Физрук-6: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 29

— Привет! — откликнулся я. — Нормально я себя чувствую.

— Я вчера так испугалась…

Не давая посетительнице продолжить, я взял ее за руку и вывел из палаты. Навстречу нам шла медсестричка. Увидев Вилену, она поджала губки и чинно прошествовала мимо. Странно устроены женщины. Сама замуж собралась, и сама же ревнует. Посетительница не заметила этого, она была поглощена мною. Мы вышли на лестничную площадку, здесь, правда, находилась больничная курилка, но зато и поговорить можно свободно. Лицо Вилены светилось от счастья, что я не только жив, но и вполне здоров.

— Завтра меня выписывают, — сказал я.

— Это прекрасно! — откликнулась она. — Уж лучше я буду за тобой ухаживать.

— Да что за мною ухаживать, — хмыкнул я. — Я здоров как бык. Давай лучше я буду за тобой ухаживать.

— Там будет видно… — сказала Вилена и с улыбкой добавила: — Надеюсь, ты не станешь при каждой нашей встрече прыгать в ледяную воду?

— Во всяком случае, благодаря этому мы перешли на «ты», — ответил я. — Кстати, ты не видела, мальчишка добрался до берега?

— Добрался… Ты бы слышал, как он орал на милиционеров, чтобы они поскорее тебя вытащили. Даже грозился написать самому главному дяде-милиционеру… Ну а потом, когда увидел, как тебя ведут к берегу, убежал.

— Хороший парень. Жаль, не спросил, как его зовут?

— Я спросила. Он сказал, что его кличут Сашкой.

— Выходит — мы тезки.

— Да и оба — героические личности.

— Только этому герою, не мешало бы всыпать по первому числу…

— Я его спросила, зачем он полез на лед. Говорит — за собаченокой.

— Надеюсь, что хоть пса не кличут Сашкой…

Мы посмеялись.

— Я заеду за тобой завтра, — сказала Вилена.

— Ну заедь, возьми мою «Волгу», ключи же у тебя.

— Ключи у меня, но зачем мне твоя машина, у меня есть свои «Жигули». Я лучше возьму одежду твою, если не возражаешь, потому что все, что с тебя сняли милиционеры, я вчера постирала и повесила сушить… Ты мне только позвони. Вот здесь есть номер телефонов, служебного и домашнего. С утра я на работе.

И она протянула мне простенькую визитную карточку — редкое явление по нынешнему времени. Я взял ее и прочитал: «ВИЛЕНА ИГОРЕВНА ВОРОТНИКОВА. ИНСТРУКТОР РАЙОННОГО КОМИТЕТА ВЛКСМ…», ну а дальше номера телефонов.

— Ого, а ты, оказывается, комсомольское начальство… — хмыкнул я. — А я думал, в гороно трудишься…

— Нет, просто в мои обязанности входит курировать общеобразовательные учреждения.

— Если что — взносы я плачу с каждой получки.

— О взносах пусть ваш комсорг беспокоится, — рассмеялась Вилена. — Ну, я побегу. Позвони завтра, как выпишут!

Она поцеловала меня и поскакала вниз по лестнице. Я повернулся было, чтобы вернуться в палату, как меня окликнули. Обернувшись, я увидел улыбающиеся лица своих единственных в Литейске родственников. Ксюша и Володька, нагруженные авоськами, бросились ко мне бегом. Я встретил их и с радостью обнял. Торчать на лестнице мы не стали. В холле как раз выключили телевизор, и зрители разошлись по палатам. Так что можно было спокойно пообщаться с посетителями.

— Да как же тебя угораздило! — накинулась на меня сеструха. — Тетя Феня утром как сказала, что ты в больнице, мы уже и не знали, что думать!.. А она, как назло, не знала, какой у тебя диагноз… Думали, на машине разбился!.. Тьфу-тьфу-тьфу!

Она постучала по перилам.

— Нет, я лишь в речке искупался.

— А я знаю! — подал голос брательник. — Ты Сашку Фимкина со льдины снял, да?

— А-а, так его фамилия Фимкин!

— Это соседкин сынишка, — пояснила Ксения. — Только он-то здесь при чем?

— Да у него Шарик, щенок, на лед удрал, — принялся объяснять Володька, — Сашка за ним, а льдина оторвалась и поплыла… Он сам сказал… Парень, говорит, их с Шариком спас, а сам в воду бултых!.. Ой, извините, Сан Сеич!.. Я ж не знал сначала, что это вы…

— Мы во-первых, не в школе, — напомнил я, — а в-вторых… Ксюша, ты не говорила ему еще?..

