Волк 5: Лихие 90-е - Киров Никита - Страница 1

Выстрел оглушил, но звон разбитого стекла я всё равно услышал. Обрез вдребезги разнёс витрину со сладостями, которая стояла позади меня, и осколки посыпались на пол. В ушах всё ещё звенело, а тонкий визг продавщицы будто вгрызался в мозг. Левое ухо онемело, такое ощущение, будто кто-то крепко сжал мочку пальцами и не отпускал.

Женя начал подниматься, но скривился от боли и сразу опустился на колени, роняя газовый, который держал в руке. На пол капнула кровь.

Бандит, который выстрелил, на секунду опешил, но раскрыл обрез, выбрасывая две латунные гильзы. Обе упали на пол, но звука я не услышал. Второй бандит, прыщавый, замер у кассы. Такого исхода он явно не ожидал.

Я поднялся. Перезарядит, добьёт точно. Сразу рванул вперёд, едва не споткнувшись, и ударил кулаком, вкладывая вес. Попал вооружённому обрезом в лицо, и сильно. Тот выронил так и не перезаряженный ствол. Сразу добавил ему пинок по ноге и нанёс ещё один удар кулаком, правым прямым в голову. Задел челюсть, отбивая пальцы, но боли не почувствовал.

Ещё один удар, и я опрокинул его на витрину с сыром и колбасами. Бандит стукнулся затылком, застонал и сполз на пол, кепка свалилась, из носа полилась кровь. А я накинулся на второго. Не знаю, есть ли у него ствол или нет, но рисковать не хотел. Просто бил двумя руками по очереди, не жалея, пару раз добавив коленом.

Продавщица орала, кто-то матерился, и я не сразу понял, что это я сам. Прыщавый ушёл в нокаут и сполз на пол. Я пинком отбросил обрез от второго, посмотрев, что он всё ещё в отключке, и склонился над Женей.

Тот выдохнул. Кровь бежала по ноге и из правого плеча. На его новенькой спортивной куртке было несколько новых отверстий. Кажется, часть дроби ушла в витрину, разлёт большой, но всё равно часть досталась Жене. А если бы не толкнул, всё это получил бы я. И тогда бы точно мне бы пришёл конец, у меня-то бронежилета не было.

– Ох, Волк, – простонал Женя и сплюнул на пол. – Куда мне прилетело?

– Тебя в плечо попали. И в ногу.

– Мать её, – он поморщился. – А в грудь будто кувалдой саданули… Походу, хана мне, Волк. Допрыгался, кхе, – Женя сплюнул снова.

– Хорош паниковать, Женька. Прорвёмся.

– Да я угараю, ты чё? Кхе! – он хрипло засмеялся. – Всем назло прорвёмся, братан. Броник-то хороший оказался. Фсбшники для себя, походу, покупали. Просто, сука, болит-то как.

Продавщица, которую ударили, кричать перестала, теперь просто плакала, спрятавшись где-то за кассой. А в магазин забежала Тамара. Едва думал, что она начнёт кричать в панике, как она посмотрела на всё это и сразу бросилась в подсобку.

– Позвоним сейчас в скорую! – сказала она.

– Пока приедут, – сказал я, осматривая Женю. – Увезу сам.

Кажется, несколько дробинок попали ему в плечо, надо вытаскивать. Тонкий чёрный броник под курткой целый, но я его расстегнул и проверил, что под ним. Сила удара-то всё-равно никуда не делась, а это для организма хуже всего. Несколько смятых дробинок покатилось по полу. Но крови на торсе нет, только синеющий отпечаток от сильного удара. Надо везти в больницу. Но вот что делать с этими двумя?

– Я позвонила, – Тамара склонилась рядом со мной. – Бензина у них нет, не поедут. Но там сейчас эти приедут…

– Да я увезу сам, – я посмотрел на Женю. – Лёд бы тебе приложить, старик. Есть лёд у вас, Тома?

– Там пельмени есть, – заплаканным голосом сказала продавщица, выглядывая из-за прилавка. Верхняя губа распухала. – Замороженные.

– Сука, – Женя затрясся от смеха, но сразу сморщился от боли. – Как представлю, что сдох с пельменями в обнимку. Дайте хоть мороженого лучше. А я-то думал, меня насквозь пробило, зараза какая, а тут просто синяк. Хотя ребро походу сломало.

– Макс, так у тебя тоже кровь! – сказала Тамара испуганным голосом, когда подошла ко мне с другой стороны. – Ухо-то у тебя! Крови столько!

