Выбери любимый жанр

Мой район! - Гаусс Максим - Страница 11


Изменить размер шрифта:

11

– А давай… – вдруг согласилась она.

***

Уже через полтора часа мы гуляли по Парку Победы.

В этот день Красная была закрыта для прогулок, поэтому нам пришлось перебраться в тот район. Легендарного моста поцелуев, что соединял Кубанскую Набережную и сам парк, еще не было, его построят примерно лет через десять.

Пришлось делать большой крюк и обходить через затон. Дорога через лес была не самой живописной, но вокруг было много прохожих. А вот в вечернее время здесь лучше не гулять – далеко не самое безопасное место в городе.

В парке была представлена выставка военной техники, что когда-то участвовала в Великой Отечественной войне. Да и не только в ней. А еще был довольно крупный музей. Неподалеку протекала река Кубань, по которой туда-сюда плавали теплоходы, катая жителей и гостей города.

Помнится, в двадцать первом веке реку засрали настолько, что в ней запретили купаться. Хотя сотней километров по течению ниже, хитрые предприниматели на побережье вовсю продавали экскурсии на купание в этой самой реке. Несмешной цирк.

Разговор с матерью не клеился, и на то были причины.

С одной стороны, я видел, что ей неловко и даже в какой-то мере стыдно, хотя она и пыталась этого не показывать. Перейти непосредственно к проблеме я тоже не мог, это вызвало бы ненужные подозрения. С другой стороны, вытягивать из нее все по крупице – тоже не дело. Я должен как можно быстрее понять, что произошло. Тянуть сопли нет смысла.

Возможно, кто-то скажет – мол, зачем мне было нужно копаться во всем этом? Проще бросить все и жить новой жизнью. Сложно ответить на данный вопрос, тут большое влияние оказывала внутренняя мораль и тот факт, что все-таки перерождение не прошло бесследно. Чувства сына к матери отразились на подсознании реципиента, а потому в какой-то мере воздействовали и на меня. Я вынужден это принять. Чужие мысли были тесно связаны с моими собственными. Сам того не желая, я постепенно привыкал к тому, что теперь это моя новая жизнь и ее нужно устраивать.

Уйти и жить самому, по своим правилам? Да, пожалуй, так тоже можно поступить, только мне совесть не позволила бы. Этой семье нужна помощь. А сбежать никогда не поздно. Вот только где мне жить? Что есть, как одеваться? В девяностые годы вряд ли кто-то сдаст простому школьнику комнату, а тем более квартиру. Нет, сначала нужно адаптироваться, а уже потом искать варианты как жить дальше.

Когда мы покинули центральную площадь, откуда-то справа маму окликнули:

– Лена! Лена, привет. А ты чего здесь?

Я увидел приближающегося к нам высокого незнакомого мужика. Выглядел тот неприметно, ничем особым не выделялся. Одет вполне себе опрятно, в руке темный фотоаппарат, а на плече сумка.

– Привет, Миша… – ответила мама, поежившись. Очевидно, что она была не очень рада этой встрече. Ей как будто бы было стыдно. – С сыном гуляем вот. Давно уже никуда не выбирались.

– Понятно, – улыбнулся тот. – Рад вас видеть. Привет, Антон!

– Угу… – кивнул я, пожимая ему руку.

– А ты чего в парке забыл? – поинтересовалась Лена. – Работаешь?

– Да на очередной экскурсии вот, фотографирую туристов, – он показал ей фотокамеру. – Слушай! Я давно уже хотел спросить, как там Димка? Уже и не помню, когда его последний раз видел! Вы что, куда-то переехали?

При этих словах мама опустила голову, на что Михаил сразу среагировал.

– Э-э… Лен, что-то не так?

– Миша… Разве ты не знаешь? – спросила мама и на глазах выступили слезы.

– Так! – тот осмотрелся по сторонам, увидел пустую малоприметную лавочку. – Идемте туда. Сядем, поговорим.

Это был мой шанс без неудобных вопросов узнать, что же произошло в семье Барсуковых и почему все сложилось таким образом.

Лавочка разместилась среди каштанов, в тени. Прохожих тут было немного, поэтому можно было поговорить, не рискуя быть услышанным. Судя по всему, разговор предстоял неприятный.

– Рассказывай! – мягко, но настойчиво произнес фотограф.

