Выбери любимый жанр

Глубокий рейд - Конофальский Борис - Страница 7


Изменить размер шрифта:

7

– Есть связь с «девяткой», – через несколько секунд сообщает радист. – Что писать?

– Пиши. «Я веду бой под плотным огнём, есть раненые, кажется, разбили РЭБ, пошли «крабы». Поддержи огнём. Подпись: «Тридцать первый».

Радист протягивает ему планшет, и сообщение уходит. И чтобы не ждать, он приказывает дальше:

– Выходи на волну степняков, – позывной подсотенного Ефрема, подразделения которого должны были прикрывать Акиму правый фланг, был номер «семь». – Давай седьмого.

– Сообщение от соседей, с «девятки», – произносит радист.

Теперь здесь, у третьего узла, становятся слышны выстрелы. Пока винтовочный стрёкот, значит, «крабы» ещё не подошли на выстрел дробовика. Но урядник на это внимания не обращает.

– Что там с «девятки» пришло? Читай.

– «Вижу, слышу, – зачитывает радист, – поддержу огнём, готовлю группу для помощи. Сообщи, если понадобится. В случае необходимости переходи на открытый канал. Жду. Шестнадцатый».

«Ну вот, от такого сообщения стало полегче».

А радист снова говорит:

– Сообщение от «седьмого».

– Давай.

– «Про вас знаю, веду бой с превосходящими силами, обходитесь пока без меня. «Седьмой». Китайцы степняков промять пытаются? – догадывается радист.

Хорошо, что он не говорит о том, что, промяв степных, НОАКовцы по барханам могут выйти во фланг и тыл их десятому узлу. Там, справа, самые плотные минные поля, но часть мин засыпана песком. А ещё самый крайний узел его обороны, шестой, не отвечает, не выходит на связь. Аким очень хочет знать, что там у Клюева, что со старым казаком, но торопить Самохина не желает. В общем, на данный момент степняки связаны боем, Клюев не отвечает, что с правым флангом – непонятно, и нужно ждать рапорта от Самохина.

– Держись в десяти шагах позади меня, – приказывает Аким молодому радисту, – подготовь открытый канал.

И тут до него доносится неприятный, почти звенящий хлопок.

Таннн…

И свист, а или жужжание осколков. Некоторые большие осколки летят с неприятным, басовитым, рвущим воздух звуком:

Выжжж…

А сам хлопок резкий, очень звонкий. Наушники берегут его уши, автоматически уменьшают звук, но всё равно выходит звонко. Мина сто двадцать миллиметров. Конечно, это не 210-миллиметровый «чемодан», блиндаж, к примеру, минами не разобрать, но их будут сыпать без перерыва. И они тоже опасны. Эти штуки сделаны из самого плохого железа, хрупкого и ломкого, и шрапнель в них увесистая. Если мина бьёт рядом, осколки ломают броню, а человек даже в доспехе запросто получает контузию. И вот ими будут теперь засыпать его позиции как песком. Без конца. Мины дешёвые. И сразу прилетает вторая мина, с небольшим перелётом.

– Радист, уходим, – командует урядник, – быстрее…

Он задирает камеры вверх, шарит в ночной темноте, но не находит дрон. Пыль стоит над позицией. А ещё темно. А эта хрень почти не оставляет теплового следа, тем более она может висеть в паре километров прямо над самой головой. Там её и без пыли ночью не увидать.

А это значит… А значит, РЭБ станция её не глушит.

– Радист, – командует Саблин, не останавливаясь. – Вызывай «сотню». Сотнику пиши.

– Готово!

– Пиши от себя, – уряднику некогда подтверждать сообщение своей подписью, – пиши, что китайцы подтащили миномёты. Бьют по позиции. Мин не жалеют.

– Есть!

– Отправляй и догоняй, – Саблин идёт на четвёртый узел.

[1] Связь прямой видимости.

