Звенья одной цепи (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 10

На берегу, в отдалении от кромки воды, на грунтово-песчаной дороге стоял небольшой кургузый тупорылый грузовичок, неизвестной мне марки и модели. Кто-то сидел за рулём, но кто, отсюда мне не было видно.

Янко махнул рукой в сторону машины и бросил мне на прощание:

— Късмет! (болг. Удачи тебе!)

Я не понял, но по смыслу и интонации было похоже на пожелание удачи, типа «всего хорошего!»

— Благодарю! — ответил ему я.

Он кивнул, и отчалил от берега. А я пошёл в направлении грузовика.

27 июля. 1974 год.

НРБ. Българево.

Тот, кто сидел за рулём машины, казалось, никак не реагировал на происходящее. Он вообще не шевелился. Лица издали не было видно. Да и что там можно разглядеть, если на голове водителя красовалась шляпа, а его лицо, чуть ли не по самые глаза заросло бородой. У меня даже закралась крамольная мысль: «А жив ли он там?»

Я постарался оглядеться по сторонам, подозревая скрытую засаду… Но, нет… Кругом было пусто и тихо. Легкий ветерок колыхал невысокую траву. Грунтовая дорога просматривалась в обе стороны на километр, как минимум. Если кто-то где и притаился, то либо за грузовиком, либо под грузовиком. Я попытался заглянуть под машину… Пусто… В кузове лежали какие-то мешки.

Будь, что будет. Я сделал несколько последних шагов и распахнул дверцу машины с пассажирской стороны.

Вот тут всё и началось.

Бородатый человек в шляпе дёрнулся, встрепенулся, и как потом оказалось… проснулся…

— А⁉ Какво? Кой е там? Александър? (болг. А⁉ Что? Кто здесь? Александр?)

— Да, дядя Радко.

— Какъв дядо съм за теб, момче? Аз още нямам внуци. И моят син е все още толкова стар, колкото теб. Качвай се в камиона! Да продължим напред! (болг. Какой я тебе дед, парень? Уменя ещё нет внуков. А моему сыну пока лет, как тебе. Садись в грузовик! Поедем дальше!)

Я ни хрена не понял, но по жесту его руки, предположил, что он предлагает мне сесть в кабину, что я и сделал. Водитель повернул ключ в замке, а машина сразу же завелась. Мы уже тронулись с места, а Радко всё продолжал ворчать в полголоса.

— Дядо… Ще кажеш същото… Още съм далеч от дядо си. (болг. Дед… Скажешь тоже… Мне ещё до деда далеко.)

Как мне кажется, я сказал, что-то не то… Быстро проанализировав все три сказанные мною слова: «да», «дядя» и «Радко», я понял, что это слово «дядя». Откуда же мне было заранее знать, что по-болгарски оно означает «дед».

Васин мне сообщил, что конечная точка моего путешествия — это Соединённые Штаты Америки, но маршрут со всеми его подробностями мне был неизвестен. Сейчас я уже примерно понял, что следующим этапом будет Югославия. Знать бы заранее, я бы хоть несколько расхожих разговорных выражений выучил бы на языках тех народов, через земли которых будет пролегать мой путь. А то скажешь кому-нибудь «спасибо», а он обидится…

Буквально через несколько километров показалась какая-то деревенька. А может село или посёлок. Хрен его знает, как тут у них это тут называется. Радко показал на дома, мимо которых мы проезжали и сказал:

— Българево. (болг. Болгарево)

Ну, что я ему могу ответить?

— Да я уже понял, что Болгария.

— Не точно. Всичко това е България, а селото се казва Болгарево. (болг. Да, нет. Всё это кругом Болгария, а село называется так — Болгарево.)

Из всей его эмоциональной речи, я понял только одно, что Болгария и Болгарево — это не одно и то же.

— Я понял. Всё кругом — Болгария, а деревня — Болгарево.

— Да разбрах? Много добре! Трудно ми е да говоря с теб. Не разбирам руски. (болг. Понял, да? Молодец! Мне трудно с тобой разговаривать. Я по-русски не понимаю.)

— А я по-болгарски ничего не понимаю.

— Е да. Тогава е по-добре да не чатите по пътя. Спи, ако искаш. Имаме още много да извървим. (болг. Ну, да. Тогда лучше и не болтай по дороге. Если хочешь, поспи. Нам ещё долго ехать.)

