Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ) - Маккаммон Роберт Рик - Страница 43

Так и случилось. Он услышал резкий звук выстрела. Тело Адама вздрогнуло и замерло. Руки, обхватившие его шею, словно окаменели. По шее и спине Майкла поползла теплая влага. Майкл понял, что пуля попала Адаму в голову. Он полз вверх по колонне с мертвецом, прикованным к его спине. Он перекинулся через балкон верхнего яруса, и тут вторая пуля раздробила позолоту в десяти сантиметрах от его правого локтя.

— Вверх по лестнице! — услышал он команду гестаповца. — Живо!

В ложе, куда попал Майкл, никого не было. Он затратил несколько секунд, пытаясь оторвать от себя Адама; два его пальца, скрюченные на груди Майкла, отлетели, как сухие сучья, но остальные не поддавались. Майкл выбрался из ложи в холл, от которого ответвлялись коридоры, покрытые темно-красным ковром.

— Сюда! — раздался голос слева.

Майкл повернул направо и, шатаясь, пошел по коридору. Труп висел у него на спине; носки ботинок Адама волочились по полу, на ковер капала кровь. Майкл остановился, пытаясь стряхнуть тело, но понял, что зря тратит силы. Труп висел на нем, как сиамский близнец.

Над плечом Майкла взорвался светильник, который держала Диана, и, обернувшись, он увидел двух солдат с винтовками. Он попытался достать свой пистолет, но мертвая хватка Адама не дала ему это сделать. Сзади раздавались голоса немцев, словно лай собачьей своры. Теперь вес Адама казался ему непомерным бременем, но он заставил себя бежать.

Впереди была украшенная херувимами лестница, которая вела вверх. Майкл направился к ней и вдруг почуял горький запах незнакомого пота. Немецкий солдат с пистолетом шагнул вперед из арки слева.

— Руки вверх! — скомандовал он.

Майкл лягнул солдата в правую коленную чашечку и услышал, как треснули кости. Пуля пистолета попала в потолок. Немец, с лицом, искаженным от боли, отступил назад, но пистолета из рук не выронил. Майкл ухватил немца за запястье. Вторая пуля просвистела у щеки Майкла. Немец попытался ткнуть пальцами в глаза Майкла.

— Я его взял! На помощь! Я его взял! — кричал он.

Даже с раздробленным коленом, солдат не сдавался. Они боролись за пистолет. Солдат ударил Майкла в челюсть, но Майкл не отпустил его руку с пистолетом. В ответ Майкл выбил немцу два зуба, и тот замолчал. Немец ухитрился ударить Майкла коленом в живот. Майкл с Адамом, висящим у него на спине, отлетел назад и услышал, как череп Адама треснул, ударившись о мраморную стену. Солдат, удерживая равновесие на одной ноге, поднял «люгер».

И тут Майкл увидел, как за немцем мелькнуло что-то темно-синее. В тело немца вонзился стилет. Немец задохнулся и, выронив пистолет, свалился на пол.

Габи моргала, ошарашенная представившимся ей зрелищем; Майкл — с окровавленными волосами и запекшейся кровью на лице, и труп — с открытым ртом и с кровавым месивом вместо головы, намертво вцепившийся в Майкла. Ее тошнило. Она подняла пистолет окровавленной рукой. Майкл поднялся.

Из глубины коридора раздался мужской голос:

— Гессен! Где ты, черт тебя возьми?

Габи попыталась помочь Майклу разомкнуть руки мертвеца, но тут послышался топот приближающихся ног. Единственный путь — вверх по лестнице. Вес Адама казался теперь Майклу невыносимым. Поворот лестницы вывел их на площадку перед дверью. Когда Габи отодвинула задвижку и открыла дверь, на них пахнул ночной ветер Парижа. Они поднялись на крышу Гранд-опера.

Носки башмаков Адама скребли по крыше. Майкл тащился за Габи. Она обернулась и увидела фигуры преследователей. Она знала, что есть и другие пути вниз, но долго ли перекрыть их все? Она побежала бы вперед, но силы Майкла были на исходе, он сгорбился от усилий.

— Уходи! — сказал он. — Не жди меня!

Она ждала с бьющимся сердцем, следя за бегущими солдатами. Вот они на середине крыши, откуда сверкающий город виден во всем своем великолепии. Над ними нависала статуя Аполлона, с нее взлетели голуби, когда они подошли ближе. У Майкла подгибались ноги, он не поспевал за Габи. Он остановился, оперевшись телом Адама о пьедестал Аполлона.

— Уходи! — сказал он Габи, когда она остановилась. — Ищи дорогу вниз.

— Я не оставлю тебя, — сказала Габи, глядя на него сапфировыми глазами.

— Не дури. Сейчас не время препираться! — Он слышал, как перекликались преследователи.