– Ерунда. Притащи перекись и бинт, Женю смотаем и повезу.

Перемотали ему плечо и ногу, а мне просто полили ухо перекисью. Вспомнил про отморозков, так что просто между делом перемотал им руки скотчем. Как раз начал очухиваться прыщавый, но добавить ему я не успел. Снаружи послышался звук тормозов, и вскоре в зал влетели два типа в спортивных костюмах и кожанках поверх. Прибыли во всеоружии, у одного ТТ, у второго ремингтон, как у меня, только без приклада, с пистолетной рукояткой и с укороченным стволом.

– Вы на кого наехали? – вскричал один и огляделся. – А кто наехал-то?

– Это они, – Тамара и продавщица пальцами показали на побитых, лежащих рядом. – Они напали. И в ребят выстрелили, там раненый.

– В больничку его надо, – один из братков склонился над нами. – Я Студенту передам, что так вышло.

– Уже повёз, – я склонился над Женей. – Придётся тебя тащить.

– Да сам я дойду, – он вцепился мне в руку и поднялся. – Подмогни только немного, и всё, дойдём.

Он опёрся на моё плечо, и мы вдвоём вышли, пока Тамара открывала нам двери. Братки остались разбираться с теми отморозками, но они меня не интересовали. Ещё появилась боль в раненом ухе и отбитых кулаках, а ещё ныла коленка, которой успел где-то удариться. Но это мелочи.

– Я вовремя, – с заднего сидения промычал Женя. – А то бы ты получил заряд свинца в брюхо. От такого бы даже броник бы не спас, это точно. Тут даже так, сука, как гвоздей забили, сука. А если бы в упор, в пузе бы всё в фарш перемешалось.

– Отдыхай, брат. Почти приехали.

– Только под нож меня не ложи, – попросил он.

– У тебя там дробь в плече, надо доставать. Терпеть же не будешь.

– Не-не, только не под нож.

– Не спорь, Женька. Так лучше. И заодно посмотрят, что внутри ничего не повредилось. Это же хуже всего.

Повезло, что сегодня дежурил тот самый Руслан, который приходил устраиваться к нам вчера днём. Он и подсуетился, сразу кинувшись помогать. Помогли перетащить Женю на носилки и утащили, потом занялись мной.

Одна дробинка порвала мне мочку уха, так что ранку прочистили и наложили шов. Само ухо опухло и теперь ныло при каждом движении головы. А Женю отправили на операцию, доставать дробь из руки и ноги. Лишь бы хватило одного раза.

* * *

– Ну что там, доктор? – спросил я у усталого толстого мужика с большими мешками под глазами. Я и сам чувствовал себя таким же помятым, не спал уже больше суток.

– Могу сказать только близким родственникам, – бросил он.

Я перегородил ему дорогу и сунул в кармашек зелёную купюру. Тот поморщился, но остался поговорить.

– Нет у него родственников, – сказал я. – Бабка в прошлом году померла и всё, он один остался. Только друзья у него остались. Ну и что там с ним?

– Всю дробь из плеча достал, – доктор выдохнул. – Из бедра тоже. В тело не проникло. У него бронежилет был?

– Да.

– Это спасло, но всё равно сильный ушиб, ребро сломано. Если бы стреляли ближе, этого бы хватило, а так повезло. Ну и раз это огнестрельная рана, я вынужден сообщить в милицию, – он с опаской посмотрел на меня.

– Само собой. Такая работа. Спасибо вам, доктор.

Я отошёл и уселся в коридоре. Скорее всего, опер придёт утром, и лишь бы это не был Савватеев.

Может, позвонить Ремезову, чтобы подсуетился и от нас отстали? Посмотрим. Пока же сгонял в круглосуточный комок у больницы, купил апельсинового сока и сникерс. Ну и позвонил нашим, чтобы тащились сюда.

С палатой получше снова пришлось договариваться. Не знаю, сколько Женя тут пролежит, ведь ему ещё надо отходить от наркоза и делать все эти перевязки, а сломанное ребро заживёт и дома. Прошёл к нему, накинув по пути на плечи белый халат, и уселся у кровати. Соседей у него пока нет, все остальные койки свободные.

– Волк, – слабым голосом простонал Женя, услышав меня. – Прикрой шторки, слепит.

– Тут нет штор, Женя. И солнца нет.

– Так это меня кумарит от наркоза, – промычал он. – Не отошёл ещё.