Разящий меч - Форстен Уильям P. - Страница 14
- Предыдущая
- 14/76
- Следующая
— Люди плохо подготовлены, — возразил Ганс, посмотрев на Дмитрия.
— Мы сейчас обучаем почта сорок тысяч человек, — ответил Дмитрий. — В данный момент не более десяти тысяч имеют оружие, расчеты полевых батарей вместо пушек обучаются на макетах из бревен. Седьмой корпус нельзя выпускать в бой еще по крайней мере два месяца.
— Нам не дадут столько времени — вы слышали, что рассказывал Гамилькар, — сказал Эндрю, кивнув в сторону правителя Карфагена. Хотя тот уже немного говорил по-русски, улавливать быструю речь ему было трудно. Но, услышав свое имя, он решил сказать, что думает.
— Через месяц, — произнес он медленно, — когда вырастет трава для лошадей, они придут. Они появятся сразу после следующего полнолуния. У них это называется «праздник молодой травы».
Услыхав о пире в полнолуние, все притихли, вспоминая те подробности, о которых поведал Юрий. Эндрю посмотрел на Гамилькара. Не меньше пятидесяти тысяч его соплеменников умрут той ночью.
— У них есть эти проклятые летающие машины, и они могут следить за нами, а мы нет, — проворчал Пэт.
— Мы вернемся к этому позже, — пообещал Эндрю, надеясь, что Чак сможет высказаться на сей счет определеннее.
Изобретатели, которые ранее так гордились техническим превосходством своей армии, были в шоке, когда выяснилось, что враг создал летающие корабли, которые могут передвигаться по воле человека, не завися от ветра.
В течение всей зимы, невзирая на погоду, воздушные машины мерков, похожие на огромные уродливые сигары, поднимались в небо, наблюдая за постройкой фортификационных сооружений и периодически бомбя Суздаль. Первое нападение, случившееся на следующий день после победы над «Оганкитом», превратило пороховой завод в груду развалин. Последующие налеты хотя и не были столь разрушительны, но тем не менее привели к неприятным последствиям — русские крестьяне смотрели на летающие машины мерков с ужасом. Два таких летающих шара долетели даже до Рима и разбомбили сортировочную станцию, там сгорело множество драгоценных товарных вагонов.
Эндрю откинулся на спинку стула и посмотрел на карту Потомака, расстеленную перед ним.
— Еще что? — снова обратился он к Джону.
— С продовольствием все в порядке. Слава Богу, в прошлом году урожай оказался лучше, чем ожидалось. Из Боба Флетчера получился отличный интендант, надо сказать. У нас имеется запас солонины на три месяца — свинина, говядина и даже это отвратительное сушеное китовое мясо, которое неизвестно за что любят римляне. Сухарей хватит на год. Русь обеспечена продовольствием до нового урожая. До тех пор пока мы будем рядом с железной дорогой, транспортных проблем не возникнет. На сегодняшний день у нас шестьдесят восемь паровозов и приблизительно семьсот вагонов. Можно без особого труда перебросить два корпуса до Рима и обратно. У резервного корпуса поезда стоят под парами, для других корпусов тоже можно в любой момент подать транспорт. Медного провода достаточно, как и цинка для получения водорода, а вот свинец закончился — сейчас используем остатки. Бревна для ремонта основных мостов готовы, так что в случае необходимости починить их можно быстро. Подходят к концу запасы чугуна и стали. Рельсов для укладки маловато, не хватает инструментов, а главное, людей, которые умеют класть рельсы. Запасы селитры для пороха ограничены, на Руси мы использовали уже почти все, и если бы не Рим, не знаю, что бы мы делали.
— Нельзя ли как-нибудь увеличить производство мушкетов? — спросил Ганс, возвращаясь к началу разговора.
Джон покачал головой: — В Риме только начали производить их, к концу месяца они научатся делать по семьдесят пять штук в день. Вспомни, что перед Тугарской войной мы и сами выпускали не больше сотни. Дело в том, что здесь у нас было три года, чтобы научить рабочих производству, а в Риме все приходится начинать с нуля. Получается замкнутый круг: нужно послать как можно больше наших людей в Рим, чтобы научить их, но в то же время, если большинство уедет, здесь будет некому работать.
— Может, послать рабочих с завода? — предложил Калин.
