Леди-служанка (СИ) - Мун Лесана - Страница 23

- Да что там, Альвин?! – не выдерживаю.

- Там она!

- Кто?

- ОНА, Ваша Светлость! И она утверждает, что беременна от вас!

Дворецкий последнюю фразу говорит с таким суеверным ужасом, что я бы, наверное, рассмеялся, если бы это было смешно. Увы. Тела обычных человечек не способны принять силу дракона. Тут требуется особый ритуал, куча всяких священный действ и все равно не факт, что получится. Интересно, кто там такой смелый, чтобы заявить, что ждет от меня ребенка?

Не ожидал. Совершенно. Дети, валяющиеся на диванах, коза, жующая скатерть и Айли, с упоением облизывающая соус с пальцев. Вот как у нее это получается? Уже второй раз я теряюсь, забывая, что хотел сказать. А ведь шел с четкой мыслью отправить ее туда, откуда она пришла. А потом… куда только эти мысли делись. Затрудняюсь сказать, что меня больше всего удивило: наличие козы в доме, тот факт, что Айли не отдала детей в приют, а до сих пор с ними возится, или то, что она самым наглым образом опять пришла ко мне и… так откровенно облизывает пальцы. Тьфу ты! Дались мне эти пальцы!

Не помню, что ей сказал. Просто выскочил из комнаты, на ходу схватив форму служанки с гладильной доски. В голове созрела дикая и в то же время очень привлекательная мысль.

Удивительное дело, Айли пытается извиниться! Я даже опешил ненадолго. Неожиданно. Но потом все-таки продолжил.

- Хорошо, - ответил на ее тирады. – Раз вы согласны на любые условия, то раздевайтесь.

Мне действительно было интересно, как далеко она зайдет? Мои пальцы все еще хранили ощущение ее нежной кожи, которой я коснулся тогда, при нашей первой встрече, на балконе. Айли была тогда так прекрасна и юна. Я захотел ее сразу, едва увидел. Тонкий стан, белая кожа, пухлые губки, которые будет так приятно целовать. А потом она открыла рот. И желание целовать девушку поубавилось. Сильно. А затем она упала в обморок.

Я долго размышлял, чем она меня так привлекла, что я даже подумывал просить ее руки? Когда началось мое глупое увлечение этой пустышкой? И понял, что вот именно тогда. В тот момент, когда она перестала дышать и я, склонившись над хрупким телом девушки, голыми руками рвал ее корсет, чтобы дать Айли возможность вдохнуть спасительный воздух. Именно тогда, касаясь нежной кожи ее груди, всматриваясь в ее лицо, возвращая к жизни, я и попался.

- Что, простите? – переспрашивает она.

И выглядит при этом такой… не знаю даже, как описать… невинной? Смешно, потому что она не выглядела такой ни разу, ни в одну из наших встреч. И меня почему-то это злит. Отхлебнув щедрую порцию спиртного, уверен я потом об этом пожалею, цежу сквозь зубы:

- Раздевайтесь, говорю. Что вы на меня смотрите, словно девица перед первой брачной ночью? Вы же были замужем, насколько я помню.

Только когда сказал, понял, ЧТО меня злит в ней и этой ситуации. Она была замужем! Другой касался и ее нежной кожи, и этих губ. Вот сейчас, почему-то резко и внезапно мне стало до этого дело. Мягко говоря, удивился. Я знал, что она прошла обряд с графом. Отнесся к этому с досадой, но через день и забыл. Еще одна красивая, но пустая кукла нашла себе кошелек на ножках. Так почему именно сейчас всплыли эти странные чувства?!

- Хорошо, как скажете, - отвечает она, и начинает расстегивать платье.

Да что с ней такое?!

Я как раз отхлебнул глоток, но увидев кусочек нежной кожи, почувствовал, что напиток пошел не в то горло и подавился, как глупый подросток при виде первой в своей жизни женской груди!

- Платье полностью снимать, или достаточно только расстегнуть? – спрашивает, поднимая на меня совершенно невинные глаза.

Вот так вот?! Так далеко зайдет? Для чего все это? Чтобы остаться? У нее все настолько плохо? Нужно будет сказать поверенному, чтобы узнал побольше о делах Айли. Что-то мне не нравится ее сговорчивость!

- Полностью, - отвечаю, предполагая, что она, как обычно, разозлится и сбежит. Нет у нее силы характера. Уже и взрослая, а ведет себя, как маленькая девочка.