Майкл сунул руку в карман пальто — не за «люгером», который был недоступен из-за мертвой хватки Адама, а за часами с капсулой. Он нащупал часы, но не мог заставить себя их вытащить.

— Уходи, — сказал он ей.

— Я не уйду, — сказала Габи. — Я люблю тебя.

— Нет, Габи. Ты любишь только минутную память. Ты ничего не знаешь обо мне, да и не захотела бы знать. — Он посмотрел на фигуры солдат в тридцати метрах от них. Фигуры Майкла и Габи не были видны в тени статуи Аполлона. Часы тикали, и время убегало. — Не губи свою жизнь. Ни для меня, ни для кого, — сказал он.

Габи колебалась. Майкл видел напряжение на ее лице. Она взглянула на подходящих немцев и затем снова на Майкла. Может быть, ей в самом деле была дорога минутная память, но что такое жизнь, как не память о проходящих минутах?! Майкл достал часы и открыл крышку. Капсула была на месте.

— Ты сделала что смогла, — сказал Майкл. — А теперь уходи. — И он положил капсулу в рот.

— Вот они! Сюда! — закричал один из немцев.

Раздался выстрел, и пуля выбила искру из ноги Аполлона.

Майкл Галлатин задрожал и упал на колени. Он посмотрел на Габи; на лице его блестели капли пота.

Она не могла смотреть, как он умирает. Еще одна пуля просвистела так близко, что Габи не выдержала. Она глядела на Майкла, слезы катились у нее из глаз; она побежала и в пятнадцати метрах от Майкла наткнулась на ручку люка. Она открыла люк и взглянула на лестницу, потом назад, на Майкла. Его окружили фигуры солдат, у них был вид удачливых охотников. Она ступила на лестницу, и люк закрылся за ней.

Шесть солдат и три гестаповца окружили Майкла. Тот из них, кто застрелил Адама, сказал со злобной усмешкой:

— Теперь ты попался, скотина.

Майкл выплюнул пилюлю, которую держал во рту. Под трупом Адама его тело задрожало. Агент гестапо нагнулся над ним, когда Майкл начал превращение.

Это было — как выход из убежища в вихревой поток, и, после того как решение принято, его было трудно повернуть назад. При смене облика он непроизвольно застонал.

Рука гестаповца повисла в воздухе. Один из солдат рассмеялся.

— Он просит пощады, — сказал он.

— Вставай! — заорал гестаповец. — Вставай, скотина!

Стонущий звук изменился. Он уже не был человеческим, в нем слышалось нечто звериное.

— Принесите фонарь! — заорал гестаповец; он не понимал, что происходит с этим человеком, который скрючился перед ним, но ему хотелось быть от него подальше. — Эй, кто-нибудь! Принесите фонарь…

Раздался звук разрываемой ткани и треск хрустящих костей. Солдаты отступили назад. Усмешки превратились в гримасы. Один из солдат достал карманный фонарик. Гестаповец попытался его включить. Что-то перед ним колыхалось под грузом мертвого тела. Его руки тряслись, и ему никак не удавалось нажать на кнопку фонаря.

— Проклятье! — закричал он, и тут фонарь зажегся.

От того, что он увидел, у него перехватило дыхание.

У исчадия ада были сверкающие зеленые глаза и гладкое мускулистое тело, покрытое черной шерстью с проблесками седины. У него были белые клыки, и оно двигалось на четвереньках.

Зверь мощно встряхнулся, руки мертвеца сломались как спички, и его откинуло в сторону. Одновременно он избавился от человеческой одежды: окровавленного серого костюма, белой рубашки и галстука, разорванного воротничка, белых носков, ботинок, а также от «люгера» в кобуре. У зверя было более грозное оружие.

— О! Мой… — Но гитлеровец не успел обратиться к своему святому; Гитлера здесь не было, а Бог знал, что такое справедливость. Зверь прыгнул, и его челюсти сомкнулись на глотке гестаповца.

Все, кроме двоих, с воплями пустились в бегство. Один солдат, потеряв голову, побежал к кромке крыши и с воплем полетел вниз. Второй гестаповец, герой из дурачков, поднял маузер. Гипноз сверкающего взгляда зеленых глаз задержал его на полсекунды, и этого было достаточно. Зверь разорвал когтями его лицо; убегающие в ужасе солдаты услыхали предсмертный вопль гестаповца. Двое упали. Майкл, пробегая мимо них, увидел, что один — мальчишка лет семнадцати — с гримасой ужаса на лице тянулся к винтовке. «Мальчишка, — подумал Майкл, — развращенный винтовкой в руках и гитлеровской книгой «Майн кампф»!» Майкл походя прокусил ему кисть, чтобы лишить его возможности баловаться оружием. Мальчишка заорал и замахал руками. Майкл отвернулся и спокойно погнался по крыше за другими.