — в том смысле, что надевать их не пришлось, так то оба были тщательно проинспектированы и одобрены — мол, не безнадёжен. Оно и ладно, мне же проще.

Само празднование ничем не отличалось от того, к которому привык дома, только ёлку во дворе не наряжали, зато ходили к городской, и просто гулять по улицам. Не худшая идея — и проветрились, хмель разогнав, и просто удовольствие получили от прогулки.

Разве что о подарках стоит сказать отдельно. Мурлыкин от лица семьи подарил мне письменный прибор — все эти держалки для ручек (с самими ручками), чернильницами под чернила или тушь трёх разных цветов, пресс-папье и прочим, с формулировкой «для помощи в учёбе». Судя по выражениям лиц — идею придумала и продавила единолично Екатерина Сергеевна. Я же поблагодарил вполне искренне, чем вызвал даже некоторое удивление у Василисы. А что? В Дубовом Логе дом скоро заканчивают, нужно будет кабинет обустраивать — вот как раз туда и встанет. Потому как на учёбу с собой таскать чемодан весом около двадцати кило, куда вся эта красота укладывалась — чистой воды извращение. Услышав это объяснение (кроме последнего пассажа, разумеется), данное тихонько на ушко, Маша успокоилась. Сама невеста, воспользовавшись своим особым статусом, сделала отдельный подарок. Это была новая наплечная кобура для моего револьвера, сделанная под мои размеры и украшенная рунической вышивкой, которая должна была не дать оружию случайно выпасть и пачкать одежду.