Королева умирать не желает (СИ) - Тихая Елена - Страница 37

— А зачем мне в охране мужчина, для которого я буду не самой ценной женщиной? Вдруг его жену выкрадут, будут шантажировать, а он и приведёт меня злодеям на блюдечке. Нет. В охране не должно быть семейных. Точнее, не должно быть тех, кого можно шантажировать.

— Вы всегда для меня будете на первом месте, миледи, — опять поклонился он.

— Ой, — закатила я глаза, — пошутила я. Лишать кого-то семейного счастья не собираюсь.

— А вот и зря. Мысль-то была стоящая. Действительно, вокруг вас не должно быть таких людей, — проговорила мадам Олорка.

— Ну начинается. Вся моя охрана состоит из женатых мужчин. Один Ифор исключение. Почему только, интересно?

Ифор отвел взгляд, давая намёк, что разговаривать на эту тему не будет. Неужели он влюбился, а ему отказали? Где эта дура? Покажите мне её. Хотя у всех свои вкусы.

— Расскажите, что Богиня вам сказала? — поинтересовалась мадам Олорка.

— Не здесь. Самой надо сложить картинку.

И вот уже у неё дома я обзавелась ещё несколькими коленопреклонёнными. Вся охрана буквально упала к моим ногам. А я так некомфортно себя чувствовала…

— Встаньте и даже не думайте так больше делать. Мне не по себе от этого, — передёрнула я плечами. — Метку как-нибудь можно скрыть? Не хочу вот такого на каждом шагу.

— Только перчатки носить, — грустно улыбнулась мадам Олорка.

— А зачем её скрывать? Вы теперь говорите от лица самой Богини. Никто не посмеет вас ослушаться. И тем более напасть. Наоборот, не надо её скрывать. Все нападения прекратятся. И даже короли…

— Вот именно этого я и не хочу. Метка останется нашей тайной, понятно? — Я обвела всех взглядом. — Её я буду использовать в крайнем случае. А пока пробуем решить проблемы своими силами.

Пересказ слов Богини вверг окружающих в задумчивость. Потому что были одни намёки и никакой конкретики. Непонятно, что за наказание, когда оно будет, как мы о нём узнаем, кто меня пытается убить, зачем, какие две страны готовятся нас захватить? Вопросов стало больше обычного. А еще нужно было торопиться. Что нужно ускорить?

Я склонялась к тому, что нужно усилить подготовку к войне. Армия подчиняется министру обороны и королю Фросту. И если угроза все ещё есть, то они либо о ней не знают, либо плохо подготовлены.

— Нужно просто сказать Его Величеству Фросту о предупреждении Богини, — высказался один из охранников. — Показать метку, если не поверит.

— Ты забыл, что метка — это крайний случай. Тем более что в таком случае придётся метку показывать и министру обороны, а там и всем. И враги внутренние лягут на дно, — отвергла я его идею, а потом добавила: — Богиня ещё и присмотреться к мужьям велела. — Мужчины криво заулыбались. Я же лишь глаза закатила.

— О чём вы подумали? Моя смерть пока выгодна только королям, то есть моим мужьям. Богиня велела присмотреться, не уточнив, по какому поводу. Так что именно они о метке и не должны узнать.

Мужчины виновато опустили глаза. Я лишь вздыхала. Мысли метались в голове испуганными зайцами, не желая запрыгивать в клетки.

— Давайте обдумаем всё это позже. Надо с мыслями собраться, — проговорила я. — Тем более мне завтра в «Три дороги».

После моих слов Ифор застонал. Ему категорически не нравилась моя идея внедрения к убийцам. Но хочет он того или нет, а охранять меня придётся.

— Вы так и будете теперь разъезжать? Хвастаетесь каретой? — Конечно, мне навстречу попалась графиня Цулако.

— Мне есть чем похвастаться, — мило улыбнулась я. Графине оставалось только губы поджать.

Пока графиня гуляет, все-таки решила нанести визит Фросту. Возможно, у нас удастся хоть какой-то разговор?

Постучалась в кабинет, и меня даже пригласили. Да мне повезло! Фрост был один, занимался документами. При виде меня дернулся, но движение было рваным, так что не понять, хотел ли он встать или отшатнулся от меня.

— Добрый вечер. Мы можем поговорить?

— Можем, но недолго. Дел полно.

— Понимаю. Я не займу много времени, — согласилась я с ним, а сама задумалась: а что же из всего перечня проблем мне важнее? Фрост молчал, а я собиралась с мыслями.