Блин. Это как разговор глухонемого со слепым. Я пытался продраться сквозь незнакомые слова и буквы, чтобы хоть что-то знакомое услышать, но мне так и не удалось.

Водитель вёл машину не спеша. Дорога была грунтово-песчаная. Позади нас поднималось облако белёсой пыли. Хорошо ещё, что впереди нас никто не ехал. иначе бы мы пыль глотали при каждом вздохе. Пейзаж по сторонам был довольно-таки унылый. Поля-поля… Редкие домишки… Я решил, что делать мне нечего… Устроился поудобнее, и решил подремать. Дорога была вполне ровная, машину не трясло… И я заснул.

27 июля. 1974 год.

Где-то в Болгарии.

Проснулся я от того, что перестало трясти и заглох двигатель… Еле-еле разлепив глаза, обнаружил, что уже сумерки, а в кабине кроме меня никого нет. Но мне до этого не было в тот момент никакого дела. Природа звала поделиться с ней влагой…

Я открыл пассажирскую дверь и на полусогнутых поплёлся к ближайшим кустам. Пока я любовался на журчащую струю, то краем глаза увидал, как водитель заливает бензин из канистры в бензобак. Причём с помощью жестяной воронки. Похожая «тара» заменяла головной убор железному дровосеку в известной сказке. В прошлой жизни я таких и не помню даже. Везде и всюду была одна только пластмасса. И даже канистры стали делать пластмассовыми, а на заправках периодически отказывались наливать туда бензин…

Местность вокруг нас была… Как бы так выразиться… Пустынная.

Просёлочная грунтовая дорога со следами колёс не только от машин, но и от телег. Заросли кустов, какие-то сады и поля… за ними… Особо я ничего не разглядел, так как уже был поздний вечер. А с освещением тут было только то, что исходило от машины, у которой едва-едва светились фары и задние красные габариты.

Сделав свои дела, я увидел, что и водитель закончил сливать бензин из канистры… Судя по запаху, бензин был не самого высокого качества, так как вонял не по детски…

Радко оттер руки какой-то промасленной тряпкой и спросил, обращаясь ко мне:

— Гладен ли си? Искаш ли да ядеш? (болг. Ты голоден? Кушать хочешь?)

Поглядел на меня и понял, что ни хрена его не понял… Тогда он сопроводил свои новые слова жестами, судя по которым он держал в руках что-то большое, типа целой буханки хлеба и откусывал от неё огромные куски:

— Ом-Ном-Ном!

Я кивнул, в знак того, что перекусить не отказался бы.

Откуда-то из кузова он достал кожаную торбу. (Другими словами эту сумку я бы постеснялся называть.) И уже из неё извлек завёрнутые в ткань хлеб и сыр. Отломив кусок хлеба, протянул мне. А следом подал и кусок сыра, заранее уже порезанный.

— Благодарю! — я приложил свою забинтованную руку к груди в области сердца.

— Няма за какво… Яжте със здраве! (болг. Не за что… Кушай на здоровье!) — ответил он мне, и тоже принялся есть.

Хлеб был духмяный и обалденно вкусный. Явно испечённый не на хлебзаводе, а в настоящей домашней печи. Солоноватый сыр больше всего напоминал сулугуни, но был мягче на ощупь… Блин… Это же настоящая болгарская брынза… Тоже небось домашнего изготовления. Совсем не похожа на то, что в будущем продавали во всяких супер-гипермаркетах под таким же названием.

Свою порцию я умял довольно-таки быстро, ибо последний раз что-то ел ещё на корабле… Заметив это, водитель спросил:

— Искам още? (болг. Хочешь ещё?)

По интонации, да и по его жестам я понял, о чём он меня спросил и отрицательно помотал головой. И он тут же выдал мне точно такую же порцию, что и в первый раз.

Твою же болгарскую богомать! Вот так и палятся «засланные казачки». В Болгарии, а ещё кажется, что и в Турции качать головой вправо-влево означает знак согласия, а вверх-вниз — как раз отрицание.

Я принял от него добавку, и тоже съел, хотя уже не так быстро, как в прошлый раз… А потом показал жестом болгарину, что неплохо бы чего-нибудь попить. Он достал бутылку и вынув из горлышка пробку, протянул мне. Отхлебнув. Я так и не понял, чем меня угостили. То ли это был слегка забродивший виноградный сок, то ли очень молодое и низкоградусное ещё домашнее вино. Но на вкус было приятно, а главное неплохо утолило жажду.