Разящий меч - Форстен Уильям P. - Страница 46
- Предыдущая
- 46/76
- Следующая
— Шесть поездов, — пробормотал Пэт, глядя на выстроившиеся составы. Дождь лил как из ведра. В первом поезде сидели резервные войска — на случай, если придется прикрывать отступление.
В темноте копошились люди, чинившие рельсы. Пэт взглянул на часы. Шесть часов назад он был в Суздале, а сейчас застрял здесь, посреди пути между Нейпером и линией фронта, всего в пятидесяти милях от цели. Он чувствовал собственное бессилие.
Прозвучал свисток. Пэт открыл окно и высунулся наружу.
— Едут! — завопил он. Вместе с начальником станции они рванулись к двери.
Прибыл первый поезд. На лицах солдат, сидящих в нем, была написана горечь поражения. Следом потянулся второй состав, потом третий.
Пэт снова посмотрел на часы.
— Отправляйте нас! — завопил он.
Прошлепав по жидкой грязи, он добежал до поезда, отправлявшегося первым, взобрался в кабину машиниста и выдохнул:
— Разводи пары!
Прошел шестой состав. С последней платформы спрыгнул Григорий. Увидев Пэта, он помчался прямо к нему.
— Мы еле проехали, — крикнул он. — Не дорога, а черт знает что. Но когда вы поедете, ее уже, наверное, приведут в порядок.
Забирайся! — завопил Пэт. — Покажешь, где что.
Не задумываясь, Григорий влез в кабину и взял кружку горячего чая, предложенную кочегаром.
— Я думал, сам Кесус послал нам этот дождь, — сказал Григорий. — Проклятые аэростаты сразу исчезли. Но эти размывы…
Начальник станции выбежал из здания, размахивая фонарем. Можно было трогаться.
Машинист нажал рукоятку, и поезд двинулся.
— Который час? — спросил Григорий.
— До рассвета полтора часа, — отозвался Пэт.
— Мы не успеем.
— Должны.
Григорий замолчал. Он отвернулся, кружка так дрожала у него в руках, что чай выплескивался.
Рассвета не было.
Тамука недовольно поежился, услышав звуки нарг. Отбросив тяжелое одеяло, под которым от укрылся от отвратительного ливня, от встал. Весь мир стал серым, небо сливалось с горизонтом, на расстоянии нескольких шагов все тонуло в сероватой мути. Под ногами хлюпало.
Он взял седло, которое служило ему подушкой, и закинул на спину лошади, закрепив мокрый ремень под брюхом животного. Потом прикрепил к поясу ножны, водрузил на голову шлем и повесил на плечо бронзовый щит.
Снова завыли нарги. Он повернулся в ту сторону, где, по его предположению, находился восток, и поклонился, прочтя молитву, в которой просил предков благословить новый день. Потом опустился на колени и поклонился на запад — туда, куда уходит солнце и где живут предки.
Из маленькой кожаной сумки он достал кусок вяленого мяса и сыр. Запив скудный завтрак водой, Тамука взобрался на лошадь, морщась от холода.
Он посмотрел на траву. Даже трудно угадать направление. Обычно на рассвете стебли склоняются к востоку, но сейчас, намокнув от дождя, они лежали на земле. Да и солнца не видно. Трудно будет маневрировать, придется ориентироваться по ветру. К тому же в тумане на расстоянии пятидесяти ярдов ничего не видно.
Такого никто не ожидал.
Опять протрубили нарги, и от стоянки кар-карта во все стороны галопом поскакали знаменосцы. Сейчас армия разделится. Половина войска отправится на восток, а другая — на север, покончить с теми, кто попался в ловушку. Там они соединятся с Вушкой и вместе двинутся в леса на северо-востоке, туда, где протекает река.
Вука вышел из шатра отца и молча вскочил в седло. Тамука так же молча направился вслед за ним.
— Передайте, что можно отдохнуть, и сидите тихо.
Ганс слез с лошади. Сквозь дождь и туман он едва различал фигуры солдат, которые уселись прямо в грязь, от усталости даже не замечая неудобства.
Послышался какой-то звук. Ганс попытался определить, откуда он идет, но в тумане это было не так-то просто.
Солдаты стали оглядываться. Звук доносился с той стороны, откуда они шли с самой ночи.
— Пушки, — сказал Инграо, пытаясь определить, где именно стреляют.
В тумане мелькнули тени. Весь мир превратился в размытые картины.
— Что-то движется, — сказал молодой солдат, приложив ухо к земле.