И тут она меня в очередной раз удивляет. Кивает и расстегивает платье дальше, оголяя нежную кожу и ложбинку между грудей. При этом, ни капли смущения! Спокойное равнодушие, словно раздевается в своей комнате перед сном. Мои глаза сами просто прилипают к кружеву нижнего белья.

Легким, полным врожденного изящества движением плеча, Айли скидывает платье на пол. Оно красиво ложится на ковер, привлекая мое внимание к точеным ножкам девушки, открытым выше приличного.

Резко ставлю стакан на стол. Резче, чем собирался. Не могу смотреть на нее неодетую. Это была проверка: как далеко зайдет графиня, чтобы остаться в доме. Айли прошла ее, я – нет!

И вот с тех пор минуло две недели. При том, что всячески стараюсь избегать встреч с девушкой, я каким-то непонятным образом почти каждый день натыкаюсь на нее в самых разных местах.

Вот, например, сегодня утром стоял и, как дурак, смотрел на то, как Айли поливает цветы. Заметил, что она все время что-то напевает. Совершенно незнакомые мотивы. Вчера услышал ее голос и остановился. Пение доносилось из малой гостиной.

«И глянет мгла из всех болот, из всех теснинИ засвистит веселый кнут над пегой пароюТы запоешь свою тоску, летя во тьму одинА я одна заплачу песню старую

Разлука - вот извечный враг российских грёзРазлука - вот полночный тать счастливой полночиИ лишь земля из-под колёсИ не расслышать из-за грозНи ваших шпаг, ни наших слёзНи слов о помощи».

Такая грустная песня. И графиня смогла голосом передать тоску. Сам того не желая, остановился перед дверью, замер, заслушался, как моряк очаровывается песнями серен.

«Какой беде из века в век обречены?

Какой нужде мы платим дань, прощаясь с милыми?

И почему нам эта явь такие дарит сны,

Что - дивный свет над песнями унылыми?

Быть может, нам не размыкать счастливых рук?

Быть может, нам распрячь коней на веки вечные?

Но стонет север, кличет юг, и вновь колес прощальный стук,

И вот судьба разбита вдруг о версты встречные».

Автор слов: Юрий Ряшенцев

Еще на третьем куплете тихонько приоткрыл дверь, зашел в комнату. Айли сидела на диванчике, укачивая заснувшего ребенка. Столько света было в лице графини, столько нежности. Я никогда не видел ее такой. А видел ли ее вообще? По сердцу резанула печаль в ее глазах и голосе. Песня о любви и невозможности быть вместе. Неужто скорбит о потере? Я ведь думал, что брак договорной. Не дав себе времени даже подумать, повинуясь какому-то глупому порыву, спрашиваю:

- Вы его любили?

Айли вздрагивает и поднимает на меня глаза. В них еще стоит пелена тоски, но она слетает, стоит девушке чуть пристальнее на меня посмотреть.

- Да, - отвечает. – Любила.

Встает, аккуратно держа ребенка, и выходит. А я, закаменев, остаюсь стоять, оглушенный ее словами. «Любила».

Айли

Уже две недели мы живем в герцогском имении. Первые дни было особенно тяжело. Хрупкое аристократическое тело бывшей владелицы никак не желало обрастать мускулами и грубой кожей. Занозы так и лезли под нежную кожу, ручки и ножки каждый вечер дрожали от усталости. Я приходила в комнату, которую нам выделили, и заваливалась спать, иногда даже одетой. Спросить у детей, чем они весь день занимались не хватало ни сил, ни желания. Шарлотта все так же грубила, пользуясь тем, что я постоянно уставшая, наглела. Ходила в герцогскую библиотеку, хотя ей было запрещено шастать в хозяйское крыло. На мои замечания не реагировала. Или начинала спорить, или сделав вид, что согласилась, все равно делала по-своему.

Через десять дней я втянулась. Оказалось, что работа не так и тяжела, а некоторая мне даже нравилась, например: поливать цветы в саду, или мыть посуду. К счастью, водопровод у герцога был, как и горячая вода, поэтому проблем с тасканием ведер из колодца и долгим нагреванием их на огне не было. Правда, тетушка Агата частенько заставляла экономить воду, бурча, что у нас жуткий перерасход. Тогда мне приходилось набирать холодную и греть ее на очаге, а потом мыть посуду в большой миске. Благо, подобное делалось только вечером, после ужина, когда все покидали кухню, и я оставалась предоставлена сама себе, даже получала удовольствие от подоного занятия.