Физрук-6: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 22

А вот что за мужик торчал рядом с нею — я сразу не узнал. Да мало кто либо узнал сходу, да еще — на «глючной» картинке, которая чуть подрагивала, норовя и вовсе исчезнуть. Ведь со спины мы себя обычно не видим. Да, это был именно я. И что-то втирал девушке, которая меня внимательно слушала и кивала. Я стал прислушиваться к голосам, мысленно регулируя звук. Прежде всего, надо было замедлить его, чтобы собеседники перестали «петь». Пришлось повозиться. Вдруг я услышал фразу, которая прозвучала совершенно четко:

— Вы очень интересный собеседник, Саша!

— Это потому что с вами интересно разговаривать, Вилена, — откликнулся на экране глюковизора я сам. — А давайте продолжим наш разговор в ресторане?..

Что ответила красавица Вилена, я не услышал — изображение вдруг расплылось, а звуки снова начали растягиваться, до полного не различения. Я провалился в сон.

Проснулся от жжения в правом запястье, том самом на котором все еще было кольцо-браслет. Я сорвал его и оглядел кожу на руке. Ни малейшего следа ожога. Выходит, это меня макаровский подарок так разбудил. Очень вовремя, кстати, половина восьмого. Интересный сон мне приснился… Реалистичный такой.

Пора вставать. Пробежка с зарядкой и завтрак. Потом — в школу. Когда я по привычке подогнал «Волгу» к гаражу при школьных мастерских, там меня поджидал трудовик. Мрачный, как туча. Видать, уже знал о вчерашнем. Хотя мы не могли наследить настолько, что за ночь следствие вышло бы на нас… или — могли? В любом случае, мне лучше подождать, что он скажет, прежде чем самому пускаться в откровения. Однако Витек не спешил начинать разговор. Правда, и машину поставить в бокс мне не давал. Торчал посреди дороги, возюкался с замком на уже отпертых воротах.

— Какого черта ты суешь свой нос в чужие дела? — спросил он, когда я вышел из машины.

— Ты о чем?

— Об эксперименте, который проводит по заданию Академии Наук СССР Илга Артуровна.

— Настучала, значит.

— Оставь ты этот уличный жаргон! — поморщился Курбатов. — Товарищ Эглите обязана докладывать обо всех контактах, которые касаются ее работы.

— А о наших с ней контактах она тоже докладывала?

— Нет, пока ты не превысил свой допуск.

— Похоже вы забыли, товарищ майор, что у меня вообще нет допуска, — напомнил я.— Вы же сами решили его не оформлять.

— Тогда — тем более!

— Нет. Не тем более! Пока эти ее опыты над детьми не касались моего класса, я и не лез. А теперь — придется со мною считаться.

— Кретин! — прошипел трудовик. — Скажи спасибо, что я не доложил по команде! Ты что не понимаешь, что если вышестоящее начальство узнает об утечке — весь восьмой «Г» изолируют в специнтернате?

— Кроме меня — никто ничего не узнает, — ответил я. — Если, конечно, вы не начнете финтить. Ленином клянусь, проще включить меня в состав группы, проводящий эксперимент, чем попытаться от меня избавиться.

— Насчет — избавиться — в этом ты ошибаешься, — осклабился он. — Нет ничего проще. А насчет — включения в состав группы… Об этом надо подумать. Только учти, если сверху утвердят, возможны всякие ограничения.

— Ничего, как-нибудь, товарищ майор.

— Что слышно о Сумарокове?

Я знал, что он меня спросит об этом. И я понял, что не хочу докладывать о вчерашнем происшествии. К моему заданию оно непосредственного отношения не имело. Ни с кем из местных воротил мы не встречались, а стучать на человека, благодаря которому я имею теперь полста кусков — совсем уж свинство. Витек смотрел на меня выжидающе. Ждал доклада. Кретин, говоришь? Это мы еще посмотрим, кто из нас кретин… Что я ему мальчик? Пусть своей Фросей помыкает!

— Контакт был, — ответил я. — Я вернул бумажник, который Илья Ильич выронил в прошлый раз в машине.

— И все?

— Нет. Он попросил его отвезти по адресу Садовая восемнадцать.

— Вернулся, значит, пес на свое гноище, — непонятно пробурчал Курбатов. — Ну ладно! Ауфидерзеен, как говорит наш коллега Рунге.