– Ой, Миш… Даже не знаю, с чего и начать, – Лена покачала головой. – В общем, началось все еще в январе этого года. Дима со службы возвращался, а дело было поздним вечером. Ну и услышал он, как кто-то на помощь зовет. Кричала молодая девушка – ее какие-то сволочи хотели затащить в машину, а там, может, и изнасиловать. А он за нее вступился. Ну, ты ж помнишь, он десантник, все за справедливость и правду боролся. Так получилось, что немного переборщил и сломал одному из них челюсть. Остальные испугались и сбежали. Сначала все было тихо. А потом…

У нее снова потекли слезы.

– Пострадавший оказался сыном важного человека, вроде как из депутатов. Я даже тогда даже фамилии не знала, все так спонтанно и проходило очень быстро. Милиция домой приходила, обыск устроили. Нашли пистолет, хотя я точно знаю, что у него никакого оружия не было. Зачем ему пистолет, если у него на службе табельный есть?! Уверена, что его ему просто подкинули. В присутствии понятых оружие изъяли, ну а потом пошли суды и прочее…

– Погоди, я правильно понял, что Димка в тюрьме? – уточнил фотограф.

Мама быстро и часто закивала головой, затем всхлипнув, схватилась за носовой платок. – Признали виновным. Всю ситуацию развернули совсем иначе. С позором уволили со службы, никто ему не помог.

– Так… – Михаил выдохнул, потрогал вспотевший лоб рукой. – Ну, а вы адвоката нанимали? Бороться пытались?

– Конечно, пытались. Только без толку. Там все схвачено, серьезные люди сидят. Не своротишь.

– Ясно… – выдохнул он. Видно было, что он хотел помочь, да только не знал чем.

Стараясь не подавать вида, я слушал с живым интересом, впитывая информацию как губка. Так как я стоял с краю, чуть позади и сбоку от Михаила, на меня никто не обращал внимания, поэтому я слышал все.

Вот, значит, откуда ноги растут и почему в семье все пошло наперекосяк?

С одной стороны, все ясно. Грубо говоря, отец пал жертвой несправедливости, при этом сражаясь за правое дело. Но даже такое горе не повод, чтобы становиться алкоголиком и намеренно разрушать то, что осталось от семьи. Или это не единственная проблема?

– Да и не только в этом дело… – она тяжко вздохнула. – Все как-то кучей навалилось. Не прошло и двух недель, как меня тоже с работы уволили, и как я ни пыталась устроиться в другие учреждения, меня только медсестрой в поликлинику и взяли. А я ведь хирург, Миш! Хирург, десять лет стажа.

– Да, я помню. Думаешь, это все связано?

– Конечно, связано. В почтовом ящике через какое-то время я нашла письмо, адресованное мне. С угрозами и оскорблениями. Я в милицию его отнесла, а там меня вежливо попросили забрать его и больше с такими вопросами не приходить.

Вон, Антона постоянно хулиганы били, он сам не свой из школы приходил. А ведь у него порок сердца, ему спорт противопоказан.

При этих словах я невольно сглотнул. Так вот почему я дрыщ. Вот почему отец-десантник не сделал из меня бойца. Так, раз со здоровьем такая проблема, нужно в корне менять позицию…

А мать продолжала:

– А еще спустя какое-то время сразу в трех газетах вышли статьи, мол, оказывается, виноват десантник – якобы это он пытался посягнуть на честь девушки, а те отморозки ему помешали совершить задуманное. Сначала я была такая злая – в меня пальцем тыкали на работе и на улице, мол, это ее муж.

– Но была же свидетельница! – рьяно возразил фотограф.

– Та, кого Дима спас, на суде почему-то свидетельствовала против него.

Миша нервно усмехнулся.

– Ее купили. Очевидно же.

– Наверное, ты прав. В общем, с тех пор все в нашей семье пошло наперекосяк. Я так устала уже от всего этого. Стыдно перед друзьями, перед знакомыми и соседями. Перед сыном… Настоящая черная полоса.

– Ма, после черной полосы обычно начинается белая… – вмешался я.

– Спасибо, Антош… – сквозь слезы улыбнулась она.

Вот теперь пазл сложился в более-менее целую картинку. Простое стечение обстоятельств запустило цепную реакцию – а когда связываешься с мразями, у которых много денег, власти и ни капли сочувствия – так и получается.

11
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Гаусс Максим - Мой район! Мой район!
Мир литературы