Глава 5-6

А винтовочный огонь усилился. Теперь треск шёл по всей линии вокруг четвёртого узла. Четверо казаков энергично расстреливали патроны в темноту и пыль, умудряясь находить там небольшие и подвижные цели. Урядник взобрался на ступеньку, выглянул за бруствер в пыльную муть. Посмотрел, как написано было в его картах, в «организованное боевое предполье»… Стал вглядываться, искать камерами в пыли передвижные механизмы, несущие в его сторону запас взрывчатки… Стал прикидывать, далеко ли они прошли и скоро ли забегут в первые полосы минных полей. И…

Пум…

Донеслось до микрофонов на шлеме Саблина. Вдалеке полыхнул и тут же угас в ночи кроткий и быстрый всполох, осветив на мгновение облако пыли. «МПП-44». Самая простая из всех мин, работающая на контакт и вибрацию. Значит, первый робот, несмотря на плотный винтовочный огонь, добежал до первой линии мин. Саблин стал настраивать камеры и наконец начал различать за пылью быстрые механизмы, что ползли к его позициям. Метрах в двухсот от него, ловко перебирая своими «лапами», перескакивал через камни «краб». И чуть левее ещё один, а за ним ещё… Беглого взгляда ему хватило, чтобы насчитать десяток подвижных мин. Все они бежали и бежали в сторону траншей. Ничего другого он увидеть не мог, механизм работал согласно заданной программе, двигался в заданном направлении, находил цель и срабатывал. Конечно, запуская их, НОАКовцы понимали, что добегут далеко не все, а может, и ни один механизм не добежит, но одну из своих задач «крабы» всё равно выполнят.

Пумм…

Ещё один короткий всполох в ночи. Очередной «краб» добегает до очередной мины. А китайский офицер с той стороны уточняет на своём планшете контур минных полей перед позицией противника.

Но и это ещё не самое страшное. Урядник, не оборачиваясь, отдаёт приказ Милевичу, который теперь следует за ним повсюду:

– Радист, двадцать шагов назад.

Он специально говорит это в общий канал связи, чтобы все казаки, уже ведущие бой, знали, что командир рядом.

– Есть двадцать шагов назад, – сразу откликается радист и уходит по ходу сообщения подальше от передовой траншеи.

И почти сразу прилетает первая мина, рвётся с этим своим неприятным звуком, не долетев до позиций казаков, что расстреливали «крабов», метров десять. Те перестают стрелять.

«Первый недолёт… А сейчас прилетит десяток».

Казаки в его взводе опытные, он не видит их, но и так знает, что они сейчас присаживаются на дно траншеи и, скорее всего, снаряжают оружие.

И тут на этот участок одна за другой, с интервалом в десять секунд, начинают падать мины.

Танн… Танн… Танн…

Хоть время по ним засекай. Десять секунд – прилёт, десять секунд… и ещё одна рвётся совсем рядом, почти над головой. А следующая влетает уже к нему и бьёт в стену траншеи в десяти метрах от него, засыпая урядника комьями грунта и песка. А кроме комьев и песка, он получает ещё два осколка. Небольшой прилетел чуть выше «локтя», а вот второй, увесистый такой, сильно ударил его в поножи.

«Только бы не в привод бедра».

Он внимательно следит за сообщениями на мониторе: нет, про выход из строя узлов движения ничего нет. Впрочем, это ещё ничего не значит. Он потом проверит, когда переждёт налёт. А мины всё прилетают и прилетают:

Танн… Танн…

Крупный осколок пролетел вдоль траншеи, кажется, в сантиметрах от микрофонов шлема: фрррррр… И снова…

Танн… Таанн…

Пыль не успевала оседать. Сплошная серая пелена. Аким дважды протирал камеры и считал разрывы… Он думал, что на этот участок обороны упадёт десяток мин… Нет, на это раз всё было всерьёз. Саблин насчитал двадцать два разрыва, прежде чем мины перестали прилетать на передовую траншею четвертого узла.

– Все живы? – спрашивает Аким, вставая и проверяя привод на правой «ноге».

– Казак Уманович, – с видимым трудом отвечает его боец, – ранен.

– Что с тобой?

– Бок, кирасу преломило, осколком… кажется… – глубоко дыша, отвечает Уманович.

– Кровотечение?

– Есть мальца…

– Ельнин, – сразу вызывает Саблин казака, который служит в том же отделении, что и Уманович. – Ты цел?

– Так точно, – отвечает казак; он уже всё понял и добавляет: – Уже иду к Умановичу. Отведу его к санитару.

И тут, после почти стихших шумов, один казак хрипло говорит, вернее, почти кричит, словно напоминает братам, словно упрекает их в их спокойствии:

– «Крабы!» Близко уже… – не сразу Аким узнаёт по голосу обычно уравновешенного казака Сапожникова.

7
Перейти на страницу:
Мир литературы