Рысюхин, давайте – за жизнь! (СИ) - "Котус" - Страница 13

— Это как «с хлеба на квас»?

— Нет, хлеба там с прошлого года нет, — не понял Кнут, то есть — Клим, поговорки. Да, надо ещё ему над языком поработать, надо.

— Так, значит, правильно я сделал, что заказал себе акавиты привезти. А то после свадьбы, боюсь, её в Викентьевке не останется…

Дружно посмеялись и разъехались, за паспортом новоиспечённому Климу сказали явиться через две недели, выдав пока справку, что «документы на оформлении». Свадьбу же назначили играть за три дня до Нового года, чтобы, мол, в новый год вступить в новом качестве. Это они, выходит, почти неделю гулять будут⁈ Точно всё вылакают, по крайней мере — попытаются.

Но жизнь — точно продолжается.

Неожиданное продолжение получила история с Василисиным одноклассником Мамонтовым. Началось с того, что Вася побила старшеклассника, парня на два года старше неё, прямо в стенах гимназии. «Побила», пожалуй, слишком громкое слово, но битва всё же состоялась. Надо сказать, бой изначально был неравным: бить девочку, да ещё и младше по возрасту, тем более — при свидетелях и в трёх метрах от двери учительской, пострадавшему не позволяли ни воспитание, ни здравый смысл, а вот у Василисы таких тормозов не было. Как, похоже, и тормозов вообще, как таковых. Так что до того, как этого боевого хомячка оттащили, некоторый ущерб физиономии противника она нанести успела и сумела.

Когда начали разбираться, в чём причина — оказалось, что побитый громко обозвал Мамонтова «тупым слонярой», за что и получил.

— Но ты же сама его так называешь! — С обидой в голосе возопил пострадавший, на что получил лаконичный и преисполненный абсолютной уверенности ответ:

— Мне — можно!

Рекомый «слоняра» на это только вздохнул тяжко. Примерно так же несколькими секундами позже вздохнули переглянувшиеся мама Василисы, её классная дама и директор. После чего все, кроме Василисы, были отпущены с миром, а наша героиня получила большую порцию премудростей — о том, где лежат границы допустимого в поведении воспитанной и уважающей себя девушки. Весомую такую порцию, минут на двадцать. А от мамы вдогон — запрет на сладкое сроком на неделю. Я бы предположил, что скорость вытекания залитых нотаций превышала (и сильно) скорость вливания, но кое-чем Василиса удивила: придя домой, сдала маме свою заначку пирожных. Акт покаяния был несколько подпорчен ремаркой «всё равно за неделю испортятся», но сам жест…

Обо всём этом я узнал от смеющейся Мурки по мобилету, когда довольный выходил из конторы железнодорожных перевозок. Я словно по наитию решил заглянуть туда лично, а не связываться по телефону, и не зря. Хотел изначально узнать, где и в каком виде хранится предназначенный мне груз. Узнал — в транспортировочных ящиках. Сперва расстроился, представив объём работы для того, чтобы сперва распаковать и собрать, а потом опять разбирать, но тут меня настоящим образом осенило! Я, вспомнив кое-какие «детали ландшафта» аккуратно уточнил, можно ли погрузить ящики опять на платформу и отправить, скажем, в Буйничи? А разгрузить их на территории мастерских речного порта? Даже возле ангара номер восемь? Ай, как хорошо! А забытые мною по причине рассеянности под пресс-папье три мелкие купюры, по одной на вопрос, не взятка вовсе — в конце концов, просто пошло давать взятки мелочью, это, повторюсь, рассеянность, вызванная нагрузкой по учёбе и множеством других дел. Оплатил в кассу цену перевозки, которая тоже порадовала своей умеренностью, и вышел на крыльцо довольны тем, как просто решилась нерешаемая вроде задача о перегоне трёх грузовиков силами двух шоферов (один из которых — Маша).

И тут — такие новости. Разумеется, я тут же поехал в гости, узнать подробности из первых рук и поддержать почти родственницу. По привычке заехал за гостинцами, но вовремя сообразил, что привезённый торт может быть воспринят Василисой как издевательство и повод для мести, поэтому быстро передумал, купил для хозяйки дома два цибика хорошего чая и, вместо выпечки, полкило маленьких солёных крендельков. Хм, надо будет попробовать их с пивом, но не сейчас. Ну, и за копчёностями по уже известному адресу заскочил.