Ганс лег рядом с парнишкой. Он вдруг вспомнил, что индейцы тоже умели слышать стук копыт в бескрайних прериях Канзаса.
— Это лошади, — сказал солдат. Ганс кивнул.
— Да, много лошадей, — подтвердил он.
— Линия не работает.
Ганс посмотрел на телеграфиста, который пытался связаться с товарищами.
Ты послал последнее сообщение?
Тот кивнул.
Ганс взглянул на Инграо. Из всего командного состава, защищавшего линию Потомака накануне, осталось лишь их двое.
— Похоже, их авангард перекрыл пути.
— Мы отрезаны?
Ганс посмотрел на артиллериста и ничего не ответил. Донесся какой-то металлический звук, и он склонился к рельсам.
— Что-то там громыхает, — произнес он задумчиво. Люди, сидевшие вдоль насыпи, уставились на рельсы, словно ожидая немедленной катастрофы. — Прямо впереди. И сзади тоже. Единственный путь, которым мы могли пойти. Но здесь нас так легко настичь.
Листья деревьев затрепетали от слабого ветерка. В утреннем свете Ганс увидел, как вздрогнул стоявший рядом знаменосец. Снова брызнул дождь, и Ганс поежился.
— Становится все холоднее, — шепнул он. — Гроза скоро закончится.
Из кармана он извлек часы и произвел несложные вычисления. В этом мире сутки были на час длиннее, поэтому время приходилось определять иначе.
— Солнце встало примерно час назад.
Он убрал часы и посмотрел на восток. Они должны были забрать их уже час назад. Где их черти носят?
Шесть поездов. Все, что мне нужно, это шесть поездов. К черту оружие и боеприпасы, главное — вывезти отсюда людей.
— Как ты думаешь, мы далеко ушли? — спросил Инграо. Он сгорбился в седле от усталости.
— Трудно сказать. Миль шесть, а может, семь. Заржала лошадь, и Ганс обернулся. На юге мелькнули тени. На секунду показался всадник.
Мерки.
— Мерзавцы, должно быть, ехали прямо за нами, чтобы отрезать от своих. Теперь начнут охоту.
Налетел ветер, раздвинув туман, словно занавес в театре. В нескольких сотнях ярдов вдоль железнодорожных путей скакало пять десятков всадников.
— Они нас выследили, — сказал Ганс. Он встал и взобрался на лошадь. — Будем сражаться прямо здесь! Он сделал знак командирам подъехать к нему, чтобы обсудить план действий.
— Это разведчики; остальные тоже скоро окажутся здесь. Постройтесь в каре — первая бригада с севера и востока, вторая — с юга и запада. Должно быть четыре ряда — первые два будут стрелять с колена, вторые — стоя. Первая бригада Второй дивизии стоит в центре как резерв. Чарли, оставшиеся пушки поставь по углам, а в середину — большое орудие. Солдаты растянуты почти на милю, а нам надо собрать их и построить за несколько минут. Вперед!
Офицеры поскакали, выкрикивая на ходу приказы. Солдаты подтягивались и бегом строились в каре. Номера полков были забыты, все вставали на свободные места и сразу начинали заряжать ружья.
Ганс объехал каре, отмечая позиции и отдавая последние приказания, подбадривая бойцов и ругая замешкавшихся.
Мерки появились из тумана и стали медленно окружать их квадрат.
«Еще пару миль, и мы бы скрылись в лесу, — угрюмо подумал Ганс. — А теперь нас застали на открытом месте». Он посмотрел на север: деревья уже были отчетливо видны. Еще немного, и они успели бы. Он подумал было, не приказать ли ему, чтобы все каре начало медленно передвигаться в сторону леса, но понял, что это бесполезно. Мерки мгновенно уничтожат их. Единственное, что оставалось, — двигаться вдоль рельсов, прорубая себе дорогу.
Опять раздался какой-то звук, и все на секунду замерли. С востока донесся тонкий и далекий свист.
Солдаты радостно загомонили, но тут послышался грохот тысяч копыт, и все снова затихли. При виде ненавистного врага мерки затянули песню.
— Прикройте нас с флангов! Пэт выпрыгнул из кабины паровоза, не замечая свистящих вокруг стрел.
Из двадцати вагонов стали выскакивать солдаты, занимая позиции по обе стороны от железнодорожного полотна. Укрепленная на платформе пушка выстрелила картечью наугад в ту сторону, откуда доносились звуки битвы.
- Предыдущая
- 46/76
- Следующая