— Нет. Ты же сам не велел…

— Ну ладно… Отложим этот разговор… Я завтра выписываюсь. Наверное, еще пару дней пробуду на больничном, так что закатывайтесь ко мне в гости. Володька знает, где я живу.

— Хорошо, — откликнулась сестренка. — Завтра же вечером и закатимся, если не против.

— Конечно — не против, — сказал я. — Мой дом — ваш дом, приходите, когда захочется.

— Спасибо, Саша! — сказала сестра. — И ты к нам заходи в любой момент.

— Обязательно. Тем более, что нам нужно кое-что важное обсудить.

— Звучит загадочно, — улыбнулась она.

А Володька смотрел на нас вытаращенными глазами, ничего не понимая. Впрочем, он был только рад, что мы подружились. Поболтав со мною о том и о сем, брат и сестра Борисовы попрощались и, вручив мне авоськи с гостинцами, покинули больницу. Я притаранил подношения в палату, где соседи и так уже принюхивались к колбасе, которую принесла Вилена. Само собой, я не стал распихивать снедь по тумбочке, а выложил на широкий подоконник. Стола-то все равно в палате нет.

— Налетайте мужики! — сказал я. — На ужин сегодня можно не ходить.

Помимо апельсинов и колбасы, среди гостинцев оказались домашние пирожки, двухлитровая банка солений — помидоры пополам с огурцами и маринованные грибочки. Мужики, видя мою щедрость, тоже не стали жмотиться. Колян выложил на всеобщее съедение вяленого леща, которого сам же и выловил прошлым летом в Проныре, а Кирьян Петрович — домашние котлеты. Не хватало только хлеба и напитков. Старик подмигнул и покинул палату. Через пять минут вернулся, притащил полбуханки черного и чайник.

— Эх, под такую закусочку раздавить хотя бы мерзавчик, — вздохнул Колян.

— Мне-то все едино, — откликнулся Кирьян Петрович, — я пенсионер… Мне без разницы, где в итоге помирать, а вот вас, молодые люди, за нарушение режима турнут, не закрыв больничный, а на работе оформят пребывание здесь, как прогул… Так что потерпите, друзья до воли… Вот лучше давайте чайку. Я попросил Зульфию заварить покрепче, как полагается, а не ту мочу, которую нам обычно подают… Подставляйте стаканы!

Мы с Коляном выставили перед ним все три стакана. Старикан наполнил их бурой жидкостью. Выставил на стол баночку с сахарным песком. Так что пирушка у нас вышла на славу. Больничный ужин мы, само собой, пропустили. Потом пришла медсестра — другая, не Наташа, которая уже сменилась, раздала градусники, пилюли и микстуры. После чего время пошло к отбою. Спасибо Вилене, которая принесла зубную щетку и тюбик пасты. Так что я лег спать, как цивилизованный человек.

Сон единственная, доступная человеку, машина времени, не считая наркоза и комы. Правда, переносит она только в будущее. Я снова проснулся от того, что вошедшая дежурная сестра зажгла свет и сунула мне термометр. Потом пришел черед пить очередную микстуру. Чувствовал я себя великолепно, даже насморк прошел. Ну дома, конечно, порошки попить придется. А заодно и повалять дурака несколько дней, если мне, конечно, продлят больничный.

Забрав градусники, дежурная медсестра предупредила, что скоро обход. Через полчаса в палату снова ворвалась вчерашняя банда в белых халатах. Про меня лечащий врач сказал, что нет смысла держать сего пациента в больнице. Флюорография показала, что в легких никаких признаков обструктивных процессов не наблюдается, ну или что-то в этом роде. Главный для меня вывод заключался в том, что можно продолжить лечение амбулаторно. Главврач кивнул, и весь медицинский кагал перешел к следующему пациенту.

Можно было собирать манатки. Правда, мне и собирать было нечего, кроме высохших и возвращенных санитаркой трусов, зубной пасты и щетки. Остатки продуктов я, само собой, тащить домой не собирался. Пусть мужики доедают. Никого из них выписывать эскулапы пока не намеревались. Когда обход закончился, я выбрался в коридор и попросил у дежурной медсестры разрешения позвонить. Время было рабочее, поэтому я набрал служебный номер товарища инструктора райкома.

— Воротникова, — сурово произнес в трубке голос Вилены.