Василиса приняла пакет крендельков с крайне недовольной мордочкой. Разжевала один, задумалась на несколько секунд. В той же задумчивости съела ещё два, после чего с тихим, чтобы не привлечь маму, победным кличем «Ха!» уволокла их к себе в логово — видимо, прятать. Я, с позволения вышедшей в прихожую Екатерины Сергеевны, отправился вслед. Постучав и получив позволение войти в Логово Премудрости.

— Что, тоже воспитывать будешь?

— Нет. Просто узнать хочу, за что ты так сильно ненавидишь бедного Мамонтова.

— Я⁈

— Ну, а кто ему репутацию уничтожает старательно и последовательно?

— Это когда это?

— Да всю осень. Фраза про «кто мамонтёнка обидит — будет иметь дело со мной» — твоя же?

— И?

— Ну, и всё. Какая репутация будет у парня, если его девчонка защищает? Отвечу — никакой.

— Да ладно!

— Прохладно! Вася, у вас свои заморочки, у нас — свои. Ещё одна такая твоя фразочка или выступление в защиту, особенно без спросу, и всё — ему или в другой город уезжать, или вешаться, жизни не дадут!

Я немного, ладно, изрядно преувеличил и приукрасил, разумеется, но не слишком. Однако Василиса всё ещё сомневалась.

— Вася, девяносто девять из ста мужчин вообще не поймут, какая может быть проблема в том, что двое пришли на бал в одинаковой одежде. Более того, сочтут подобное поводом познакомиться поближе. Из вроде как готового понять процента — девять из десяти не увидят трагедии. Так и ты — не видишь очевидного для нас. Его уже подкаблучником считают, а он почему-то не хочет или не может тебе подзатыльник выписать. Стесняется, что ли…

На этой ноте я и вышел из комнаты.

Спросите, откуда такие подробности? Так встретил во дворе двух учениц из Васиного класса, лёгкий подкуп — и девчата, которых и так распирало от новостей и желания ими поделиться, начали выгружать их в свободные уши, только успевай отсеивать зёрна от всего остального.

За столом, когда перешли к десерту, Василиса демонстративно швыргала (вот не могу другим словом назвать это действо) чаем, так же демонстративно несладким. Её мама столь же демонстративно не замечала эту демонстрацию, а сёстры спокойно лопали выставленные на общий стол пирожные из Васиных закромов. Я, если честно, не смог бы. Потому как Василиса сопровождала каждое из них и каждый кусочек таким взглядом, что точно бы подавился. Но у Ириски и Мурки, похоже, был иммунитет, наработанный годами. И если старшая просто спокойно угостилась выпечкой, то средняя так старательно наслаждалась каждым кусочком… В общем, схватка двух артисток, иначе и не скажешь.

Мурлыкин, едва дождавшись окончания ужина, увлёк меня в кабинет. Там, странно хохотнув, он начал так:

— Юра, вы, наверное, будете смеяться, но…

— Опять нужен фургон для служебных нужд?

— Да. Мне уже неловко и затевать такой разговор…

— Василий Васильевич, а ваше ведомство не желает ли выкупить у меня данное транспортное средство?

— Даже так⁈

— Ну, а что? Я всё равно его продавать собираюсь, за ненадобностью. Уже даже определённые шаги предпринял.

— Интересное предложение. Надо подумать и посоветоваться с начальством. Правда, не знаю, как оно выйдет по финансам.

— Я планировал, если не найдётся другого покупателя, продать ближе к лету как дом для путешествий или семейных поездок и выручить за него от пятнадцати до двадцати тысяч. Но, если между нами — всё, что сверх десяти тысяч уже будет в прибыль.

— Ну, если так… Поговорю. А пока, для ближайшей поездки?

— Берите, на тех же условиях что и в предыдущий раз. Только вот ещё: чтобы вода, техническая и питьевая, в баках не испортилась и вонять не начала — неплохо бы сменить и баки почистить, хоть химией, хоть магией. Так фургон с пустыми стоял, но ваши же, наверное, заправляли, когда ездили?