Хищник - "РуНикс" - Страница 7

– И как вы о них узнали?

Данте указал на стоящего рядом мужчину.

– Тристан рассказал мне о них после того, как ты позвонила ему на прошлой неделе и потребовала их вернуть. Мы сочли, что в таких обстоятельствах должны нанести тебе визит.

Она ему позвонила? Морана посмотрела на Тристана Кейна, пытаясь понять, почему он скрывал правду от своего брата. Но ничего не увидела.

Морана усмехнулась, глядя на обоих мужчин.

– И вы правда ожидаете, что я вам поверю? После того, как вы убили Джексона?

– Тебя-то мы не убили, – тихо произнес Тристан Кейн, глядя на нее напряженным, опасным взглядом, от которого у нее по спине побежали мурашки.

Она пыталась думать о нем просто как о Тристане, но не могла. Для нее он не был Тристаном, он был Тристаном Кейном, и мозг стал зацикливаться на этом имени.

Морана выпрямила спину.

– Пока. С чего мне знать, что не убьете сейчас?

– С того, что мы не намерены развязывать войну, – Данте наконец отпустил ее руку и покачал головой. – Хоть наши семьи и ненавидят друг друга, факт остается фактом: мы не можем позволить себе начать войну, при том что назревает внешняя угроза. Джексона убили, чтобы заставить его замолчать. У него в самом деле сложилось впечатление, будто он ведет дела с Тристаном. А твоя смерть, напротив, спровоцирует ненужный конфликт.

В его доводах имелся смысл. Но Морана ни капли им не доверяла. Ее глаза вновь встретились с наблюдавшими за ней голубыми глазами.

– Значит, ты утверждаешь, что кто-то не поленился основательно тебя подставить, вплоть до того, что нанял Джексона, зная, что я выйду на след?

Данте пожал широкими плечами, не сводя с нее глаз.

– Я ничего не утверждаю.

Куда же делись его красноречивые разговоры об убийствах и необходимости все сделать по-тихому? Разъяренная, Морана скрестила руки на груди и заметила, как глаза Данте вспыхнули в ответ. Тристан Кейн ни на миг не отводил от нее взгляда.

Морана по привычке поправила очки на переносице.

– И что теперь? Вы хотите, чтобы мы объединились или вроде того?

– Вроде того, – последовал его очень содержательный ответ.

Звонок телефона нарушил внезапно воцарившуюся тишину, заставив Морану подскочить на месте. Данте достал мобильник, обменялся взглядом с молчаливым Тристаном Кейном и, извинившись, ушел обратно. Как только он повернул за угол, Морана, не удостоив вниманием стоящего рядом с ней мужчину, направилась к воротам, возле которых была припаркована ее машина.

– Тебе правда не стоит уходить, не выслушав нашу сторону, – заметил он, когда она подошла к воротам.

– Не стану, даже если заплатишь мне миллион баксов, – ответила Морана, не сбавляя шага, все ее тело гудело от напряжения.

Девушка уже почти дошла до машины, когда внезапно, безо всякого предупреждения, оказалась прижата к капоту. Мир вокруг накренился, и перед глазами возникло ночное небо, а вместе с ним и лицо Тристана Кейна. Он схватил рукой обе ее руки, подняв их над головой, а вторую прижал к ее животу, не давая сдвинуться с места.

Она дернулась. Он не шелохнулся.

Она заерзала. Он не шелохнулся.

Она стала вырываться. Он не шелохнулся.

Пытаясь высвободить руки из оков на запястьях, Морана извивалась на капоте собственной машины, дрыгала ногами и старалась укусить его за руки, но он молча и неподвижно навис над ней, плотно стиснув челюсти.

– Я хочу прикасаться к тебе не больше, чем ты хочешь, чтобы прикасались к тебе, – грубо процедил Тристан Кейн, овевая ее лицо дыханием и напряженно глядя на нее.

– Да ладно, – съязвила Морана, закатив глаза. – За те два раза, что мы встречались, я так и вижу, как тебе тошно ко мне прикасаться. Прижать меня к плоской поверхности – это прямо-таки отвратительно.

Его глаза вспыхнули, губы искривились в оскале, привлекая внимание к шраму прямо в уголке на нижней губе.

– У тебя нет ничего общего с женщинами, которых мне нравится прижимать. И к ним я уж точно не испытываю ненависти.

– Ко мне ты ненависти тоже не испытываешь, – заметила Морана.