— Мне сообщили, что у нас есть враждебно настроенные соседи, но не уточнили, какие именно. В свете последних событий мне не хотелось бы по неосторожности снабжать такие страны.

— Кто вам такое сказал? — нахмурился Фрост.

— Слухи. Чуть ли не войны боятся. Но это ведь неправда? Вы же занимаетесь дипломатией в нашем государстве и не допустите войны?

— Не всё зависит от меня. Намерения правительств других стран мне также не известны. Политика такова, что заверять тебя могут в вечной дружбе, а сами точить нож за спиной.

— И тем не менее. Должны же быть подозрения, донесения шпионов, ещё какие-то подтверждения или опровержения их действиям.

— Вы решили сунуть свой прекрасный носик и в политику? Вам мало славы изобретательницы?

— Я не искала никакой славы. Это случайно вышло, — поджала я губы, понимая, что никакой толковой информации он мне давать не собирается. — Так все-таки, есть ли страны, с которыми мне не стоит даже вести переговоры?

— Может быть, вы оставите внешнюю политику нам? Вы все-таки в ней ничего не смыслите. И я бы вам не советовал вообще заключать соглашения с другими странами без нашего участия. Обманут же.

— Я вас поняла и подумаю над советом, — начала я, но меня перебили:

— Подумайте. И если у вас всё, прошу меня извинить. — И демонстративный взгляд на бумаги. Меня только что опять выставили. Ну что ж. Если он не желает идти на контакт, будем решать проблемы своими методами. И не говорите мне потом, что я не пыталась.

А наутро ко мне в новый кабинет прибыла мебель. Конечно, это была мебель, изготовленная моим мастером. Такая не навязчивая реклама. Хотя кто ко мне ходит? Тем более в кабинет. Да неважно…

Вместе с мебелью приехали и сами мастера: Шанир и Васик, который значительно изменился. Мальчик подрос, окреп и повеселел.

— Просим прощения за беспокойство, но Васик уж очень хотел сам вручить вам подарок, — извинялся Шанир.

— Что вы, какое беспокойство? Я рада вас видеть. Вы такую красоту для меня сотворили, что слов нет, — обводила я взглядом уже установленные шкафы и рабочий стол. Сейчас еще стулья и диванчик принесут.

— Вы в нас поверили, мы не могли вас подвести, миледи, — улыбался Шанир. — Васик.

— Миледи, — очень тихо произнес парень, — я знаю, что девочкам дарят цветы…

Дальше он не успел ничего сказать, я расплакалась и обняла его. Этот мальчик не говорил совсем, когда мы его нашли. Его считали немым. А он заговорил. Отогрел его Шанир, такой с виду суровый мужчина оказался добрее родной матери. Это печально и радостно. Я была так счастлива за мальчика, что я уже всхлипывала.

— Миледи? — ломким голосом спросил он. — Я обидел вас?

— Что ты, Васик! Я так за тебя рада. Ты заговорил, заговорил! — пыталась успокоиться я. В дверях я заметила мадам Олорку, которой шёпотом что-то говорил Ифор. Хотя почему что-то? Он явно объяснял мою реакцию. Вон и суровая мадам пытается не расклеиться.

— Да. Вы примете от меня цветы?

— Где же ты нашёл зимой цветы? — удивилась я, глубоко вздыхая и вытирая слёзы.

— Нарисовал. — Меня одарили такой лучезарной улыбкой, что я чуть не расплакалась вновь. Шанир махнул рукой, и двое дюжих мужиков внесли большую картину, накрытую тканью. Мальчик сам подошёл к картине и сдёрнул ткань, внимательно меня рассматривая. А я…

У меня не было слов. Вот это мужчина вырастет. Как же он будет ухаживать за своей женой, если мне сейчас такую красоту дарит! Вопросом, где деревенский мальчик мог видеть такие цветы, не задавалась.

На картине была изображена клумба со множеством цветов, да такая, что ландшафтные дизайнеры моего мира нервно курят в сторонке. От края к центру цветы менялись и явно были выше. С самого края цвели кудрявые фиолетовые цветы, за ними шли пышные синие бутоны, нежные мелкие голубые цветочки перемежались с крупными зелёными листами, желтые крупные колокольчики возвышались над ними, оранжевые цветы, больше похожие на наши ромашки, окружали просто гигантский один-единственный бутон розы. Кроме цветов и сама клумба была прорисована так, что каждый камешек был виден. А вот за клумбой нарисована вполне узнаваемая стена моего замка в графстве. Прямо захотелось иметь такую клумбу еще и в натуре.