— Мы уже отправили в Рим двести человек, — отозвался Джон. — Если уедет еще кто-то, производительность снизится еще больше.
Эндрю посмотрел на Калина. Тот задумчиво теребил пуговицу на рубахе, как всегда, когда принимал какое-то решение.
— Пошлите еще пятьдесят человек, — наконец сказал он и махнул рукой, отметая возражения Джона.
Юлий, внимательно слушавший перевод Дмитрия, с благодарностью кивнул. Эндрю понимал, что, снизив производство оружия на двести штук в неделю здесь, они столько же получат от союзников.
— Нельзя ли взять людей со специальных проектов? — с надеждой спросил Джон и посмотрел на Чака, который тут же вскочил, размахивая руками, и с жаром принялся защищать свое детище.
— Может, сейчас и кажется, что они понапрасну тратят время, — заявил он, — но это потому, что такие вещи не делаются мгновенно. И только с их помощью мы сможем добиться успеха.
— А что уже удалось сделать? — спокойно спросил Эндрю.
— У нас сейчас всего шесть человек. Генерал Готорн предложил выпустить некоторое количество снайперских винтовок типа уитвортских, и мы этим как раз и занимаемся. Первый экземпляр сделали два дня назад. Он у меня с собой, если хотите, могу показать.
Эндрю кивнул.
Чак тотчас встал и открыл шкаф, в котором хранилось оружие. Оттуда он достал кожаный чехол, чуть ли не любовно положил его на стол и вытащил винтовку.
Пэт одобрительно присвистнул, Ганс встал со своего места, чтобы поближе рассмотреть оружие.
— У нас не было образца, — извиняющимся тоном сказал Чак.
— Отличная работа, — прошептал восхищенно Ганс и протянул руки, чтобы взять винтовку, потом, опомнившись, взглянул на изобретателя. Чак гордо улыбнулся и кивнул.
Ганс поднял длинноствольное ружье.
— Тяжеловато.
— Всего двадцать пять фунтов, — отозвался Чак. — Длина почти пять с половиной футов, ствол — из лучшей стали. В сечении — шестиугольник.
— Что-что? — Калин возбужденно и с любопытством посмотрел на ружье.
Чак взял у Ганса ружье, которое тот выпустил из рук с большой неохотой. Инженер снова положил его на стол и показал Калину:
— Внутри ствол не круглый, а шестиугольный. Вернувшись к шкафу, Чак достал коробку с патронами, обтянутую черной кожей. Открыв ее, он извлек патрон, который по форме напоминал головку болта, только в несколько раз длиннее. Притупленный с обоих концов шестигранник лежал у него на ладони.
— Трудная была работа. Пришлось повозиться с этими шестигранными стволами и пулями для них. Точность должна быть до одной тысячной дюйма. Никогда еще такого не делал.
— Пятьдесят квалифицированных рабочих в течение четырех месяцев возились с одним ружьем, — холодно сказал Джон.
— Мы столько всего узнали, пока работали над ним! — воскликнул Чак обиженно. — Эти пятьдесят рабочих стали инструментальщиками высочайшего класса, если уж на то пошло. Они могут сделать все, изготовить любой инструмент…
— Очень нам это понадобится в ближайшие два месяца! — бросил Джон.
— А как с дальностью стрельбы? — спросил Эндрю ровным тоном.
— Это зависит от стрелка. Нужно, чтобы снайперы потренировались как следует.
Чак показал на оптический прицел, насаженный на ствол ружья.
— Его нужно еще выверять и налаживать — установить шелковые нити для перекрестья в оптическом приборе — дьявольская работа. Я уже отградуировал его — нанес деления, чтобы можно было определять расстояние, потом надо сделать поправку на ветер и влажность. Так что понадобится время, прежде чем эта штука найдет того, кто сможет ею воспользоваться на все сто процентов.
— На старой войне, я имею в виду еще в Америке, — вмешался Ганс, — я слышал, что один из наших снайперов уложил из такой винтовки генерала мятежников на расстоянии мили.
— Старина Джон Седжвик, командир Шестого корпуса, заполучил пулю в голову от вражеского снайпера с восьмисот ярдов, — сообщил Пэт, с уважением поглядывая на предмет спора.
- Предыдущая
- 14/76
- Следующая