Он, наконец, открыл створку ворот на полную, и я поставил машину в гараж. Выходит, помог вчера снежок. Замел следы. Да и вряд ли кто-то будет всерьез копаться в причинах гибели на дороге трех беглых зэков, к тому же — замаранных в убийстве часового и до кучи в угоне транспортного средства и хищении огнестрельного оружия. Калаш явно не в магазине купили.

Меня сейчас занимал мой вчерашний эксперимент с глюковизором. Правда ли кольцо-браслет показало мне девушку моей мечты или все-таки это был только сон?.. А если — нет? Тогда я знаю, по крайней мере, как ее зовут. ВИЛЕНА… Очень советское имя. Почти как — Эвелина. Сравнил тоже!

Ну хорошо… Имя мне известно, а что еще? Что я вообще видел? Если на самом деле видел что-то реальное?.. Мы стояли, опираясь на какие-то массивные перила… или — на парапет набережной!..

— Александр Сергеевич! — окликнули меня.

От неожиданности я вздрогнул. Ко мне, цокая непомерно удлинившимися в последнее время каблуками, мчалась на всех порах Эва. Легка на помине!

— Где вы бродите! Я везде вас ищу! Комиссия роно приехала!

— Ну приехала, что с того? — спросил я.

— А то, что весь педсостав должен быть представлен товарищам из отдела образования, — назидательно произнесла Царева. — А мне приходится собирать вас по всей школе.

— Я как раз шел в учительскую.

— Вот и славно! А я пока поищу Виктора Сергеевича.

— Он сейчас тоже придет.

Она махнула мне и помчалась дальше. Я двинул в учительскую. Войдя, я обнаружил там только коллег, но гудящих, как растревоженные пчелы. Выяснилось, что комиссия в полном составе заседает в кабинете директора, а нас будут туда таскать по одиночке, как школяров — на педсовет. Сейчас там находилось химичка и ее возвращения ждали, как вестника божьего. Пока я ручкался с мужской частью коллектива и чмокался в щечку — с некоторой, самой симпатичной частью женской, вернулась завуч с трудовиком на аркане. И тут же из приемной показалась раскрасневшаяся Екатерина Семеновна.

— Ну, что там они говорят? — кинулись к ней товарки.

Киреева только отмахнулась, а Эвелина Ардалионовна громко известила:

— Товарищи, минутку внимания! Комиссия не для того проводит индивидуальные собеседования, чтобы его результаты разглашались. Так что будьте благоразумны.

В этот момент в учительскую выглянула Раечка и крикнула:

— Данилов!

И все обернулись ко мне, провожая взглядами, словно я уже шел на эшафот. Отворив дверь директорского кабинета, я увидел затылки солидных дядь и теть в костюмах. Даже женщины были, как мне показалось, в пиджаках, но конечно, это были жакеты. Присутствующие слушали блеяния Пал Палыча, но когда я слишком громко хлопнул дверью, они, как по команде повернулись ко мне. Среди незнакомых лиц я увидел тренера Пирогова, который подмигнул мне и… Ого! Вот так поворот!.Это была она… Прекрасная незнакомка из подъезда, где живут Константиновы! Она-то как здесь оказалась⁈ Девушка смотрела на меня с любопытством, но не более того.

— Познакомьтесь, товарищи! — произнес Разуваев, его командный, обычно, голос, теперь звучал немного оправдывающеюся. — Александр Сергеевич. Наш преподаватель физической культуры.

Я поприветствовал членов комиссии кивком т проговорил:

— Здравствуйте, товарищи.

— Товарищ Данилов не только молодой специалист, но и общественник, — продолжал директор. — Помимо своих непосредственных обязанностей, ведет секцию по самбо, а также, вместе с преподавателем немецкого языка, товарищем Рунге, организовал любительскую киностудию. Снятый ими фильм принят к показу на всесоюзный фестиваль любительских фильмов. Кроме всего прочего, Александр Сергеевич очень ответственный и мужественный гражданин, лично участвовавший в задержании опасных преступников. В общем, я могу долго рассказывать о достоинствах товарища Данилова.

Ну директор разошелся, будто хотел продать меня по выгодной цене. Но чай не на рынке рабов…

— Спасибо, Павел Павлович! — сказала соседка Константиновых. — Нам очень интересно было послушать о достоинствах товарища Данилова. — Она лукаво покосилась в мою сторону. — Теперь предоставьте нам возможность в них убедиться.