– Нет, – он покачал головой. Его взгляд с каждой секундой становился все жестче, наполняясь решимостью, и он тяжело вздохнул: – Тебя я презираю.

Морана удивленно моргнула, услышав ненависть в его голосе, и нахмурила брови. Она знала, что они были не в восторге друг от друга, но не заслуживала такой ненависти с его стороны. Он ведь даже не знал ее.

– За что? – озвучила она вопрос, засевший в голове.

Тристан Кейн не ответил и наклонился ближе, а от его ледяных глаз по всему ее телу побежали мурашки, хотя руки оставались скованными над головой. Он заговорил низким, волевым голосом:

– Я не убиваю тебя только потому, что не хочу развязывать эту чертову войну. – Его тон заставил ее вздрогнуть. От взгляда мужчины сводило желудок. – Но то, что я не могу причинить тебе вред, не значит, что я не стану этого делать.

Морана посмотрела на него, потрясенная силой его ненависти.

– Ты меня даже не знаешь!

Он молчал долгое мгновение, опуская руку, лежащую у нее на животе, все ниже, и сердце Мораны забилось чаще, когда ее охватила паника. Она стала сопротивляться, и его рука замерла чуть ниже пупка в жесте любовника, а не врага. Тристан Кейн пристально смотрел ей в глаза.

– У меня есть свои люди. Территория, которая принадлежит мне. Никогда в нее не вторгайся, – прошептал он ей в кожу, пригвоздив взглядом и с явной угрозой опустив руку ниже к бедру, отчего у Мораны подскочил пульс. – Помни об этом.

Какая наглость! От возмущения Морана принялась вырываться сильнее, дергая ногами.

– Ублюдок!

Он наклонился ближе, почти касаясь губами ее уха.

– Дикая кошечка.

Раздавшийся неподалеку звук шагов вынудил его отступить. Морана выпрямилась, а на лице Тристана Кейна снова застыла безучастная маска, будто он не наваливался на нее с угрозами и вовсе не был гнусным человеком. Морана встала на дрожащих ногах, ее грудь тяжело вздымалась, а глаза метали в него молнии. Она сжала руки в кулаки, а все ее тело тряслось от едва сдерживаемой ярости.

Данте вышел к ним и, оглядев ее с ног до головы, нахмурился.

– С тобой все в порядке?

Морана почувствовала, как задрожала челюсть, а сердце даже близко не успокоилось. Желание достать пистолет и пристрелить его было настолько сильным, что у нее чуть не подкосились колени. Тряхнув головой, она подняла подбородок повыше, выпрямила спину и сердито посмотрела прямо на него.

– Мне плевать, даже если вы оба захлебнетесь в крови.

Морана открыла дверь машины и посмотрела в глаза мужчины, который в мгновение ока довел ее до такого безумного состояния.

– Держись от меня подальше, черт подери.

Она увидела, как что-то промелькнуло в его глазах, но не отразилось на лице: то, что он успел скрыть, пока она не рассмотрела. Морана отвернулась, села в машину и задом выехала на улицу. Она ни разу не глянула в зеркало заднего вида. Ни разу не позволила себе сосредоточиться на чем-то, кроме руля, который крепко сжимала руками. Ни разу не позволила себе ощутить ничего, кроме стука крови в ушах.

Всему свое время. Настанет и ее час.

Возможно, не завтра. Возможно, и не послезавтра. Но в следующий за ним день. Или в тот, что будет за ним.

Однажды, когда-нибудь – поклялась Морана со всей яростью, пульсирующей в теле, от которой она сотрясалась, пока не перестала чувствовать пальцы оттого, что так крепко вцепилась в руль. С яростью, от которой ее тело пылало как никогда прежде, с яростью, что со стоном искала выхода.

Она поклялась, что однажды убьет Тристана Кейна.

Ей следует рассказать все отцу. Теперь нет другого выхода.

Морана видела, как впереди открылись железные ворота особняка, увидела и сам дом, который ясно вырисовывался на фоне пасмурного серого неба, пряча красные пятна под белой краской. Морана знала: сколько бы раз отец ни велел перекрасить дом, под слоями краски оставались пятна крови; знала об ужасах, что скрывала первозданная белизна. Она выросла в этом доме, как ее отец, а до него и его отец. Дом принадлежал их семье на протяжении трех поколений, и каждый хозяин что-то добавлял этому обширному владению.